Ожерелье голубки - Ибн Хазм

И купивший стал отказываться, потом сказал: — Я брошусь! — но когда подошел он к двери и посмотрел в пропасть под собою, то вернулся вспять. — Клянусь Аллахом, будет так, как я сказал! — воскликнул царь, и человек решился, но потом отступил, и, когда он не осмелился, царь сказал: — Не играй с нами! Эй, слуги, возьмите его за руки и сбросьте его на землю! И, увидев твердую решимость царя, этот человек сказал: — О царь, уже успокоилась моя душа без девушки! — Да воздаст тебе Аллах благом! — воскликнул царь и купил у него девушку, и отдал ее тому, кто ее продал, и оба ушли.

Глава о мерзости ослушания

Говорит составитель книги — помилуй его великий Аллах: — Многие люди повинуются своей душе и не слушаются разума, следуя страстям, и пренебрегают верой, и отказываются они от целомудрия, прекращения грехов и борьбы со своей страстью, хотя к этому побуждал Аллах — велик он! — и это утвердил он в здравых сердцах Они противятся Аллаху, господу своему, и помогают Иблису гибельной страстью, ему любезной, и совершают они прегрешение своею любовью.

И знаем мы, что Аллах — велик он и славен! — вложил в человека два взаимно противоположных свойства. Одно из них указывает только на добро и побуждает лишь к хорошему, и рисует оно лишь дела, угодные Аллаху, — и это разум, и вожак его — сдержанность; а второе свойство противоположно первому, и указывает оно только на страсти, и ведет лишь к гибели — это душа, и вожак ее — страсть. А Аллах — велик он! — говорит: «Поистине, душа повелевает злое» [127], — и, говоря вместо разума — сердце, сказал он: «Поистине, в этом напоминание для тех, у кого есть сердце и кто отдает свой глух, будучи свидетелем» [128]. И сказал Аллах — велик он: «И сделал он любезною вам веру и украсил ее в наших сердцах» [129], — и обратил он речь к обладателям разума. И эти два свойства — стержни в человеке и силы из сил тела, которыми оно действует, и они — место, откуда исходят лучи обеих этих сущностей, дивных, возвышенных и высоких. Во всяком теле есть от них своя доля в той мере, в какой оно им соответствует, по определению единого, вечного, — да святятся имена его! — когда он создал его и устроил. Свойства эти всегда противостоят друг другу и обычно соперничают, и, когда разум одолевает душу, сдерживает себя человек, и подчиняет вошедшие в него свойства, и освещается светом Аллаха, и следует справедливости. Когда же душа одолевает разум, слепнет проницательность и неясным становится различие между прекрасным и безобразным, и великою смутность, и низвергается человек в пучины гибели и пропасти смерти. Поэтому-то прекрасны веления и запрещения, необходимо послушание, правильно награждение и наказание и надобно воздаяние. А дух — связь между этими двумя свойствами, и соединяет он их, и осуществляет их слияние, и поистине, невозможно остановиться у пределов повиновения Аллаху без долгого упражнения, верного знания и острой проницательности, когда вместе с тем избегают вмешательства в смуты и общения с людьми вообще, и сидят дома, и скорее всего бывает спасение обеспечено, если человек бессилен и не имеет желания до женщины, и нет у него члена, который помогал ему с ними прежде. Ведь сказано: — Кто защищен от зла щелкающего, урчащего и болтающегося, тот защищен от зла всего мира целиком. — И щелкающее — это язык, урчащее — брюхо, а болтающееся — член.

Рассказывал мне Абу Хафс, писец (он из потомков Рауха ибн Зинбаа аль-Джузами), что он слышал, как один человек из тех, кто называет себя именем законоведа, — знаменитый передатчик преданий — был спрошен об этом хадисе и сказал: — Урчащее — это арбуз. Говорил нам Ахмад ибн Мухаммад ибн Ахмад: — Рассказывали нам Вахб ибн Масарра и Мухаммад ибн Абу Дулейм, со слов Мухаммада ибн Ваддаха, Яхьи ибн Яхьи, Малика ибн Анаса, Зайда ибн Аслама и Ата ибн Ясара, — что посланник Аллаха — да благословит его Аллах и да приветствует! — сказал в длинном хадисе: — Кого охранил Аллах от зла двух, тот войдет в рай. И спросили его об этом, и он сказал: — Это то, что меж его челюстями и меж его ногами.

