Леонардо да Винчи. Загадки гения - Чарльз Николл
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Когда Смиралья Сконьямильо в 1896 году впервые опубликовал этот донос, он утверждал, что Леонардо был обвинен несправедливо, поскольку Сальтарелли был всего лишь его натурщиком. Такое вполне возможно, хотя сегодня, когда гомосексуализм Леонардо не вызывает сомнения, отношения между художником и натурщиком, скорее всего, были лишь фоном. То, что Якопо мог быть натурщиком, помогает понять зашифрованную, а затем зачеркнутую строку, написанную Леонардо на листе из Атлантического кодекса. Лист датируется примерно 1505 годом. Леонардо написал следующее: «Quando io feci domeneddio putto voi mi metteste in prigione, ora s’io lo fo grande voi mi farete pegio», то есть «Когда я сделал Христа-ребенка, ты заключил меня в тюрьму, а теперь, когда я изображу Его взрослым, ты сделаешь со мной нечто худшее».[217] Истолковать эту фразу очень сложно, но можно предположить, что моделью для Христа в детстве служил именно Якопо. Когда его обвинили в гомосексуализме, у Леонардо возникли разногласия с церковными властями. Сходные проблемы могли возникнуть при написании картины или создании скульптуры, изображающей взрослого Христа. Единственная сохранившаяся работа Леонардо, которую можно было бы назвать «Христом-ребенком», – это терракотовая голова «Молодого Христа», предположительно датируемая 70-ми годами XV века. Принадлежат ли эти потупленные глаза и длинные волосы Якопо Сальтарелли? Обладали ли его глаза – по выражению Джованни Ломаццо – «нежностью юности и в то же время мудростью старости»?
Терракотовая голова молодого Христа, приписываемая Леонардо
Мне кажется, что Якопо изображен еще на одном рисунке, который сегодня хранится в библиотеке Пирпонта Моргана в Нью-Йорке. Рисунок этот явно выполнен кем-то из круга Верроккьо, поэтому его приписывают и Верроккьо, и Леонардо. На нем изображен очень красивый, круглолицый юноша с густыми, вьющимися волосами. Он слегка надул пухлые губы и томно прикрыл глаза, что придает ему высокомерный вид. Голова натурщика повернута в три четверти, и это странным образом роднит его с Девой Марией на Леонардовом «Благовещении». Рисунок Верроккьо, хранящийся в Берлине, по-видимому, изображает того же натурщика. Этот рисунок ранее также приписывали Леонардо, имя которого написано в нижнем правом углу. Возможно, что рисунок явился эскизом одного из ангелов для монумента Фортагуэрри, заказанного мастерской в 1476 году. В любом случае художник наверняка изобразил кого-то из молодых натурщиков, которые приходили к художникам на виа Гибеллина. И если мастерам приходили на ум какие-то «греховные мысли», натурщики были не прочь удовлетворить подобные желания.
Если фраза Леонардо о Христе-ребенке связана с делом Сальтарелли, можно предположить, что после доноса 1476 года художник оказался в заключении. Период заключения, скорее всего, был недолгим – по-видимому, художника арестовали и вскоре отпустили, – но он не мог не оказать влияния на Леонардо. Становится понятно, почему Леонардо рисует и описывает различные любопытные устройства, которые помогли бы человеку освободиться из тюрьмы. Мы находим их в Атлантическом кодексе: машина для выламывания решеток из окон и еще одна, над которой написано: «Для открывания темниц изнутри».[218] Эти рисунки датируются примерно 1480 годом. Это одни из первых изобретений Леонардо. Вполне очевидно, что они могут быть связаны с пребыванием в заключении в 1476 году. Вспоминает он об этом событии и тридцать лет спустя: «ты заключил меня в тюрьму». Свобода, как написал однажды Леонардо, «главнейший дар природы». Все, что мы знаем об этом человеке, говорит о том, что ограничения любого рода – физические, профессиональные, интеллектуальные, эмоциональные – были для него невыносимы.[219]
Портрет юноши, около 1475. Мастерская Верроккьо
Связь с Сальтарелли является первым, но не единственным доказательством гомосексуализма Леонардо, проявившимся в годы пребывания его во Флоренции. Давайте рассмотрим еще одну загадочную запись (загадочную в силу своей неразборчивости), обнаруженную на листе эскизов и диаграмм, хранящемся в галерее Уффици.[220] Среди рисунков выделяются две головы, одна из которых вполне может быть ранним автопортретом (см. главу «Поклонение волхвов»). Почерк вполне характерен для «нотариального» периода жизни Леонардо – буквы украшены причудливыми завитками. Иногда кажется, что художник просто пробовал и расписывал новое перо. В верхней части листа Леонардо написал что-то о юноше по имени Фиораванти ди Доменико, живущем во Флоренции. Прочесть надпись трудно, а там, где бумага была сложена, вообще невозможно. В 80-х годах XIX века Ж.-П. Рихтер так расшифровал эти строки:
Fioravanti di domenicho j[n] Firenze e co[m]pereAmatissimo quant’e mio…
Рихтер переводит надпись следующим образом: «Фиораванти ди Доменико во Флоренции мой самый любимый друг, почти что мой [брат]». Последнее слово является чистым предположением, поскольку конец второй строчки абсолютно неразборчив. В исследовании творчества Леонардо, относящемся к 1913 году, Дженс Тиис приводит совершенно другое истолкование:
Fioravanti di domenicho j[n] Firenze e che aparveAmatissimo quanto mi e una vergine che io ami.
