Эхо мёртвого серебра - Александр Георгиевич Шавкунов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— А где он? — Спросили мы в унисон, опуская ложки.
— Уехал вчера. — Ответила Ваюна, пожимая плечами. — Возможно, разбираться с ужасным проклятием. Но это не точно.
— Каким ещё проклятием? — Я отложил ложку и отодвинул пустую тарелку, коснулся носа и скривился.
Распух и, кажется, стал раза в два толще. Утешает, что Элиас выглядит не лучше.
— В дне пути отсюда за ночь погибла половина деревни.
— Кто их убил? — Спросил Элиас, наморщил лоб, перебирая в памяти существ, способных на такое.
— Не известно. Говорят, нашли в постелях, будто они все разом умерли.
— Хм... — я хлопнул ладонями по столу и поднялся, сверкая широченной улыбкой. — Время геройствовать!
***
Деревня называется Сойка, простенько и без затей. Правда, дед давал ей другое название: рудник номер четыре. Новое мне нравится больше.
Уникальное место, если так подумать. Низкие горы поднимаются вокруг, тянутся к небу, силясь превратиться в настоящий кряж, но не способные на это. На них даже снега нет, только лес и цепи озёр. Сойка расположилась в низине, на берегу одного такого. Большого, даже огромного, настолько что можно корабли пускать.
Выработка сложная, из-за обилия воды, но окупаемая. Ведь здесь добывают чистое мёртвое серебро.
Сквандьяр не здесь, к нашей печали. Вместо него двое святых, но они заняты благословением местного поля. Это нам рассказал заплаканный старик, что за одну ночь лишился всей семьи. Указал на руины, торчащие из середины озера.
— Светом клянусь, господин, это всё они! Проклятые строения Тьмы! Они! Они убили всех!
Заплакал, пряча лицо в ладонях. Другие выжившие не обращают на нас внимания, собирают пожитки на телеги и готовятся уезжать. Никто не хочет оставаться в проклятом месте. Тем более, все управленцы уже на том свете. Меж собирающихся мечется тощий мужчина с пышными усами, одетый довольно богато. Хватает за руки, увещевает, но от него зло отмахиваются. Кричат, даже пытаются ударить. Но на его защиту сразу встают два десятка угрюмых воинов.
Время блистать!
Сложила ладони рупором и крикнул во всю мощь лёгких. Голос у меня луженный, а глотка закалена годами громогласных команд в гуще сражений.
— Эй, народ, я слышал у вас тут проклятье?!
Крик разнёсся над деревенской площадью, помчался над водой к руинам. Деревня притихла, и сотни взглядов устремились ко мне. Подняв руку и красуясь пошёл в центр площади.
— А что, если я скажу вам, что развею его? Всего за день!
Люди переглядываются, смотрят как на сумасшедшего. Но, как и говорил Элиас, мои повадки внушают желание слушать и подчиняться. А испуганные люди готовы хвататься за любую надежду. Особенно если они мелкие чиновники, чья голова почти на плахе.
Усатый поспешил навстречу, крича и указывая на меня:
— Я же говорил! Вот он герой, посланный королём! Говорил! Он всё исправит! Вот увидите!
По-дружески обнял за плечи, потряс и торопливо отступил. Широко улыбаясь шепнул, едва двигая ртом:
— Продолжай, просто подыграй мне, и я заплачу.
— И что это за герой? — Крикнули из толпы. — Никак сам Светоносный?!
По толпе пошли неуверенные смешки и переглядывания. Они испуганы, не хотят умирать и не хотят бросать привычную жизнь. За пределами деревни только угрюмая неизвестность. Будет ли у них другая работа, или повозку разграбят? Найдут ли себе безопасное место?
Я развёл руками глядя поверх голов и крикнул:
— Лучше, сам Элдриан! Вы же слышали песни обо мне?
Толпа загудела, а чиновник слегка побледнел и выпучил глаза. Песни, они разлетаются быстрее любых гонцов или птиц, быстрее них только слухи. А тех тоже порядочно наплодил.
***
Усатый запер за нами дверь и рухнул на лавку у стола. Утёр лицо ладонями. Дом бывшего старосты, а по совместительству главного по добыче мёртвого серебра, до тошноты прост. Даже беден. Всего одна комната, грубо сколоченная мебель и печь. На столе громоздятся бухгалтерские книги с замками и чернильница с пером, придавившая два листка. Пахнет сухим деревом, гнилью и тухлыми яйцами.
— Ох, парень... ты меня прямо спас. — Наконец, выдавил чиновник. — Если они уедут, король меня так вздрючит, что даже правнуки икать будут. Если они, конечно, будут...
— Так, ведь герои для того и нужны, чтобы помогать. — С наигранной скромностью, что ярче бахвальства, ответил я.
Даже пол поковырял носком сапога. Снаружи у дома собралась толпа, ждут моего слова.
— Да-да, слышал я те песни. — Отмахнулся усатый. — Против воли, но тут случай особый. Монстра-то нет, а ты на колдуна непохож, да и делать ничего не надо.
— Что? В смысле не надо?
— Проклятье бьёт раз в двадцать или двадцать пять лет. Не так сильно, конечно, но и нет смысла живот надрывать. Просто поделай вид, что сражался с демонами всю ночь и я отсыплю тебе... ну скажем, две золотые монеты.
Хороший подход. Прагматичный и циничный донельзя. Главное, это сохранение производства, а жизни рабочих так, пшик. Люди — ресурс неограниченный. Да и, в конце концов, чего стоит жизнь человека, когда на кону огромная прибыль? Вот только эти простые люди — моя опора в будущем.
Я насупился, взглянул на чиновника сурового. Тот зябко поёжился и пугливо оглянулся на дверь. Охрана осталась снаружи.
— Я понимаю, это звучит погано, но такова жизнь, парень...
Договорить он не успел.
***
Толпа охнула, когда чиновник с визгом вылетел из окна. Лица у всех стали одинаковые: отвисшие челюсти и круглые глаза. Я вышел на крыльцо, зыркнул на подступающих воинов и те попятились, неуверенно оглядываясь на толпу.
— Слушай меня, народ! — Крикнул я и указал на усатого, тот барахтается на земле, обливаясь кровью из разбитого лица. — Он не
