Мистер Аркадин - Орсон Уэллс

— Ах это. Был случай. В Италии. Кого-то ударили в спину ножом.

— Именно так. Правильно. А вам-то откуда это известно?

Смех и слезы. Мне нужно еще до ночи успеть к Зуку. Потом

вернуться в отель и лечь наконец в постель, забыв о Рождестве, забью обо всем, зарыться в тепло и уснуть.

— Послушайте, это произошло у меня под носом. Но я все, что знал, давно сообщил итальянской полиции. Мне нечего добавить.

Они поколебались, с сомнением переглянулись и отошли в сторону пошептаться. Терпение мое лопнуло.

— Послушайте, я замерз, да и время позднее. Меня ждут у мистера Аркадина, у него прием.

Я брякнул это, только чтобы отвязаться от них. Но мои слова произвели неожиданно сильное впечатление.

— А? — переспросил тот, что поменьше. — Вы направляетесь к мистеру Аркадину?

Я и забыл совсем, что еще полгода назад это имя тоже действовало на меня магически.

— Но тогда вам в другую сторону.

Я невольно ухмыльнулся. И сказал, что заблудился, что не знаю города. К тому же погода.

— Мы вас проводим.

Черт бы их побрал! Однако мне ничего не оставалось, как следовать за ними. Может, оно и к лучшему. В Акапулько мы с Аркадиным расстались в самых дружеских отношениях. К тому же я вез ему отличные новости от Софи. Меня хорошо примут; зная его широкий образ жизни, я мог рассчитывать на королевское угощение. Может, это будет самое счастливое Рождество в моей жизни.

Мои спутники выбрали кратчайший путь, и вскоре я увидел залитые светом окна отеля. Полицейские были сама вежливость, у входа они уважительно раскланялись со мной, добавив, что им, собственно, была от меня нужна лишь небольшая информация. Имя жертвы. Для этого необязательно идти в участок. Они могут направить мне фото для опознания на адрес мистера Аркадина.

Наконец они удалились, пожелав мне счастливого Рождества. Мне к тому времени чуть полегчало, и я тоже их поздравил. На площади перед отелем собралась в кружок группа Армии спасения, они пели псалмы под духовой оркестрик. Подымаясь в лифте, я с удивлением заметил, что напеваю эту мелодию.

Аркадин занимал целое крыло пятнадцатого этажа. Коридорный, стоявший на площадке, указал мне дорогу в комнату, откуда доносился праздничный гул, даже не спросив ни пригласительного билета, ни имени.

Сперва я ничего не мог разглядеть в нарядной толпе. Сизый табачный дым висел в воздухе. Зеркала затуманились, люстры были погашены, и горели только свечи да огромная рождественская ель, щедро увешанная игрушками и сладостями. Детей вокруг елки не было; и, как я заметил, толпа гостей — мужчины в смокингах и декольтированные дамы — резко отличалась от той, что я видел в Сан-Тирсо. На таких вечеринках Райна не присутствовала.

Я начал искать глазами хозяина. В такой толчее это было не просто. Блондинка со стеклянными глазами бросила мне на плечи гирлянду бумажных цветов, другая напялила на голову бумажную шляпу, которая тут же с треском разорвалась. Высокий мужчина размахивал красным воздушным шаром, другой бил в игрушечный барабан. Я засомневался, что вечер действительно окажется таким веселым, как я ожидал.

Несколько человек развлекались, пуская стрелы в мишень, прикрепленную к двери, инкрустированной в стиле Людовика XV. На софе в обнимку с двумя броскими девицами сидел Дед Мороз в черных ботинках и алом балахоне. Под белой окладистой бородой я узнал лицо, которое искал. Я прошел мимо стрелков, и стрела угодила мне в рукав. Я со смехом вытащил ее. Начала разбаливаться голова.

— С Рождеством, — обратился я к человеку в красном.

Этим я решил ограничиться в смысле приветствий.

— Дурачитесь, — продолжал я без всякой преамбулы; меня мутило от вида двух его красоток.

Аркадин без слов оставил их и, пройдя сквозь толпу как нож сквозь масло, подвел меня к оконной нише. Казалось, он пребывал в прекрасном настроении.

— Ну, — начал он, — нашли вы вашего подопечного? Очень мило с вашей стороны навестить его как раз в сочельник. Я. пожалуй, тоже займусь тюремной благотворительностью. Как, вы говорите, его имя, вашего протеже?

Боль застучала у меня в висках. Пожалуй, не видать мне на этот раз рождественского ужина.

— Якоб Зук. Вам это имя знакомо не хуже моего. Но я не встретился с ним.

Аркадин стащил красный колпак и снял фальшивую бороду. И запустил пальцы в настоящую.

— Что так? Он сбежал?

