Книга Снов - Константин Бояндин

Она оделась, торопливо, не сразу сумела завязать тефан правильно. Быстрее. На календаре — её день рождения. Сто восьмой день рождения, если календарь не врёт. Ничего не понимаю, думала она. И не хочу понимать. Я жива! Пусть даже ненадолго, но я жива! Великое Море, я хочу жить!

Она схватила скомканный белый тефан и туфли, в которых бродила по лабиринту. Выбросить. Сжечь. Уничтожить!

Бегом спустилась на кухню — тут недавно много готовили. Празднуют? Что? Она поняла, что, и мурашки побежали по коже. Только не это…

Печь горит. Настоящее, жаркое пламя. То, что нужно. Лас засунула туда белый тефан и туфли. Они моментально занялись. Подумала, сорвала с шеи медальон и бросила туда же.

Принц выскочил из-под стола. Подбежал, потёрся о ноги. Совсем старичок…

— Не сейчас, милый! — Лас, присев, погладила его по спине. — Не сейчас!

В столовой — никого. Стол чист, стулья на местах. Где все? Для кого готовили?

Она выбежала из дома и увидела — где все. Солнце ослепило её, Лас зажмурилась. Не сразу открыла глаза, в них плясали чёрные пятнышки.

Большие столы, флаги, и много-много гостей. Десятки, сотни. Только не белые флаги, думала Лас, только не белые. Белый — поминовение. Только не белые! Великая Матерь, что угодно, только не белое!

Она осмелилась посмотреть. Флаги, ленты, ещё и надувные шарики — зелёные, все до одного. И люди… они замерли. Смотрели на неё и молчали. Вейс, справа, только что наливала кому-то вина. Она смотрит на Лас, как на…

— Приветствую вас в Вантар-Лан, — услышала Лас свой голос. — Простите, что заставила вас ждать. Я вернулась.

Они встали. Все, как один — молча. И поклонились. Вейс — первой.

Лас попыталась что-то сказать, и не смогла. Попыталась шагнуть — ноги ослушались, она уселась, прямо на траву. Слёзы вновь навернулись на глаза, не было сил с ними совладать. Вейс бежала к ней, и все, кого она помнила, кого воспитывала, их родственники… Тесан и Эверан ненамного отставали от Вейс, они бежали, улыбались и что-то кричали. Мира, и Стайен, и Каэр, и Крайен, и Дорман, и все-все-все…

— Прочь! — услышала она голос Вейс. Та подхватила свою подругу, поддержала. — Не толпитесь! Вот, Лас. Выпей. Это твоё любимое.

Лас глотнула. Вино, очень терпкое и приятное. Какое вкусное! А какой свежий воздух! Они не понимают. Они не понимают, насколько приятно — жить. А может, понимают, неважно.

Её обнимали, что-то шептали, она всё помнила смутно. И только Вейс оставалась той же — молодой, улыбающейся и радостной.

— Сколько мне лет, Вейс? — спросила Лас, когда её усадили на почётное место и прозвучал первый тост. — Скажи, пожалуйста.

— Двадцать, Лас, — услышала она в ответ. — Тебе всегда будет двадцать. Или сколько захочешь.

Лас оглянулась. Ей показалось, наверное — а может быть, и нет — они стояли там, где стеной возвышались деревья, и пили в её честь — Странник, Доктор, Умник, все остальные. Лас улыбнулась им и закрыла глаза. И повторяла — я жива, я жива, я жива…