Черные кабинеты. История российской перлюстрации, XVIII — начало XX века - Измозик Владлен Семенович

На деле уже в начале XIX века была создана специальная масса, изготовлявшаяся на Московском почтамте, откуда ее, в частности, доставляли в Петербург. Петербургский почт-директор с 1835 года Ф.И. Прянишников решил, что массу необходимо изготовлять в Петербурге — «как в главном месте перлюстрации». Император разрешил А.Н. Голицыну отправить двух чиновников в Москву «для изучения». Но выяснилось, что возможно «узнать сей секрет в Петербурге» — от действительного статского советника Ф.Я. Вейрауха, сотрудника секретной экспедиции. Федор Яковлевич овладел этим секретом в Риге в начале века, когда был губернским почтмейстером. На предложение открыть секрет своему сыну, чиновнику той же экспедиции, и коллеге П.А. Штеру ветеран, которому шел семьдесят девятый год, «охотно согласился». В результате Прянишников доложил Голицыну в начале 1836 года «об успехах работы, представил и слепки с печатей из массы», сделанной двумя чиновниками под руководством Вейрауха-старшего. К тому же масса оказалась «тоньше и нежнее московской, а сверх того… обходится несравненно дешевле, <…> не дороже 30 руб. фунт», в Москве же фунт массы стоил 75 руб. Об этих успехах Голицын доложил императору 9 февраля 1836 года. Николай I дал соизволение на награждение ветерана. Через три года финляндский почт-директор А.Е. Вульферт обратился с просьбой разрешить ему использовать у себя данный способ перлюстрации и командировал в Петербург для обмена опытом абоского почт-инспектора подполковника Тамеландера. Государь 5 августа 1839 года дал на это согласие[372]. В 1838 году состоялся обмен опытом с венским «черным кабинетом». Австрийцам были переданы сведения о составе массы для снятия оттисков с печатей, а русская служба получила подробное описание процесса перлюстрации в Вене[373]. Добавлю лишь, что работа с секретным составом была опасна для здоровья, поскольку он содержал ртуть, о чем подробнее будет рассказано в четвертой главе.

К этому времени произошли изменения в официальном статусе сотрудников «черных кабинетов». До 1829 года их должности были скрыты под различными официальными наименованиями. Например, в Санкт-Петербургском почтамте, где в закрытых бумагах упоминалась секретная экспедиция, некоторые ее труженики официально числились «цензорами Государственной коллегии иностранных дел», другие — «чиновниками, находящимися при особых должностях»[374]. При этом их руководителями считались почт-директора соответствующих почтамтов, а также главноначальствующий над Почтовым департаментом. Директор Почтового департамента официально никакого отношения к этим делам не имел, что создавало немало затруднений при письменных сношениях[375]. Но 22 апреля 1828 года был принят новый Цензурный устав, согласно которому «Иностранные периодические сочинения всякого содержания, привозимые из‐за границы по почте, <…> подлежат рассмотрению Отдельной цензуры, учрежденной при Почтовом ведомстве»[376]. Одновременно предполагались изменения в управлении почтами, в частности объединение в одном лице должностей директора Почтового департамента и санкт-петербургского почт-директора.

Все это стало основанием для секретного доклада князя А.Н. Голицына летом 1829 года Николаю I «Об устройстве Секретной части». Здесь предлагалось непосредственное руководство перлюстрацией возложить на директора Почтового департамента, а «чиновников, по секретной части употребляемых», распределить под другими наименованиями гласных должностей: цензоров, переводчиков или служащих в экспедиции рестовых (отправляемых до востребования) писем. В Петербургском почтамте число цензоров увеличивалось с пяти до восьми, вводилась должность переводчика, а число сотрудников экспедиции рестовых писем возрастало с трех до восьми. В Московском почтамте учреждались должности четырех цензоров, одного переводчика и добавлялись три человека в экспедицию рестовых писем. В Виленской губернской почтовой конторе, создаваемой вместо Литовского почтамта, планировалось иметь трех цензоров и одного переводчика. Их руководителем должен был быть почтмейстер. Сибирский почтамт заменялся Тобольской губернской почтовой конторой, а четырех чиновников, занимавшихся перлюстрацией, намечалось ввести «в штат гласных… чиновников» под «надзором почтмейстера». Одновременно предлагалось «всем чиновникам, употребляемым по секретной части, производить жалованье из положенных по оной сумм, сверх того, какое по гласным своим должностям или местам будут иметь открыто». На все эти предложения последовало высочайшее соизволение, данное «на Елагином острову 11 августа 1829 г.». Таким образом, всего теперь «чиновников, по секретной части употребляемых» насчитывалось тридцать три человека, из них семнадцать — в Санкт-Петербурге[377]. Кроме того, в Иркутске, Томске и Радзивилове перлюстрация была поручена почтмейстерам с прикомандированием в помощь к ним опытных чиновников. В Тифлисе перлюстрацией ведал полевой почтмейстер Отдельного Кавказского корпуса И.Ф. Васильковский[378].

