Книга Снов - Константин Бояндин

Полоски на экране пришли в движение. Начали расти те, что и так были больше нуля, особенно — «зелёный гребень». Вейс перевела взгляд на Лас. Глазные яблоки движутся под прикрытыми веками, подрагивают губы. Едва заметно движутся пальцы.

— Что с ней? — спросила Вейс шёпотом.

— Не беспокойтесь, это нормально. Вы просто не присматривались к ней, пока она спала.

— Я… — Вейс прикусила язык. Присматривалась. Правда, не на кончики пальцев обычно смотрела. — О Великое Море! Смотрите!

«Чёрная петля», дрожавшая где-то у самого нуля, выросла. Вслед за ней подросли остальные две чёрных полоски. «Петля» дёргалась в обе стороны, но росла, неуклонно росла.

— Что это?! Что с ней, Стайен?

— Очень странно, — Хорёк потёр переносицу. — «Петля» активна, но направлена на себя. Лас как будто сама себя заставляет что-то делать. В жизни такого не видел.

— Не стойте столбом! Сделайте же что-нибудь!

Лас пошевелилась. Тут же все чёрные полоски сжались, угасли, отползли вниз.

Лас открыла глаза. Поморгала, уселась.

— Ой, ну и сон я видела! Кошмар, хорошо, что вовремя проснулась. — Потянулась, да так, что Вейс жутко захотелось зевнуть. Еле успела отвернуться. — Всё получилось?

— Получилось, — Стайен подошёл к ней, поднял спинку кресла. — Вейс, помогите ей с датчиками, а я сейчас подойду.

Едва дверь закрылась за ним, Вейс отцепила все «присоски», уселась рядом с Лас, обняла её. Судорожно всхлипнула.

— Что случилось, Медвежонок? — улыбнулась Лас. — Ну страшный сон, ничего особенного.

— Пусть он рассказывает, — отозвалась Вейс, — мне страшно. — И расплакалась.

Стайен вошёл через пару минут, нёс с собой пару бутылок…

— Минеральная вода, — пояснил он. — Немного витаминов, глюкозы. Очень полезно для ума. Мой любимый напиток.

Вейс выпила залпом чуть не половину бутылки, поморгала, протянула Лас остальное.

Стайен вкратце описал то, что они видели.

— И во время фазы парадоксального сна мы заметили, что «чёрная петля» активна. Но вы сами и источник, и приёмник.

Лас стало не по себе.

— Я сама себя ей держала? Это как?

— Трудно судить. Я такого пока не видел. Как будто вы сами себя заставляли что-то делать.

— Шизофрения, — едва слышно проговорила Лас.

— Это вряд ли. Картина основных ритмов мозга не даёт повода так думать. Я могу дать вам переносной монитор, чтобы снимать с вас все основные показатели — скажем, в течение суток. Чтобы вы не беспокоились. В клинике психические расстройства определяют безошибочно, Аспирант…. простите, Денгор увидел бы первым. Но у вас всё в порядке.

— Тогда что это?

— Понятия не имею! — Стайен развёл руками. — Ни шизофрении, ни, как её зовут в народе, одержимости нет. Во всяком случае, моя аппаратура не в состоянии их уловить. А она самая чувствительная в мире.

— Эти мои приступы злости, и то, что было там, возле таверны?

— Вероятно, да. Возможно, именно так проявляется такая «петля». Это, к сожалению, крайне редкий дар и информации о нём крайне мало.

— К счастью, — Вейс подняла голову. — Мерзость какая! Что же нам теперь делать?

— Жить, как и жили. Не снимайте мой монитор, если можно. Ту цепочку. Ни изображения, ни звука она не передаёт, в вашу личную жизнь я не вторгаюсь.

— Только если вы не будете вызывать «скорую» на каждый чих.

Стайен развёл руками.

— Это выглядело очень серьёзно. Серьёзнее некуда!

— Я живу с этим семьдесят лет, — Лас прижала Вейс к себе, погладила ту по голове. Вейс сильнее вжалась лицом в её плечо. — Последние полвека — рядом с Вейс. Если бы это было что-то серьёзное, я бы сама позвала на помощь.

— Если бы успела, — буркнула Вейс.

— Я передал вам датчики. Брелоки, помните? Отдайте один из них Вейс. Но договоримся — если никто за две минуты не даёт отбой, я реагирую так, как считаю нужным.

— Хорошо, — согласилась Лас. — Пусть так.

— Вессен мне голову открутит за такое. За эти две минуты. Лас, мы беспокоимся о вашем здоровье, понимаете?

— Ничего она не понимает, — проговорила Вейс, не поднимая головы. — Если вбила себе что-то в голову, то хоть кол на голове ей теши.

Лас тихонько рассмеялась.

— Стайен, если можно… ненадолго.

Хорёк кивнул, и покинул лабораторию.

— Медвежонок, — Лас погладила её по голове. — Со мной всё хорошо. И с тобой всё хорошо.

