В краю лесов - Томас Гарди

Тем же вечером отец сказал ей:

- А почему бы тебе не сесть и не написать ответ? В мое время молодежь отвечала на письма без промедления.

Грейс ответила, что на это письмо ответа не полагается.

- Тебе лучше знать, - заключил отец. Но он долго еще сомневался, правильно ли поступила Грейс, не слишком ли легкомысленно она относится к своему счастью.

Уважение Мелбери к Фитцпирсу основывалось отнюдь не на профессиональной репутации доктора, которая немногого стоила, но на громком имени Фитцпирсов, некогда игравших важную роль в графстве. У старомодных людей в деревнях еще сохраняется безотчетное доверие к отпрыскам древнего рода, независимо от их нынешнего положения и личных достоинств. Это доверие в высшей степени было присуще лесоторговцу; человек, искавший руки его дочери, происходил из семьи, о величье которой он слышал еще от деда, из семьи, имя которой стало названием соседней деревни; разве может выйти что-либо дурное из помолвки дочери с таким человеком? - Дело надо довести до конца, - сказал лесоторговец жене. - Грейс понимает, что все это для ее же счастья, но она молода, и ей не повредит совет человека постарше.

ГЛАВА XXIII

Именно поэтому он пригласил ее прогуляться, - так он поступал всегда, когда хотел сказать собеседнику что-то важное. Дорога привела их на вершину одного из холмов, отделявших лесной край от яблоневого; отсюда весной они любовались пышным цветением садов. Теперь сады были густо-зеленого цвета. Живо вспомнив, как она проезжала тут на двуколке, Грейс сказала:

- Кажется, в этом году урожай на яблоки будет большой - как и ждали. Джайлс, наверно, уже готовится делать сидр?

Не для таких разговоров отец привел ее сюда. Поэтому вместо ответа он поднял руку и указал ей на густую зелень вдали.

- Видишь то место, где яблони переваливают через холм? - сказал он. Там много веков назад находилось поместье Фитцпирсов, а сейчас там деревня Бакбери-Фитцпирс. Великолепное было имение, великолепное!

- Но сейчас они им не владеют?

- Увы! Слава и величие умирают так же, как ничтожность и глупость. Кажется, нынче наш доктор и незамужняя дама - не знаю, где она живет, единственные потомки Фитцпирсов. Ты должна быть счастлива, что будешь носить такую прославленную фамилию. Ты приобщишься к истории.

- Но разве наш род в Хинтоке не такой же древний, как их в Бакбери? Ты же мне говорил, что наша фамилия все время встречается в старинных бумагах.

- Да, как фамилия йоменов, арендаторов и тому подобных. Согласись, что фамилия Фитцпирс куда лучше. Ты будешь вести высокую умственную жизнь, к которой привыкла в последние годы; практика у доктора тут небольшая, но он, конечно, наберется сил и вскоре переедет в большой город, заведет модную карету, и ты перезнакомишься со множеством дам из самого высшего общества. Если тогда встретишь меня на улице, можешь смело проехать мимо и отвернуться. Я и мечтать не буду, чтобы ты говорила со мной, - разве в каком-нибудь неприметном безлюдном уголке, чтобы встреча со мной не унизила тебя ни в чьих глазах. Теперь и думать не смей о соседе Джайлсе. Мы с ним друзья, но тебе он не ровня. Он живет простой, грубой жизнью, и жена его должна жить простой, грубой жизнью.

Отцовские уговоры подействовали. Вольная распоряжаться своим временем Грейс, воспользовавшись погожим днем незадолго до возвращения Фитцпирса, решила посетить долину, где находилась деревня Бакбери-Фитцпирс. Оставив работника с лошадью и двуколкой у трактира, она направилась к развалинам замка, видневшимся невдалеке. Она не сомневалась, что это и есть былая твердыня рода Фитцпирсов.

Развалины выглядели убого и состояли в основном из сводов нижнего этажа, которые покоились на низких толстых колоннах с узорчатыми капителями. Две-три получше сохранившиеся комнаты какой-то фермер превратил в загон для телят, которые шуршали соломой, покрывавшей каменный пол, и лизали стены с диковинными норманнскими орнаментами, лоснившимися от сырости. Грейс подумала, что даже это примитивное искусство не заслуживает подобного небрежения, и впервые род Фитцпирсов предстал перед ее воображением в грустном романтическом свете.

Пора было ехать домой, и она вернулась к двуколке, раздумывая об увиденном. Ее глубоко поразила неожиданная мысль, что человек столь современных воззрений на науку и искусство может быть кровно связан с руинами столь отдаленных времен. Эта связь еще увеличила заинтересованность Грейс умом и положением доктора, и она устрашилась: и без того, оказываясь рядом с ней, он производил на нее непостижимое действие.

Весь обратный путь она пребывала в возбуждении, вызванном не любовью, а скорее страхом перед надвигавшейся опасностью.

