Суламифь и царица Савская. Любовь царя Соломона - Анна Листопад

– Как алый виссон – твои губы, возлюбленная моя! Как башня Давида – твоя шея слоновой кости. Твои груди – две маленькие лани, что среди лилий пасутся. Береги свое богатство, любимая.

– Напоите меня вином и вложите в уста мои медовые кусочки яблок и сладостей! Ибо когда его голова покоится на груди моей, а руки его обнимают меня – я прошу: не будите любви в юном теле до поры до времени. Ибо и горы сворачивают бурные потоки, бегущие с вершин. Так и любовь – сильна, словно смерть.

И люта, будто ненависть. И стрелы ее – стрелы огненные, наотмашь и насквозь разящие… Ибо любовь моя – до конца дней моих!

– Молод ли твой возлюбленный, красавица? Свежи ли ланиты его и сильны ли ноги?

– Возлюбленный мой – словно юный олень. Когда он стремится ко мне – он готов перепрыгнуть вечные горы и перескакать широкие холмы, чтобы в мгновении ока долететь до меня. Возлюбленный мой подобен ливанскому кедру: чем больше ему лет, тем великолепнее его стать. Его волосы и тело – бесценный лазурит, живот – пластина слоновой кости. А кто же она – подобная заре, что с неба взирает, подобная грозному видению, что посещает во сне?

– Это моя любимая! Она пленяет и сводит меня с ума! Теперь она знатная дева! Ее живот – чаша вина, или живительный оазис, или пшеничное поле, пахнущее семенем и возрождающееся из года в год. Я хочу собирать ее плоды! Но я буду ждать положенного срока, когда созреют жемчужины зерна. И тогда мы будем еще счастливее! А сейчас – напоите меня вином и вложите в уста мои освежающий бисер граната и лепестки горько-пряного имбиря!

Соломон был счастлив рядом с юной Суламифь. Рядом с ней он чувствовал себя полным сил и молодости, разума и поэзии. Отдохнувший от былых неприятностей, словно омывшись священной водой, он больше не казался себе порочным стареющим правителем, одиноким и чуждым людям, чьи помыслы чисты и безгрешны. Он словно переродился. Он опять поверил в свою звезду и заново научился надеяться на счастье обрести любовь и покой. Теперь, когда он был полон радости и света, он мог призвать к себе Офира: рассказать о своем великом переживании и поделиться своими открытиями, ибо сам убедился в том, как безгранична и бездонна душа человеческая. Еще вчера человек – растоптанный и отчаявшийся, сегодня – словно воскресший от гибели и отвергнувший скверну мира. Поистине, думал Соломон, каждый носит в себе свой мир. Пока мысли наши мрачны – жизнь удручает своими ужасами и дурными приметами. Когда душа напоена любовью – мир заботится о твоем счастье и благополучии.

Глава 25. Месть

Но Соломон забыл о том, как много врагов нажил он за прожитые долгие годы. Если увлечение царя занимало его вельмож ровно столько, сколько Соломон позволял говорить и думать об этом, то осмеянная и опозоренная Руфь долго и злобно ждала, как отомстить государю. Отомстить больно, чтобы нанести ему такую рану, которая бы не зажила никогда. И вот, казалось, жизнь сама подсказывала ей, что делать.

Жизнь, которая обошлась с ней так несладко. Обласканная Соломоном, находясь в привилегированном положении, Руфь пожелала продлить свои радостные дни и запечатлеть свой образ в памяти царя не только в качестве любовницы, но и как религиозная звезда: ее вера – как она ее видела – во многом могла бы прийтись по душе государю, потому что не возбраняла плотские утехи, поощряла культ обнаженного тела и культ соития. Но она просчиталась. Соломон не был в такой степени подвержен влиянию распущенных и желающих заполучить любым путем блага мира наложниц, как это показалось ей, ослепленной собственным успехом при дворе. Она, Руфь из Моава, посмела посягнуть на свободную волю Соломона. А впрочем… Это глупый старик расстроил все дело. Он возомнил себя пророком, явившись в ту ночь, когда горожане слились в религиозном экстазе. Если бы не он, как знать, где бы сейчас она была… Как знать…

Когда Соломон вместо того, чтобы отблагодарить Руфь за верное служение ему, жестоко обошелся с ней, она поклялась, что никогда не забудет унижения и оскорбления, нанесенного ей. Теперь, живя невыносимо скромно и незаметно, затаившись, как змея в расщелине, она тайно плела тонкую нить интриг и искала скрытые пути, связавшие бы ее с внешним миром. Она искала себе помощников, которые в будущем, при случае, осознанно или вслепую могли бы пригодиться ей для сведения счетов с царем.

Она умудрилась узнать о сонме пророков больше, нежели слуги Соломона. Через три дня после того, как Руфь донесли, где в настоящий момент находится убежище единомышленников Ницана, всем стало известно о гибели неких людей в длинных одеяниях, похожих на одежды священников. Кто-то отравил ручей, из которого брали воду эти люди, и теперь пить из него было опасно. Неизвестные, о которых теперь рассказывали в каждой лавочке и на каждом углу, укрывались в невесть откуда взявшейся пещере неподалеку от Иерусалима и обнаружены были двумя израильтянами, которые ездили в соседнее селение по торговым делам. Они почувствовали сильный смрад, попытались найти источник неприятного запаха, опасаясь эпидемии, – и наткнулись на десяток тел, уже несколько дней разлагавшихся здесь, в душном склепе.

Когда Соломону доложили о произошедшем, он искренне удивился про себя: кому могли так насолить эти люди, что были жестоко отравлены? Но их смерть была ему выгодна. И невольно он поблагодарил незнакомого благодетеля, избавившего его от поисков сообщников Ницана.

Потом до Руфь стали доходить слухи о том, что Соломон увлекся простой селянкой, которую встретил на виноградниках, куда (она и сама об этом знала) царь любил уходить в минуты сильной тоски. Поговаривали, что Соломон даже приобрел небольшой домик, чтобы там, словно вольная птица, свить уютное гнездо и наслаждаться своей новой любовью в минуты праздности и приятной лени. Руфь разузнала о Суламифь все: кто ее родители, с кем и где живет, кого и что любит и с кем дружит. К радости Руфь, оказалось, что приятельница и родственница этой самой Суламифь – Нейхеми частенько бывает во дворце: она приносит сюда побрякушки из недорогих камней и некачественного стекла, пользующиеся успехом у скучающих женщин, бывших возлюбленных Соломона. И тогда Руфь решила привечать болтливую Нейхеми, чтобы потом та не смогла отказать ей в той или иной просьбе.

Узнала Руфь и об Эвимелехе, некогда возлюбленном Суламифь, который до сих пор томился под стражей. Вероятно, дальновидный Соломон держал его для каких-то целей, ведомых только ему.

Получив необходимые сведения и заручившись поддержкой некоторых людей, Руфь принялась выжидать, когда настанет подходящий момент, чтобы нанести Соломону удар.

Она была вынослива и терпелива. Но когда узнала, что Соломон готовит пышную свадьбу, дабы порадовать свою селянку, Руфь рассвирепела и заторопилась: она не могла позволить Соломону стать счастливым и возвысить Суламифь, которую считала соперницей. Эта самая Суламифь явно метила на ее место в сердце и судьбе Соломона. Ни разу не встретив Суламифь, Руфь возненавидела девушку – до отвращения, до дрожи в смуглых (и одиноких теперь) коленях. Ей не пришлось долго думать: коварный план сам возник в ее отчаянной голове.