Поскольку именно почтовой цензуре с этого момента предстояло стать официальным прикрытием «черных кабинетов», то следует хотя бы кратко сказать о ее организации и основных функциях. Почтовая цензура появилась в России в конце XVIII — начале XIX века. Одним из важнейших факторов ее появления был страх перед «заразой» Французской революции. Первоначально предварительный просмотр иностранных газет и журналов осуществляли лично Екатерина II, вице-канцлер и санкт-петербургский почт-директор. Незадолго до смерти, 16 сентября 1796 года, Екатерина II издала указ «Об ограничении свободы книгопечатания и ввоза иностранных книг; об учреждении на сей конец цензуры в городах Санкт-Петербурге, Москве, Риге, Одессе и при Радзивиловской таможне». Пункт седьмой этого указа предписывал главному директору почт А.А. Безбородко установить надзор за соблюдением правил цензуры относительно «выписываемых чрез почтамты журналов и других периодических сочинений»[379]. В указе от 22 октября 1796 года «О составлении цензур» главному директору почт напоминалось, чтобы пункт седьмой предыдущего указа был исполнен в точности[380]. Эта линия была продолжена Павлом I. 11 февраля 1798 года появился указ «Об учреждении цензуры при Радзивиловской таможне» (она открылась 8 февраля 1799 года), а 4 апреля 1799 года был высочайше утвержден доклад Сената о штатах Радзивиловской цензуры. 17 мая 1798 года был подписан указ «О устроении цензуры при всех портах, о не пропуске без позволения оной привозных книг и о наказании за непредставление Цензорам полученных книг или иных периодических сочинений и за пропуск вредных книг». Один из пунктов указа гласил, что относительно почтамтов обеих столиц, как и относительно пограничных почтамтов, даны предписания князю А.А. Безбородко. Правда, во изменение этого указом от 16 апреля 1799 года цензура была учреждена лишь в портах Кронштадта, Ревеля, Выборга, Фридрихсгама (Хамины) и Архангельска. Ввоз книг, газет и других сочинений из‐за рубежа в другие порты был запрещен. В тот же день, 16 апреля 1799 года, был утвержден штат Почтового департамента. Для чтения и рассмотрения иностранных газет и других периодических сочинений в Петербургском и Московском почтамтах вводились должности двух цензоров в каждом; в Малороссийском, Литовском, Тамбовском и Казанском почтамтах — по одному[381]. 30 июня 1799 года санкт-петербургский гражданский цензор Ф.О. Туманский просил Ф.В. Ростопчина доставить в цензуру реестр всех изданий, выписываемых через почтамты, а также передавать в цензуру один экземпляр из удержанных на почте[382].

В Уставе о цензуре, принятом 9 июля 1804 года, пункт девятый относился к почтовой цензуре. Здесь говорилось, что «журналы и другие периодические сочинения, выписываемые чрез Почтамты из чужих краев, рассматриваются в особенно учрежденной при оных цензуре»[383]. В Цензурном уставе от 10 июня 1826 года почтовая цензура вообще не упоминалась. Окончательно оформление почтовой цензуры произошло по Цензурному уставу от 22 апреля 1828 года. Цензоры не должны были пропускать издания, запрещенные к ввозу в Россию. Они просматривали содержание разрешенных изданий, вымарывая отдельные статьи и заметки, которые не соответствовали цензурным правилам. При этом, хотя цензоры состояли на службе в почтовом ведомстве, они в отношении своей официальной деятельности подчинялись вице-канцлеру, министру иностранных дел в 1814–1856 годах К.В. Нессельроде[384].