Перевести эту фразу можно так: «Фиораванти ди Доменико во Флоренции относится ко мне с любовью, словно дева, которую я мог бы любить».
Карло Педретти отдает предпочтение толкованию Рихтера, но продолжение второй строки после слова «mio» ему кажется простыми «каллиграфическими завитками, не имеющими смысла», в которых практически невозможно рассмотреть те слова, которые якобы были увидены вторым исследователем. Поэтому с уверенностью утверждать, что эта фраза связана с гомосексуальностью Леонардо, невозможно. В ней явно чувствуются теплые чувства художника в отношении «возлюбленного» Фиораванти. Стандартная патронимическая форма имени не позволяет однозначно понять, о ком идет речь.[221] Вполне возможно, что портрет Фиораванти сохранился на страницах записных книжек и альбомов Леонардо, относящихся к флорентийскому периоду, но, подобно Якопо Сальтарелли, он остается неуловимым и неузнанным.
«Товарищи в Пистое»
В свете произошедшего с Сальтарелли предложение Верроккьо поработать в Пистое оказалось как нельзя кстати. 15 мая 1476 года – в сложный период между обвинением и оправданием – Верроккьо получил заказ на огромный мраморный кенотаф в соборе Пистои в честь кардинала Никколо Фортагуэрри. Стоимость работы определили не сразу. Совет Пистои был готов выделить 300 флоринов, а Верроккьо просил 350. В начале 1477 года Пьеро дель Поллайоло предложил модель, которую совет был готов принять, но спор разрешил Лоренцо Медичи, отдавший заказ Верроккьо.[222]
Примерно в то же время Верроккьо получил заказ на алтарь в память дальнего родственника Лоренцо бывшего епископа Пистои, Донато де Медичи. Этот алтарь с изображением Мадонны с младенцем в окружении святого Доната и святого Иоанна Крестителя был расписан Лоренцо ди Креди – это его первая датированная работа. Работа над алтарем должна была быть закончена к 1478 году, но из-за финансовых разногласий процесс затянулся до 1485 года. Почти с уверенностью можно утверждать, что Леонардо принимал участие в работе над алтарем. Небольшой подготовительный этюд в темпере, изображающий святого Доната (тезку епископа Медичи, в честь которого и возводился алтарь), явно выполнен его рукой. В Виндзорской коллекции хранится рисунок святого Иоанна Крестителя, во многом напоминающий святого Иоанна с алтаря Креди.[223] А в Лувре можно увидеть небольшое «Благовещение», которое когда-то было одним из приделов алтаря из Пистои. Композиция этой картины во многом повторяет композицию «Благовещения» Леонардо. Иногда утверждают, что и этот придел был написан Леонардо, но скорее всего автором является Креди, работавший под руководством Леонардо.
Все это говорит о том, что Леонардо участвовал в работе над алтарем из Пистои на самых ранних стадиях. К этому моменту он был самым признанным художником студии Верроккьо, поэтому то, что Креди работал под его руководством, совершенно естественно. По-видимому, Леонардо принимал участие и в работе над кенотафом (гробницей) Фортагуэрри. В музее Виктории и Альберта можно увидеть терракотовую модель для этого монумента, по мнению многих специалистов выполненную Леонардо. Работа в Пистое в 1476–1477 годах позволила Леонардо прилично заработать и немного оправиться после дела Сальтарелли. Пистою он хорошо знал, в городе у него были родственники – тетя Леонардо Виоланта вышла замуж за жителя Пистои. Молодому человеку было приятно окунуться в спокойную, уютную атмосферу провинциального города, особенно после скандала, разразившегося во Флоренции.