— Нет. Его выпустили. Он все равно долго не протянет. Небось умирает сейчас в какой-нибудь жалкой комнатушке. На Себастианплац, 16, если быть точным.

Аркадин разглаживал свою бороду.

— Ну что ж, хорошо, — заключил он. — Не хотелось бы выглядеть бессердечным, особенно в нынешний вечер. Мир на земле и благоволение во человецех. Но все же, если ваша история правдива, для меня было бы лучше, если этот, как его — Зук? верно? — выйдет из обращения.

Он подал знак лакею, обходившему гостей с подносом, взял бокал и предложил мне. Шампанское отдавало горечью. Возможно, из-за болезни. Я обливался потом.

— За Васава Атабадзе — потерянного, обретенного и благополучно забытого вновь!

Что отразилось сейчас на лице Аркадина? Злое торжество? Я вспомнил прозвище, которым не без нежности наградила его Райна, — Людоед. Мне вспомнилась также история про Людоеда, у которого бородатое лицо выражало злую радость. Я принял какие-то пилюли от простуды, может быть, из-за них мне стало как-то не по себе. Я задыхался в этой дымной комнате. Пробормотав извинение, я вышел на площадку.

Ко мне подошел привратник с письмом, ответ на которое ждали внизу.

Опять эти полицейские. Мне не хотелось, чтобы меня втянули в бесконечно длинное расследование. Лучше уж шумные радости у Аркадина.

— Я сейчас напишу записку, — сказал я привратнику.

И вернулся в переполненную народом душную комнату. Стрелки забавлялись вовсю. Аркадин тоже к ним присоединился. Он умелой рукой, почти не глядя, посылал в цель стрелу за стрелой. Ему аплодировали. Меня вынесло к стене, на которой висела мишень. Мальчишка-привратник наблюдал за игрой округлившимися глазами.

Бумага из полиции все еще была у меня в руках. Я машинально разорвал конверт. И когда поднес к глазам фотографию, чуть не вскрикнул, как от удара.

На ней была Мили.

Она лежала на скамейке, волосы ее разметались, рот широко раскрылся в немом ужасе. Приливная волна намочила ее вечернее платье, смятое, облепившее ноги, и между лопаток виднелся нож. Темное пятно расплылось по голой коже. Кожа, нежная теплота которой, пахнувшей слоновой костью, была мне так знакома. Мили… мертва. Убита. Убита ножом в спину, как Бракко.

Не одна только лихорадка бросила меня на сей раз в пот. Ярость. Я поднял голову и встретился глазами с Аркадиным. Все это время он следил за мной. Остальные с головой погрузились в пьяное веселье и ничего вокруг не замечали. Бросали стрелы. Пришла очередь Аркадина. Он взял стрелу и сломал ее в пальцах. Потом спокойно, не торопясь достал из кармана красного балахона нож, раскрыл его, попробовал лезвие и легким точным ударом метнул. Лезвие осталось торчать в мишени, проткнув рельефную деревянную панель, и дрожало прямо у меня перед глазами.

Отчаянно пытаясь сдержать дрожь в руках, я вложил фотографию в конверт. И направился к двери. За дверью я тотчас бросился к телефону. Нельзя ли срочно связаться с сеньорой Хесус Мартинес в Мехико? Очень, очень срочно!

Я тяжело дышал и чуть не падал от слабости, так что пришлось опереться о телефонную кабинку. До меня доносились невнятные голоса на другом конце провода.

Чья-то рука властно взяла из моих рук трубку.

— Прошу отменить вызов.

Трубка легла на рычаг.

— Нет нужды звонить в Мехико, — спокойнейшим тоном произнес Аркадин.

Полнейшее ощущение кошмара: гигант в красном балахоне глядит мне прямо в глаза в тесноте телефонной будки. Я почувствовал удушье.

— Что с Софи? Ее тоже зарезали? Как Мили? И Оскара? «Амор Брухо» тоже не стоит вызывать?

Где-то вдали раздавались смех, крики и музыка. Рождественская вечеринка была в самом разгаре. Никого не волновала наша интимная беседа.

— Наконец-то до меня начинает доходить, — продолжал я. — Все до капельки.

Полицейские в Неаполе кинулись за одноногим, посчитав его убийцей Бракко. Но Бракко убил кто-то другой. Человек, которого они с Пако пытались шантажировать. С Пако-мексиканцем, он же Ференц из Варшавы.'

— Это домыслы, — холодно уронил Аркадин.

Он достал из кармана портсигар и, как всегда, точным движением зажег сигарету. Я смотрел на его медлительные пальцы, никогда не выдававшие его.

— Это больше, чем домыслы, и я легко бы убедил вас в этом, будь шантажисты живы.

Он улыбнулся, поигрывая пламенем золотой зажигалки.

— Не все еще мертвы, мистер ван Страттен.

Мы приближались к самой развязке.