Познание смыслов. Избранные беседы - Гейдар Джемаль

упомянул Америку в качестве примера, потому что, хотя Америку и начинали англичане, но Америка тут же приобрела «территориальное» значение, то есть территория как идея. Я не скажу, что идея была сформирована сразу, с первых же шагов, но искала она себя через образ Атлантиды. XVI век – это уже чётко сформулированная идея «Новой Атлантиды». Более того, появлялись романы XVI века, тексты на эту тему (дошекспировские, чосеровским[34] языком ещё написаны), которые так и назывались «Новая Атлантида» и вариации.

Идея была такая (и она остаётся по сей день), что Америка – это Новая Атлантида. По всем параметрам она воспроизводит платоновский миф: некие особые достижения в технической цивилизации, сверхмерная гордыня, власть над окружающими народами, господство над морями и так далее. Вот эта атлантическая идея там доминирует. И этот «сияющий город на холме» нельзя куда-то перенести. Это именно Атлантида.

Концепции атлантической территории, атлантического союза, атлантической зоны мира, северной Атлантики, НАТО и так далее, – это всё концептуально, очень привязано к территории. Какие там люди? Да ради бога: подключатся чёрные – чёрные, жёлтые – жёлтые. В конечном счёте современному «атлантоориентированному», условно говоря, англосаксу наплевать на расово-генетический контент.

Есть, конечно же, «средний» вариант, который совмещает культ территории и культ расовой общности. Это китайцы. Не сдвигаются они с места якобы пять тысяч лет – на самом деле меньше, конечно, но возьмём их мифологический концепт, что им пять тысяч лет. Вот пять тысяч лет не сдвигаются. Это как гармошка – раздвигаются на Байкал, потом сжимаются. Но если мы посмотрим на Великую китайскую стену, которая под Пекином вообще проходит, – а она же против чужих.

Есть старая шутка про то, что они построили Великую китайскую стену для того, чтобы китайцы не разбегались.

Но я бы хотел вернуться к теме «Народ или территория – что важнее?». Начнём с евреев, о которых мы в самом начале говорили. Если мы взглянем в прошлое на две тысячи лет назад или еще дальше, то сейчас в современной Европе не осталось египтян, не осталось древних греков, римлян, финикийцев, в общем, никого не осталось, одни евреи остались и немного армян. Тем не менее евреи, несмотря на то что не имели фактически никакой территории и государства, сохранились как нация, как народ и как единая общность, без всякой территории. Да, у них появилось государство после 1949 года, как известно, они благополучно за него воюют…

На самом деле не такая уж и состоявшаяся, о чем свидетельствует хотя бы то, что диаспора никуда не делась. Приехало много, но на фоне реальной диаспоры это небольшая часть, и это символический якорь. Более того, существует, в общем-то, конфликт между государством Израиль как национальной территорией и концепцией еврейства как концепцией глобальной. Потому что существует мировоззрение глобального еврейства, которое организовывает политическую диаспору, и существует мировоззрение «русско-израильское».

Тем не менее за эти две тысячи лет многие государства, имеющие значительные территории, не сохранились. Не осталось Карфагена, не осталось Римской империи и так далее. То есть территория, оказывается, не так важна, как внутренняя общность, если она там объединена какими-то религиями, правилами…

Правильно. Здесь мы подходим к очень важной мысли: территория территории рознь. Если территория не является самостоятельной идеей, если она не является самостоятельной концепцией, то есть площадкой для некоего народа, для конкретной культуры (Древний Египет, допустим), – то земля остаётся, естественно, даже название переходит в веках, но понятно, что нельзя ставить знак равенства между Египтом фараонов, Египтом Птолемеев и нынешним Египтом. Просто есть некоторая преемственность – ну, есть пирамиды, например. Но совершенно другие, другой гештальт возник. Потому что та идея, которая связана с Египтом – это культурная идея. Это определённое присутствие в библейских текстах, в Традиции и так далее, но это не массивный исторический функционал, как, допустим, те же Штаты. Естественно, когда мы говорим о Карфагене, это ещё более очевидно, потому что вместо Карфагена существует Тунис. И, собственно говоря, это просто некое место для поездки туристов. Просто эти территории на сегодняшний день лишены идеи.

А есть территории, у которых такая идея есть. И этим территориям всё равно, кто туда придёт. Они живут своей жизнью, они берут этих людей и используют их для того, чтобы эту идею реализовывать. Новая Америка – это такая территория. И я убеждён, что Россия в этом смысле тоже такая территория, – если брать большую Россию, идущую от Прибалтики до Сахалина, в нынешнем её виде. Я хочу напомнить, что в XIX веке люди, писавшие о путешествиях по территории нынешней России, писали: «Доехали до границы России, дальше начиналась Сибирь», – допустим, в ссылку. Россия кончалась где-то возле Урала. Дальше шла Сибирь как не-Россия.

Но будем говорить всё-таки о единстве этой территории, и немножечко дистанцируемся от привязки к «была ли она Россией, не была ли она Россией». Где-то, как Гумилёв говорил, «Евразия», северная Евразия. Опять-таки, не в евразийском смысле, а в географическом. Просто от Балтики до Тихого океана.

Вот эта территория перезагружалась населением очень много раз. Только с Ивана Грозного, за последние 500 лет, думаю, расово-генетический контент поменялся на территории России раза четыре.

Поскребёшь русского – татарина найдёшь…

С татарином тоже очень сложно, потому что как раз эти стереотипы и мифы попадают, что называется, пальцем в небо. Татарина там как раз и не найдёшь. Потому что кто имеется в виду? Если имеется в виду Батый с его тюркским завоеванием – в основном тюркским, – то это в основном российская аристократия. Она уничтожена, а частью смешалась с германской аристократией на протяжении XVIII–XIX вв. В 17-м году эти люди либо уничтожены в ходе гражданской войны и последующих индустриализации и репрессий, либо же они бежали. А вот то, что осталось, никак не проработано батыевским влиянием, потому что батыевское завоевание касалось только элитных пластов.

То есть, условно говоря, были Юсуповы, которые сбежали…

Это Юсуповы и все, которые сбежали. А вот если брать обычных людей, предки которых были крепостные, мещане, духовенство и так далее, то сейчас, конечно, тут доминирует угро-финский элемент. Я думаю, что он составляет большинство.

Под угро-финским Вы имеете в виду прибалтийскую связь, литовское княжество?

Нет. Москва – это финское слово, здесь все топонимы финские. Здесь жили вепсы, масса всяких племён. Пермь