Меж тем отец ее тоже готовился к встрече с Фитцпирсом. В доме хранилась старая книга по медицине, изданная в конце прошлого века, и, чтобы не ударить лицом в грязь, Мелбери после рабочего дня раскладывал эту книгу на коленях и читал о Галене, Гиппократе и Герофиле, о догматиках, эмпириках и герметиках, соперничавших между собой в истории медицины. Потом он перешел к классификации болезней и способам их излечения, подробно изложенным в этом достойном сочинении. Мелбери опасался, что трактат его устарел и что ему не удастся должным образом поддерживать беседу с доктором, без сомнения, находящимся в курсе самоновейших открытий.

Наконец Фитцпирс приехал; он послал сообщить, что зайдет немедленно. На приведение дома в порядок оставались считанные минуты, поэтому уборка в гостиной Мелбери напоминала уборку в приемной Толмача, при которой бедный Пилигрим чуть не задохнулся от пыли. Наведя порядок, миссис Мелбери уселась в кресло, сложа руки, и стала ждать. Муж ее беспокойно расхаживал по двору, наведывался в комнаты и, пробормотав: "Да-да", - опять выходил из дому. В пятом часу Фитцпирс привязал лошадь к крюку перед парадными дверьми.

Он вошел в гостиную и, увидев одну миссис Мелбери, счел отсутствие Грейс за дурное предзнаменование. Лишь видя ее, он мог поддерживать в себе пламя, заставившее его пойти на такое отчаянное предприятие, но ее не было, и он испытал желание убраться восвояси.

Он сидел и рассеянно произносил слова, какие, по его мнению, подходили моменту и были понятны хозяйке деревенского дома; но вот на лестнице послышался шелест платья, и Грейс спустилась в гостиную. Фитцпирс был растерян не менее, чем она. Грейс вызывала в нем самое искреннее чувство, но он не мог отделаться от мысли, что решается на плохо обдуманный шаг.

Мистер Мелбери задержался в мастерской и не успел вовремя надеть жилет и парадный пиджак. Не желая, чтобы его долго ждали, он вошел в гостиную, на ходу застегивая пуговицы.

Фитцпирс заметил, что это смутило щепетильную Грейс и что мистер Мелбери в его присутствии держится неестественно. На кухне у бабушки Оливер внезапно появилась необходимость шуметь сверх обычного, так что беседе в гостиной сопутствовал гул и плеск, доносившийся сквозь открытую дверь.

Стоило в разговоре за чаем возникнуть непринужденности, как мистер Мелбери выступал с обстоятельными вымученными речами на отдаленные темы, словно боясь, что Фитцпирс начнет критически размышлять о предмете, приведшем его сюда. Сказать по правде, напряжение и неловкость мистера Мелбери были вполне извинительны, ибо он вплотную подошел к осуществлению заветной мечты. Если бы телесная оболочка не заслоняла души, на месте мистера Мелбери трепетало бы жалкое существо с широко раскрытыми глазами и сжатыми губами, в ужасе ожидающее исхода. Будущее его счастье было в тем большей опасности, что отеческие заботы его распространялись не на обширное семейство, но на единственную дочь, занимавшую столь необычное положение в жизни.

Фитцпирс сидел в гостях не более часа, но и этого времени хватило, чтобы его зыбкие неопределенные чувства к Грейс окрепли и окончательно утвердились. Вряд ли в ответ на его тихую просьбу она стала бы провожать его до дверей, если бы мачеха деловито не подтвердила:

- Разумеется, Грейс, проводи мистера Фитцпирса.

Родители остались в комнате, а Грейс послушно пошла за гостем. Когда молодые люди оказались одни в обширной прихожей с кирпичным полом, влюбленный доктор заставил Грейс взять его под руку. Так они дошли до дверей, где он быстро поцеловал ее.

Грейс вздрогнула и отшатнулась, краска бросилась ей в лицо; она вряд ли ожидала, что дело могло зайти так далеко. Отъезжая от крыльца, Фитцпирс послал ей воздушный поцелуй и помахал рукой Мелбери, глядевшему в окно. Счастливый отец ответил ему широким взмахом руки и довольной улыбкой.

Присутствие доктора всегда пьянило Грейс, но на сей раз опьянение улетучилось вместе с его уходом. Она плохо помнила о событиях минувшего часа, но смутно подозревала, что произошло нечто вроде помолвки с красивым, настойчивым, неотразимым Фитцпирсом.

За первым визитом последовали другие, продолжавшиеся все лето. Поток рассуждений, доводов, увещеваний увлекал Грейс, и, надо признать, она порою охотно им поддавалась. Горделивые мечты свойственны каждой женщине и, если она удерживает себя в определенных границах, не сулят ничего дурного. Что же касается Грейс, то она получила такое воспитание и образование, что ей как нельзя более очевидны были преимущества брака с человеком, подобным Фитцпирсу. Ее не слишком интересовали его настоящие или будущие доходы, зато необыкновенно увлекала возможность богатой внутренней жизни, утонченного духовного общения с мужем. Именно это, а не житейская мысль о выгодном замужестве и заставило ее в конце концов поплыть по течению и покориться той власти, какую имел над ней доктор Фитцпирс.