Я часто слушаю тех, кто говорит, что защищают себя, подавляя страсть, мужчины, но не женщины, — и долго этому удивляюсь. Поистине, мне принадлежит слово, от которого не отойду я: и мужчины и женщины в склонности к этим вещам одинаковы. Всякий мужчина, когда намекнет ему прекрасная женщина о любви, и продлится это, и нет тут препятствия, попадет в сеть сатаны, и прельстят его прегрешения, и взволнует его похоть, и погубит его желание; и всякая женщина, которую призывает мужчина в подобном же положении, дает ему над собою власть по решению предопределенному и действительному приговору, от которого никак не уйти. Рассказывал мне верный друг из моих приятелей, человек совершенный в законоведении, диалектике и знании и обладающий твердостью в вере, что полюбил он девушку, знатную, образованную, наделенную выдающейся красотой. — И я намекнул ей, — говорил он, — и она испугалась; потом я намекнул снова, и она отказалась, и продолжало дело тянуться, и любовь к ней все усиливалась, но она была глуха и совершенно не слушалась. И, наконец, побудила меня моя чрезмерная любовь к ней дать, вместе с моим молодым дядей, обет, что, когда мне достанется от нее желаемое, я покаюсь Аллаху истинным раскаянием. И не прошло много дней и ночей, как подчинилась девушка, после упрямства и отдаления, и сказался тогда моему дяде: — Отец такового, ты исполнил обет? — Да, клянусь Аллахом! — ответил он, и я засмеялся и вспомнил из-за этого поступка слова, постоянно достигающие нашего слуха, что в стране берберов, соседней с нашей Андалусией, развратник искупает свой грех тем, что, удовлетворив, с кем хотел, свое желание, кается Аллаху. И ему не препятствуют в этом, и порицают того, кто намекнет ему словом, и говорят намекающему: — Разве запрещаешь ты покаяние человеку-мусульманину?

— И помню я, — говорил рассказчик, — как та девушка плакала и говорила: — Клянусь Аллахом, ты довел меня до предела, который никогда не приходил мне на ум, и не думала я, что соглашусь на это с кем-нибудь!

Я не отрицаю, что праведность у мужчин и женщин существует, и ищу защиты у Аллаха от того, чтобы думать другое, но видел я, что люди глубоко ошибаются относительно смысла этого слова, то есть «праведность». Нот верное и истинное толкование его: «Праведная женщина — это та, которая, когда ее сдерживают, сдерживается, и когда отрезаны для нее способы, — отказывается; а развратная — та, которая, когда сдерживают ее, не удерживается, и, когда встает препятствие между нею и способами, облегчающими мерзости, старается ухитриться и достигнуть их разными хитростями. А среди мужчин праведник тот, кто не вхож к людям разврата, не стремится к зрелищам, привлекающим страсти, и не поднимает взора на образы, дивно созданные, и развратник — тот, что общается с людьми порочными, тянется взором к лицам, сотворенным необычно, ищет зрелищ вредных и любит уединения гибельные. Праведные мужчины и женщины подобны огню, скрытому в пепле, — он обжигает тех, кто к нему близко, только когда пепел подвигают; а развратные подобны огню горящему, который сжигает все».

Что же касается женщины, которая пренебрегает собою, и мужчины посягающего, то они погибли и пропали; поэтому-то запретно для мусульманина наслаждаться, слушая пение посторонней женщины, и первый взгляд на нее будет тебе в пользу, а второй — во вред. Сказал посланник Аллаха — да благословит его Аллах и да приветствует! — Кто рассматривает женщину, когда постится, и видит размер ее костей, тот нарушил пост. — А того, что дошло до нас из запрещения любви в словах ниспосланной книги, вполне достаточно. От этого слова, то есть «любовь», образовано имя с несколькими значениями, и мнения о происхождении его у арабов различны, — это признак склонности и приверженности души к подобным предметам, и тот, кто удерживается от любви, борется со своей душой и воюет с нею.

Я расскажу тебе нечто, что ты видишь воочию. Я никогда не видал, чтобы женщина, находящаяся в каком-нибудь месте, когда чувствует она, что ее видит мужчина или слышит ее шум, не сделала бы лишнего движения, от которого она далека, и не сказала бы лишнего слова, которое ей не нужно, и это движение и слово не таковы, как ее прежние слова и движения. И я видел, что забота женщины в том, как звучат ее слова и выглядят ее движения, заметна по ней и видима ясно, так что ее не скрыть. Мужчины таковы же, когда почуют женщину, а что касается желания показать уборы, выправления походки и произнесения шуток, когда женщина проходит мимо мужчины или мужчина мимо женщины, — то это видно яснее солнца во всяком месте.

И Аллах — велик он и славен! — говорит: «Скажи правоверным, чтобы опускали они свой взор и охраняли срамоту свою» [130], — и сказал он, — да святятся имена его: «И не ударяйте ногами, чтобы стало известно то, что скрываете вы из уборов наших» [131]. И если бы не знал Аллах — велик он и славен! — как тонки и глубоки старания их довести любовь до сердец и как ловко строят они козни, чтобы ухитриться и привлечь любовь, наверное, не открыл бы Аллах этой далекой и глубокой мысли, дальше которой быть некуда. Это предел назойливости; как же быть с тем, что меньше его?