— Это сейчас. А когда ты уснёшь, что будет? Или если тебя разозлят?

— Что будет, то будет. Будем что-то делать. Что ты предлагаешь? Поселиться в клинике и жить под наблюдением?

— Вот ещё! — Вейс отпустила её и уселась рядом — Но от меня теперь ни на шаг!

Лас молча обняла её и кивнула.

— «Рядом с Вейс», — проворчала Вейс. — Не со мной, а рядом. Вот уж точно!

Лас тяжело вздохнула.

— Твоё счастье, что здесь нет подушек!

Вейс рассмеялась, не выдержала, стукнула Лас кулаками в грудь.

— Да ну тебя! Я про серьёзное, а ты…

— Нашла место говорить о серьёзном!

…Стайен вернулся минут через пять, с корзинкой. Там были не только бутылки с водой, но и чайник со свежим чаем, и термос с кофе.

— Вейс, вы тоже хотели обследоваться? Тогда садитесь и прикрепляйте датчики.

— …И что у меня такого? — поинтересовалась Вейс, с любопытством глядя на графики.

— Боюсь, ничего особенного, — указал Хорёк. — Всё в рамках статистической нормы. Разве что «златоуст»… Но это надо проверять во время второй фазы цикла. Тогда показания намного точнее. Приедете?

Вейс засмеялась, махнула рукой — да ну вас, скажете тоже!

— Что такое «златоуст»? — полюбопытствовала Лас.

— О, это очень просто. Умение убедить собеседника в чём угодно. Похоже на «серебряный голос», но не связано с хеморецепторами и гормональным фоном. Хотя собеседник должен быть рядом, это обязательное условие.

Вейс перестала смеяться.

— А ведь точно! — удивилась она. — Меня всегда посылали всё улаживать и обо всём договариваться. Я и не знала!

— Я же говорила! — Лас взяла её за плечи. — У каждого человека есть талант! Вот видишь!

Вейс отвела взгляд. «Бабушка, вы так мило краснеете…»

Хорёк подкрутил усы — сначала левый, потом правый.

— Больше не волнуетесь? Вот и замечательно. Давайте чаю выпьем, можно прямо тут.

— Люди живут с самыми разными способностями, — Стайен подошёл к окну, выглянул. — Дождь собирается, обожаю. И не всегда нужно беспокоиться. Сейчас в мире есть одиннадцать человек, владеющих «петлёй» — считая вас. Это нормальные, вменяемые люди, у многих семьи и дети, и никто из окружающих не страдает от их таланта.

— Стайен, — Лас подняла взгляд. — А можно узнать, кто эти десять человек? Можно посмотреть на них?

— Данные секретные… — Стайен криво усмехнулся. — Но в конце концов, почему нет? Только давайте обсудим это с Вессен.

— Она у вас самая главная, да? — Вейс посмотрела в глаза Хорьку.

— От вас ничего не скроешь.

— Я не глупая, — проворчала Вейс. — Может, хоть вы скажете? Чем вы таким занимаетесь?

— В двух словах — стараемся, чтобы не случилось конца света.

— Из-за всех этих… ну, как та, с которой я встретилась в библиотеке?

— Да, в том числе из-за «пси».

Вейс покачала головой.

— Вы умный человек, Стайен. И добрый, я вижу. Но чем вы занимаетесь! Что вы хотите от неё? — она взяла Лас за руку. — Только не врите!

— Я? Ничего. Чтобы она была здорова и счастлива.

Вейс долго смотрела ему в глаза. Но не сказала больше ни слова.

— Здесь чудесный парк, — Лас сжала её ладонь. — Идём, проветримся!

— Замечательная мысль! — Стайен протянул им: Лас — цепочку, Вейс — брелок. — Это на всякий случай. Если встретите внуков, пусть зайдут ко мне.

— Чему вы их учите? — полюбопытствовала Вейс.

— Обращаться с машинами. С самыми разными. У них талант, особенно у парнишки.

— Это да, — согласилась Вейс. — В доме всё настроил, всё починил, золотые руки. Спасибо вам, Стайен!

Тот развёл руками и улыбнулся.

— Идём, идём! — Лас потянула. — Идём же!

Лас и Вейс, Аратрин-Таэр-Лан, Неиверин 19, 16:50

— Какая прелесть! — восхищалась Вейс. Лас видела этот парк давным-давно, когда его только начинали разбивать. Как всё изменилось… и как похоже на другой парк, в другом месте и в другом времени. В далёком, недостижимом прошлом…

— Вот это да… — главная дорожка, самая широкая, вывела к поляне. А в центре её красовался дуб. Невысокий, лишь немного выше Лас. Но самый настоящий. Вейс обошла его кругом, иногда всплескивая руками от восхищения. — Разве так бывает, Ласточка? Смотри — тут уже листики пожелтели, тут новые растут, тут цветёт, а тут уже жёлуди…