Живая шкатулка - Кейт Уилкинсон

только при условии, что они заедут домой к Чарли, чтобы обговорить это с его родителями. Пока Бенедикт стоял на крыльце, заверяя маму Чарли в том, что в гостях у них совершенно безопасно, сам Чарли сбегал наверх и спустя несколько минут появился в своих скаутских штанах с карманами по боковым швам; на спине у него был рюкзак, выпиравший во все стороны.

– Как-то многовато у тебя вещей для одной ночи, – заметил Бенедикт, когда Чарли втиснулся обратно в машину и помахал маме рукой.

Эди и Чарли переглянулись и улыбнулись. Они понятия не имели, как им попасть к полуночи на «Уайльд-стрит», но, по крайней мере, они были вместе.

По возвращении домой Эди повела Чарли наверх к книжному стеллажу на площадке. Уинтеры называли его «папин поездной стеллаж». Папа любил всё, связанное с подземкой – поезда, путевые приборы и тоннели, – и собрал десятки книг об этом. Эди вслух читала названия, а Импи, Спекл и Нид бегали вдоль полок, указывая на те, которые могли оказаться полезными: «Приключения под нашими улицами», «Призрачная подземка» и так далее. В дальнем конце, возле карты метро пятидесятых годов, была втиснута книга, озаглавленная «Заброшенные станции лондонской подземки». Это была большая книга в бумажной суперобложке, на которой красовались фотографии старых покинутых станций, тоннелей и лифтовых шахт.

– Призрачные станции, – сказала Эди. Ей сразу же вспомнились некоторые названия неиспользуемых станций, о которых ей говорил папа. «Нижняя улица», «Олдвич», «Британский музей»… – Папа рассказывал мне много историй про призрачные станции, – продолжила она. – Как во время Второй мировой войны они использовались в качестве бомбоубежищ и тайных правительственных учреждений.

В книге было двадцать пять глав, каждая из них была посвящена заброшенной станции. Многие станции были замурованы и наполовину разрушены, а старые станционные здания с характерной тёмно-красной облицовкой превращены в рестораны и магазины.

Эди провела пальцем по списку.

– Вот она. – Она долистала до нужной страницы.

Станция «Уайльд-стрит»: открыта в 1906 году, закрыта в 1939 году. Линия «Бейкерлоо».

На странице была нарисована карта, показывавшая тонкую линию Уайльд-стрит, проходящую через путаницу улиц и переулков к югу от Бейкер-стрит, а дальше размещены несколько чёрно-белых фотографий входа на станцию и кассового зала, сделанные в начале двадцатого века. Эди перевернула страницу – там было ещё несколько снимков длинных изогнутых платформ, лестничных пролётов и одинокой фигуры в шляпе-котелке, сидящей на скамье. Спекл прыгнул на книгу и стал внимательно рассматривать фото, как будто мог вдруг увидеть Джота, съезжающего по перилам лестницы или пролетающего в дверной проём.

Эди прочла:

– Подземные помещения станции всё ещё существуют, хотя с поверхности доступа к ней нет. Если вы едете от «Риджентс-парка» до «Бейкер-стрит» и посмотрите в окно с левой стороны поезда, вы можете увидеть платформу и облицованные плиткой стены.

Чарли указал на цветную фотографию здания станции в его современном виде. Все окна и двери были заколочены.

– Думаю, здесь нам никак не войти.

– Мы должны найти способ, – ответила Эди. Она отложила книгу и начала складывать в рюкзак вещи, которые могли им понадобиться. Взяв две ракетки для бадминтона, она спросила у Чарли: – Чем ещё можно отогнать или отпугнуть сороколок?

– Они, скорее всего, боятся хищников: кошек, лис и крупных хищных птиц, – задумчиво произнёс Чарли. – Мелкие птицы не любят, как у хищников светятся глаза.

Эди добавила к вещам карманный фонарик и налобный фонарик, который можно было переключить на мигающий свет. Она гадала, чем таким интересным мог быть набит рюкзак Чарли.

Бенедикт позвал снизу:

– Эди, твой папа звонит!

Было странно видеть папу на экране, в маленькой кухне бабушки Агаты в Финляндии. На стойке позади него виднелась подставка с деревянными ложками.

– Надеюсь, ты не доставляешь Бенедикту проблем, – сказал он, выкатывая в поле зрения инвалидное кресло бабушки Агаты. Загипсованная нога торчала вперёд, и Эди заметила, как сильно исхудала бабушка: сплошные кости и суставы.

Она помахала Эди рукой.

– Привет, Эди. Ты занята? Не волнуйся насчёт школы.

У бабушки Агаты была привычка без вопросов понимать, когда что-то было не так.

– У меня всё хорошо, бабушка. И в школе тоже. Я нашла новых друзей. Я рада, что ты приедешь погостить у нас. Надеюсь, от папы есть какая-нибудь польза.

– Есть, конечно. Он идеальный домовый эльф.

Эди хотелось бы расспросить подробнее про финских домовых эльфов, но она знала, что Чарли ждёт её наверху.

– Мне надо идти, бабушка.

* * *

– Нам выходить уже скоро, – сказал Чарли.

Они расстелили на полу спальный мешок и засунули подушки в него и под одеяло на кровати Эди, чтобы создать впечатление, будто они оба здесь и спят. На некоторое время открыв краны в ванной, Эди крикнула в сторону первого этажа:

– Спокойной ночи, Бенедикт!

Она слышала, как внизу работает телевизор – Бенедикт смотрел фильм про шпионов.

– Доброй ночи, Эди, – отозвался он. – Зубы?

– Почищены!

Эди и Чарли натянули куртки и лежали в темноте, ожидая. Флиты надели шапочки и шарфы, а Нид вооружился рогаткой, которую дала ему Эльфин. В последний момент Эди закинула в свой рюкзак светящуюся накидку.

В половине десятого они прокрались вниз по лестнице, мимо гостиной, где Бенедикт смотрел телевизор, в кухню. Шёл самый кульминационный момент фильма – на экране разворачивалась погоня на автомобилях, визжали тормоза, гудели сигналы.

Бильбо пошевелился в своей корзине и сел, надеясь, что ему предложат пойти поохотиться на белок. Чарли присел и чесал его за ухом, пока пёс не улёгся обратно. Он вопросительно посмотрел на них, когда Эди тихонько отперла дверь чёрного хода, впустив порыв холодного ночного воздуха.

Чарли и Эди шли по тихим улицам мимо садового центра к станции подземки «Баундс-Грин». Мимо проехала машина, её шины негромко скрипели по мокрому асфальту. Эти улицы Эди знала всю свою жизнь, но из-за темноты и рюкзаков у них на спинах у неё возникло ощущение, будто она идёт по совершенно незнакомой дороге.

Глава тридцать шестая

От Парка Александра-роуд до «Уайльд-стрит»

На «Оксфорд-сёркус» они пересели с линии «Виктория» на «Бейкерлоо». Поезда были набиты лондонцами, которые возвращались из центра города – из магазинов, ресторанов, с фестиваля фейерверков вдоль набережной Темзы. Никто, похоже, не заметил, что двое детей едут сами по себе, без взрослых.

Когда поезд направился от «Риджентс-парка» на север, к «Бейкер-стрит», Эди встала у дверей по левую сторону поезда и уставилась в тоннель. Стены были покрыты сажей и пылью, вдоль них тянулись длинные линии электрических кабелей, но неожиданно за окном открылся просвет, и Эди мельком увидела в темноте пространство станции, заполненное тенями, бело-зелёная