Трагические судьбы - Николай Андреев

Потом Хрущева озарило: да это же личное хозяйство мешает колхознику отдаться без остатка труду на колхозном поле. Следовательно: долой личную корову и грядку с огурцами! Приезжает Никита Сергеевич в родное село Калиновка, что в Курской области. Собирает земляков. Два часа речь держал — убеждал их отказаться от приусадебных участков: «Земляки, поддержите меня. Зачем вам свиньи, коровы — возиться с ними? Колхоз и так вам все продаст по государственной цене». И так далее и тому подобные картинки из коммунистического далека. Из толпы возглас: «Никита, ты что, сдурел?» И сельчане разошлись. Хрущев обозлился и уехал. Но кампанию по искоренению личного хозяйства не отменил. Стон стоял по всей стране. Проклинали Никиту на чем свет стоит.

Хрущев искал чудодейственный рецепт. Вопрос о чуде для нашей страны почти всегда был главным в решении проблем роста благосостояния народа. Не случайно Хрущеву так пришелся по сердцу академик Лысенко: он обещал удвоить урожаи через год. И ради этого заманчивого миража была уничтожена генетика. Сейчас-то мы знаем: именно генетики — творцы «зеленой революции», которая начисто снимает проблему голода.

Хрущев упоенно разражался страстными речами, чтобы люди поверили в неизбежность лучшей жизни. Во всех столовых подавали хлеб бесплатно — чтобы продемонстрировать целинные успехи. А кончилось тем, что на исходе хрущевского правления хлеб уже выдавали по карточкам. Белый хлеб отпускался по заверенным печатью справкам только больным и дошкольникам. В булочные огромные очереди.

Многие тогда подыгрывали Хрущеву в его безумной погоне за чудом. Писатель Александр Волков рассказал мне такую историю. Ученые Алтайского института сельского хозяйства дали рекомендации сеять кукурузу и бобы вместо трав. Для тех краев это самоубийственно. Хрущев как прослышал, что ученые поддерживают его любимцев — кукурузу и бобы, так специально приехал в институт, собрал коллектив. Он не вышел на трибуну, а просто сел за стол и начал говорить примерно так: «Как же вы меня обрадовали, что приблизились к земле и занялись по-настоящему кукурузой и бобами…» Ему искренне хотелось верить, что все замечательно, что вот-вот кукуруза насытит народ.

Но, как сказал Анастас Иванович Микоян, Хрущев «исчерпал, видимо, все организационные меры, а мужик всё не работал». Мужик не работал и не хотел работать — вот что главное! Никита Сергеевич и после того как был снят со всех постов, очень переживал за сельское хозяйство. Вспоминает его сын Сергей:

«С опушки открывается вид на ближние поля. Они начинались сразу за забором дачи и тянулись до самой Москвы-реки. Засевали их то овсом, то ячменем — урожай крохотный. В пойме, где полив дешев, а необъятный московский рынок рядом, надо выращивать овощи. Будет огромный доход. Так считал отец. Бесхозяйственность его расстраивала и сердила. Сначала он высказывал все это нам, потом не выдержал и начал следить за передвижением людей по полю. Хотелось ему высмотреть местное начальство. Наконец однажды повезло — кто-то приехал на «газике». Отец пошел на поле и попытался вразумить то ли директора совхоза, то ли бригадира — тот толком не представился. Однако из затеи ничего не вышло. «Нам спускают план, что где сажать и сеять, и следят за его выполнением. Так что тут не до советов, знай поворачивайся, — получил он в ответ, и больше с тех пор с советами не лез, по-прежнему продолжая сетовать на вопиющую бесхозяйственность».

Впрочем, еще когда был при власти, Хрущев иногда весьма здраво оценивал, что к чему. Джон Кеннеди в приватном разговоре на венской встрече двух лидеров попытался поставить его в тупик: «Есть ли объяснение, почему продуктивность животных в Советском Союзе так отстает от американских показателей?» Хрущев не долго думал над ответом: «Да. Я объездил много стран и пришел к твердому заключению: коров надо кормить». Мудро. Никита Сергеевич Хрущев и публично не чурался обидных для советского села сравнений с Западом. Награждает он Московскую область орденом Ленина за высшие в стране надои молока и ошарашивает победителей: «Возьмите финнов, датчан, голландцев. Они такие удои получают давно, и ордена им за это не дают».

Потому Хрущев и увлекся Худенко, что увидел в его эксперименте нечто похожее на умные западные порядки. Да и не дали бы Худенко заниматься чем-то необычным, не будь на то высочайшего одобрения. Сегодня невозможно заниматься бизнесом без криминальной крыши, а тогда любой эксперимент был невозможен без крыши партийной. Худенко прикрывался одобрением Хрущева.

В пресс-группе Хрущева работал журналист Николай Заколупин, который познакомился с Худенко, восхитился его достижениями и доложил о его успехах Хрущеву. Хрущев заинтересовался. Правда, надо отметить, что Худенко в отличие от Хрущева не верил, что всего можно достигнуть мгновенно, он был противником резких скачков. «Систему надо выстроить, и все придет, — не уставал он повторять. — Без системы все бесполезно. Она как хребет должна держать». Постепенность, постепенность и еще раз постепенность. Человека враз не изменишь.

Хрущев тем временем провозгласил программу — «Догнать и перегнать Америку». Залихватский лозунг, в который никто кроме него не верил. А он был искренне убежден, что эта задача вполне нам по плечу, и в своей убежденности сумел даже убедить кое-кого и за океаном. Збигнев Бзежинский в своей книге «План игры» анализирует отношения между СССР и США того времени и всерьез заявляет: в тот период в США возник страх, что СССР их нагоняет. И основания для этого были: Советы в космос спутник запустили, потом — человека, они располагают водородной бомбой, у них развитая и гармоничная система образования. Только позже американцы разглядели: Советский Союз можно в лучшем случае считать наиболее развитой из слаборазвитых стран. Слаборазвитой страна была по многим показателям, но главный такой: народ не могли прокормить. Даже и сегодня если в чем мы догнали и перегнали Америку, так это в сексуальной раскрепощенности. А в сельском хозяйстве ее пока и на горизонте не видно.

Но тогда Хрущев был одержим: догнать и перегнать! Он с надеждой раскрывал сводки Центрального статистического управления, смотрел на цифры, а цифры ему подавались оптимистичные, и потом козырял ими в своих выступлениях: «Вот цифры, они указывают, что еще чуть-чуть, еще немного и мы догоним». Он же не знал (да и знать не желал), что угодливые статитистки подгоняли цифры под его желания и настроения. Им было известно, что Хрущеву неинтересна правда об истинном положении в сельском хозяйстве. А секретилось тогда все. Даже прогноз погоды! Главлит, серьзная цензорская организация, рекомендовала Хрущеву публиковать данные (цитирую служебный документ) «прогноза погоды на период не более 5–7 суток, ограничив их к тому же информацией о заморозках, осадках и сильных ветрах, однако без указания их направления». Во дурь-то торжествовала!