Золотая хозяйка Липовой горы - Дмитрий Сергеевич Сивков

выделять электроэнергию. К тому же в этой толще много магнетита. В итоге получается просто суперпьезоэлемент, выдающий электромагнитную индукцию. А внизу вода и газы – северное окончание Становлянской газоносной структуры. Когда тектонику начинает гнуть, то флюиды, газы, ведут себя интенсивно и, прорываясь сквозь наэлектризованные породы, выносят в атмосферу плазмоиды. Эти сгустки свечения часто принимают сегодня за всевозможные НЛО. Как видите, всё довольно просто. И в очередной раз доказывает, что «чудеса» – это просто отсутствие знаний о природе.

19 августа 2017 года

Однако утром от вчерашней вальяжной уверенности геолога не осталось и следа.

– Сколько на ваших? – нервно спросил Алексей Николаевич, когда я вылез из палатки. Зевая, я взглянул на часы, пытаясь сфокусировать взгляд на стрелках.

– Девять… двенадцать. Если честно, то думал, что больше.

– А вот и нет. На самом деле сейчас девять минут одиннадцатого. Я тоже, как и вы, ношу кварцевые часы. Но отправляясь на Липовую, всегда беру ещё и механические в качестве контрольных. «Восток», семнадцать камней. Сейчас таких в нашей стране уже не делают. Раньше на браслете носил, теперь вот на шнурок приспособил.

Часы на красном шнурке, намотанном на указательный палец, раскачивались, словно маятник, за которым геолог следовал взглядом. Его манера говорить показалась странной, словно человек озвучивал свои мысли или общался сам с собой.

Папин восседал на сооружённой мною вчера лавке у костровища, которое даже не дымилось. А я надеялся хотя бы на тёплый чай. Мало того, рюкзачище геолога, снаряжённый в дорогу, раздул свои бока.

– Алексей Николаевич, что-то случилось?

– Отставание за ночь составило пятьдесят четыре минуты. Это своеобразный рекорд. Точка проснулась. Собирайтесь, Георгий Петрович. Мы отплываем. Лодку я уже подкачал.

То, что поначалу забавляло, стало тревожить.

– Вы можете нормально объяснить, что случилось?

– Где вы были этой ночью? – услышал я вместо ответа.

– Спал. Что за странный вопрос?

– Никто сегодня не спал. Даже кукушка. Она вообще сдохла, наверное.

Мне стало не по себе. Человек, на здравый ум которого я так рассчитывал, терял рассудок.

– Присмотритесь к своей обувке, Георгий Петрович.

Мои армейские высокие ботинки оказались вымазаны глиной. Хотя с вечера были чистыми – и это я точно помнил, потому что когда ходил последний раз к реке за водой, помыл их, вместо тряпки использовав пучок прибрежной травы.

– Какой-то розыгрыш?

– Скажите, вы не страдаете сомнамбулизмом?

– Нет, я не лунатик.

– Я так и подумал. Тем хуже. Лучше бы вас недуг водил, чем нечистая сила.

– Подождите. Но ведь буквально вчера вы мне рассказывали, что, кроме науки, ни во что не верите.

– Просто послушайте, что было вчера ночью. Вы захрапели почти сразу, как залезли в палатку. Я спал у костра и вскоре тоже задремал. Проснулся от того, что куковала кукушка. Представляете, ночью? Такого же в принципе не может быть! Но я слышал её отчетливо. От скуки и оттого, что не мог уснуть, я начал считать эти «ку-ку». Когда их перевалило за три десятка, вы выбрались из палатки. Я не придал этому значения – мало ли зачем человек ночью решил в кусты отлучиться. Потому и окликать не стал.

– Вы думаете, что я на зов кукушки, что ли, в лес подался?

По ответному молчанию стало понятно, что я угадал.

– Та-а-а-к… И долго я шлялся?

– Пришли под утро. Кукушка к тому времени уже давно угомонилась. В ожидании вашего возвращения я насчитал двести семьдесят кукований. С перерывами, правда. Думается, ещё с десяток я упустил, прежде чем приступить к счёту. Итого – двести восемьдесят. Когда вы вернулись, прежде чем забраться в палатку, подошли ко мне и протянули руку, словно прося отдать что-то. Ночью не дал, теперь – держите.

Папин бросил мне что-то небольшое, что до этого сжимал в кулаке. Я поймал, а когда разжал кулак, то в моей ладони лежал кусочек знакомого мне мрамора – только меньше, с остатками позолоты с одной – обработанной, округлой стороны и сколотый – с другой. Я готов был поспорить, что это кончик носа Венеры Милосской! От волнения у меня перехватило дыхание.

– Так где вы его нашли?

– Да вот прямо здесь, у костра! В ожидании, когда вы нагуляетесь, я поддерживал огонь. Шерудил угли палкой, подгребал те, что отлетели. Вот тогда-то и зацепил немного землю на краю костровища. Гляжу – что-то полетело, явно тяжелее уголька. Толком рассмотреть в свете костра находку не удалось. Потом вы явились: глаза стеклянные, полузакрытые, взгляд отстранённый, присели на корточки, протянули руки к огню, словно согревая, потом одну ладонь – ко мне. Мол, отдай. И всё это молча. Я не из особо робких и впечатлительных людей, но стало как-то не по себе. Хотя твёрдо решил, что, пока при дневном свете не рассмотрю камешек, не расстанусь с ним.

И вот рассмотрел. Это мрамор, особый сорт. В античные времена его называли coraliticus и добывали в Анатолии (территория нынешней Турции). Скульпторы ценили этот сорт за то, что он превосходил знаменитый паросский качеством и напоминал чем-то слоновую кость. Думаю, можно говорить о том, что это фрагмент какой-то древнегреческой или древнеримской статуи. И мало того – позолоченной. Уж золото я ни с чем не спутаю. Не это ли вы искали на Липовой? С учётом ваших рассказов о том, что здесь обитали угры, поклонявшиеся Золотой Бабе.

Я молчал, отвернувшись, чтобы ничем не выдать своего волнения.

– И ведь что интересно, – продолжал Папин. – В этом месте я уже не один год останавливаюсь, тут всё по десять раз просмотрено да перещупано, но вот попался на глаза этот камушек только сейчас.

– Так ведь не вы один на этом месте останавливались. Камешек мог кто-то совсем недавно обронить, – я подумал про Журавля и его находки.

– Маловероятно, – покачал головой мой спутник. – С этой находкой что-то другое. Её словно кто-то подбросил. Именно «кто-то», а не «что-то». А может, некто на переходной стадии между ними.

Вчера, Георгий Петрович, я ушёл от разговора о своём отношении к религии, мистике и всему сверхъестественному. Сегодня готов к общению на эту тему, но только после того, как мы покинем Липовую. И как можно быстрее. Поверьте, так будет лучше для нас обоих.

Выждав с минуту и не дождавшись реакции с моей стороны, Папин добавил уже повелительным тоном:

– Мы отплываем! Собирайте свой рюкзак! Я пока палаткой займусь, только вещи свои из неё уберите.

Подействовало – я вышел из оцепенения.

Как только я оттолкнулся от берега, лодку цепко подхватило течением. И пока я подправлял в уключинах вёсла,