Последний защитник Камелота (сборник) - Роджер Желязны

— Нынче ночью мы с тобой прошли путь, разделяющий два мира, — сказал он. — И сейчас находимся в Царстве фей, а это настоящий Стоунхендж, святилище. Я специально растянул границы миров, чтобы он здесь оказался. Желай я тебе зла, я бы мог отправить тебя туда и запереть там навеки. Однако лучше все же тебе обрести наконец хоть какой-то покой. Идем.

Ланселот, спотыкаясь, последовал за ним к огромному кругу из поставленных торчмя гигантских камней. С запада прилетел, разгоняя туман, легкий ветерок.

— Что ты хотел сказать этими словами — «хоть какой-то покой»?

— Чтобы полностью восстановить и преумножить свое могущество, мне необходимо принести здесь жертву.

— Значит, ты с самого начала уготовил мне такую участь!

— Нет. Этой жертвой не обязательно должен был стать ты, Ланс. Вполне подошел бы любой, хотя ты подойдешь значительно лучше. Все было бы иначе, если бы ты предпочел помогать мне. И у тебя еще есть время, чтобы передумать.

— И ты бы хотел, чтобы человек, способный так быстро передумать, был твоим союзником?

— Да, для тебя вопросы чести всегда имели чересчур большое значение.

— Тогда зачем спрашивать? Просто из мелкой жестокости?

— Именно. К тому же ты мне надоел.

Когда они достигли внешней границы каменного круга, Ланселот снова остановился и стал разглядывать огромные глыбы.

— Если ты не войдешь туда добровольно, — заявил Мерлин, — мой слуга будет рад помочь тебе.

Ланселот сплюнул, выпрямился и с яростью посмотрел на него.

— Полагаешь ли ты, что я убоюсь пустых лат, ведомых неким адским духом? Даже теперь, Мерлин, без помощи и содействия волшебных чар, я способен разнести его на куски!

Волшебник рассмеялся:

— Хорошо, что ты хоть рыцарской похвальбы не забыл, коли уж всего остального лишился. Я подумываю о том, чтобы предоставить тебе такую возможность, ведь мне все равно, каким именно образом ты здесь умрешь. Самое главное — это наши предварительные переговоры.

— Но ты все-таки боишься рисковать своим слугой?

— Тебе так кажется, старичок? А я сомневаюсь, что ты вообще не рухнешь под тяжестью латного убора, не говоря уж о том, чтобы поднять боевое копье. Но коли желаешь попытаться, пусть будет так!

И он трижды ударил о землю своим посохом.

— Входи же! — воскликнул он. — Там ты найдешь все, что тебе нужно. Я рад, что ты сделал такой выбор. Ты был невыносим, знаешь ли. И вот теперь, впервые, я возжелал, чтобы ты потерпел поражение, чтобы тебя унизили до уровня простого смертного. Мне бы только хотелось, чтобы королева тоже была сейчас здесь и видела последний бой своего героя.

— Мне бы тоже этого хотелось, — сказал Ланселот. Он прошел между монолитными глыбами и вступил в круг.

Там его ждал черный жеребец; поводья были опущены на землю и придавлены камнем. Полный латный убор, копье, меч и щит были прислонены к дольмену. А по другую сторону круга белый конь ожидал полого рыцаря.

— Прости, я не позаботился о паже или оруженосце, которые помогли бы тебе одеться, — сказал Мерлин, выходя из-за каменной глыбы. — Однако буду счастлив сам услужить тебе.

— Ничего, я справлюсь, — ответил Ланселот.

— Мой слуга вооружен точно так же, — заявил Мерлин. — Мне не хотелось давать ему ни малейшего преимущества перед тобой.

Ланселот погладил коня, приучая его к себе, затем достал из бумажника узкую красную ленту и повязал ее на копье. Трость прислонил к дольмену и начал облачаться в латы. Мерлин, чьи волосы и борода теперь казались почти черными, отошел на несколько шагов в сторону и принялся что-то чертить в грязи концом посоха.

— Раньше ты, помнится, предпочитал белых коней, — заметил он, — но мне показалось целесообразным дать тебе коня другого цвета, поскольку ты уже отрекся от высоких идеалов рыцарей Круглого Стола и предал память о Камелоте.

— Напротив, — откликнулся Ланселот и поглядел в небо, откуда донесся внезапный раскат грома. — В такую грозу сойдет любой конь, а я последний защитник Камелота.

Мерлин продолжал чертить свои диаграммы, пока Ланселот готовился к бою. По-прежнему дул слабый ветерок, разгонявший туман. Блеснула молния, конь испуганно шарахнулся, и Ланселот стал его успокаивать.

Мерлин некоторое время Таращился на него, протирая глаза. Ланселот надел шлем.

— Мне на мгновение показалось, — сказал Мерлин, — что ты выглядишь совсем иначе…

— Неужели? Полагаешь, это результат исчезновения твоих волшебных чар? — спросил Ланселот, выдернув поводья из-под прижимавшего их камня и садясь в седло.

Мерлин, качая головой, отошел на шаг от начерченной диаграммы. Всадник нагнулся и подхватил копье.

— Кажется, ты все еще не утратил былой силы, — произнес волшебник.

— Да неужели?

Ланселот взял копье на руку. Перед тем как повесить щит на луку седла, он поднял забрало и посмотрел на Мерлина.

— Твой герой как будто готов, — сказал он. — И я тоже.

Снова сверкнула молния, и Мерлин увидел юное лицо Ланселота, лишенное морщин, с ясными глазами, с падающими на лоб локонами золотистых волос.

— Каким же волшебным заклятьям ты научился за эти долгие годы? — воскликнул он.

— Это не волшебство, — отвечал Ланселот. — Это всего лишь предосторожность. Я предвидел, как будут развиваться события. Поэтому, вернувшись в пещеру за тростью, я выпил остатки твоего эликсира.

Он опустил забрало и отвернулся.

— Ты же только что едва брел, как старик…

— У меня есть некоторый опыт. Подавай сигнал! Мерлин рассмеялся.

— Отлично! Так даже лучше! — заявил он. — Ты погибнешь в полном расцвете сил! И не надейся победить в схватке с духом!

Ланселот поднял щит и наклонился вперед.

— Тогда чего же ты ждешь?

— Ничего! — буркнул Мерлин. И затем крикнул: — Убей его, Раксас!

Когда они помчались по полю навстречу друг другу, заморосил мелкий дождь; глядя вперед, Ланселот увидел, как под забралом противника пляшет пламя. И в последний момент чуть приподнял копье, направляя его прямо в пылающий шлем полого рыцаря. Снова полыхнула молния, и загремел гром.

Щитом он отбил удар копья противника, а его собственное копье вонзилось полому рыцарю прямо в голову. Голова слетела с плеч и, дымясь, покатилась по земле.

Ланселот промчался до противоположного конца поля, повернул коня и увидел, что полый рыцарь, теперь лишенный головы, проделал то же самое. А позади него он заметил две человеческие фигуры — там, где только что стояла всего лишь одна.

Фея Моргана, в белых одеждах, с распущенными рыжими волосами, развевавшимися на ветру, стояла перед Мерлином. Их разделяла лишь начертанная в грязи диаграмма. Казалось, они говорят о чем-то, но слов Ланселот расслышать не мог. Потом фея воздела вверх руки, сиявшие холодным огнем. Посох Мерлина тоже сверкнул в воздухе. Больше Ланселот не успел ничего разглядеть: полый рыцарь снова пошел в атаку.