Морская Дама - Герберт Уэллс

— Чем она их не устраивает?

— У нее хвост.

— С плавником, все, как положено?

— Вполне.

— Вы точно знаете?

— Безусловно.

— Откуда вы знаете?

— Знаю, — повторил Мелвил с необычным для себя раздражением. Леди задумалась.

— Ну, бывают вещи и похуже, чем рыбий хвост, — сказала она наконец.

Мелвил не счел нужным ответить.

— Хм, — произнесла леди Пойнтинг-Маллоу, по-видимому, в качестве комментария к его молчанию, и некоторое время они шли молча.

— Эта девица Глендауэр тоже дура, — сказала она после паузы.

Мой троюродный брат открыл было рот, чтобы что-то сказать, но потом снова закрыл. Что можно ответить леди, которая так выражается? Но если он и не ответил, то его рассеянность, по крайней мере, как рукой сняло. Теперь он остро чувствовал, что рядом с ним идет весьма решительная дама.

— У нее есть средства? — спросила она вдруг.

— У мисс Глендауэр?

— Нет. Про нее-то я все знаю. У той, другой.

— У русалки?

— Да, у русалки. Почему бы и нет?

— О, у нее… Весьма значительные средства. Галеоны, финикийские корабли, полные сокровищ, затонувшие фрегаты, подводные рифы…

— Ну, с этим, значит, все в порядке. А теперь скажите-ка мне, мистер Мелвил, почему бы Гарри на ней не жениться? Что из того, что она русалка? Это ничуть не хуже, чем наследница серебряного рудника в Америке, — по крайней мере, она не так неотесанна и плохо воспитана.

— Во-первых, он помолвлен…

— Ах, вот что!

— А во-вторых, она — Морская Дама.

— Но я думала, что она…

— Она русалка.

— Это не аргумент. Насколько я вижу, она может стать для него отличной женой. Больше того, в этих местах она сможет оказать ему большую помощь — как раз то, что ему нужно. Здешний член парламента, против которого он выступает — этот Сассун, — делает большую ставку на подводные кабели. Что может быть лучше? Гарри легко его одолеет. Так что с этим все в порядке. Почему бы ему на ней не жениться?

Она засунула руки глубоко в карманы пыльника и из-под шляпки с веселенькой отделкой уставилась на Мелвила своими кобальтово-синими глазами.

— Но вы отдаете себе отчет в том, что она настоящая русалка с соответствующим устройством и настоящим хвостом?

— Ну и что? — спросила леди Пойнтинг-Маллоу.

— Не говоря уж о мисс Глендауэр…

— С этим все ясно.

— Мне кажется, такая женитьба немыслима.

— Почему?

Мой троюродный брат попытался обойти этот вопрос.

— Она бессмертна, прежде всего, и у нее есть прошлое.

— Это делает ее только интереснее.

Мелвил попытался встать на ее точку зрения.

— Вы считаете, что она могла бы поехать с ним в Лондон, обвенчаться с ним в церкви Святого Георгия на Гановер-Скуэр[12], снять особняк на Парк-Лейн и ездить с ним по визитам?

— Именно это она и могла бы делать. Как раз сейчас, когда двор начинает просыпаться после летней спячки…

— Но именно этого она делать не станет, — сказал Мелвил.

— Любая женщина станет это делать, если только представится случай.

— Но она русалка.

— Она дура, — сказала леди Пойнтинг-Маллоу.

— Она даже не собирается выходить за него замуж, это не соответствует ее понятиям.

— Ах, вертихвостка! Чего же она хочет?

Мой троюродный брат махнул рукой в сторону моря.

— Вот чего! — сказал он. — Она русалка.

— Чего?

— Туда.

— Куда?

— Туда!

Леди Пойнтинг-Маллоу осмотрела море, словно это было для нее что-то новое и любопытное.

— Конечно, семья получится несколько земноводная, — заметила она, подумав. — Но даже в таком случае — если ее не интересует светская жизнь, а Гарри это устраивает, — и, может быть, потом, когда им надоест… затворничество…

— По-моему, вы не отдаете себе отчета в том, что она русалка, — сказал Мелвил. — А Чаттерис, как вы знаете, дышит воздухом.

— Это действительно может осложнить дело, — согласилась леди Пойнтинг-Маллоу и принялась разглядывать залитое солнцем побережье. — И тем не менее не вижу, почему бы тут нельзя было что-нибудь придумать, — заявила она после паузы.

— Нельзя, — сухо сказал Мелвил.

— Она его любит?

— Она пришла за ним.

— Если она очень его хочет, можно как-то договориться. В таких делах кто-то всегда должен идти на уступки. Ей пришлось бы с ним обвенчаться — это уж во всяком случае.

Мой троюродный брат взглянул ей в лицо и увидел на нем выражение полной невозмутимости.

— А если она захочет, чтобы он наносил визиты ее родным, можно завести яхту и водолазный колокол, — предложила она.

— Насколько я понимаю, ее родные — языческие полубоги и ведут какую-то мифологическую жизнь в Средиземном море.

— Дорогой Гарри сам язычник, так что это не имеет значения. Что до мифологии, то у всякой хорошей семьи есть свой миф. Он мог бы даже являться туда в купальном костюме, если только удастся найти такой, чтобы был ему к лицу.

— Не думаю, чтобы было возможно что-нибудь подобное.

— Это просто потому, что вы никогда не были влюбленной женщиной, — заметила леди Пойнтинг-Маллоу с многоопытным видом и продолжала:

— Если ей нужна морская вода, ничего не стоит устроить бассейн там, где они будут жить, и еще для нее можно будет сделать что-нибудь вроде ванны на колесах… В самом деле, мистер Милвейн…

— Мелвил.

— Мистер Мелвил, я не вижу здесь ничего невозможного.

— Вы видели эту даму?

— Неужели вы думаете, что эти два дня в Фолкстоне я потеряла попусту?

— Но ведь вы не были у нее?

— Боже, конечно, нет! Это должен устроить Гарри. Но я видела, как она в своем кресле на колесах гуляла по Лугам, и могу точно сказать, что еще ни одна женщина не казалась мне такой достойной моего дорогого Гарри. Ни одна!

— Ну, хорошо, — сказал Мелвил. — Но помимо всего есть еще мисс Глендауэр.

— Я никогда не считала, что она годится Гарри в жены.

— Возможно, и нет. И все же… она существует.

— Мало ли кто существует? — отозвалась леди Пойнтинг-Маллоу и, очевидно, сочла, что это вполне исчерпывает данную тему.

Некоторое время они шли молча.

— Я хотела спросить вас, мистер Милвейн…

— Мелвил.

— Мистер Мелвил, а какое отношение вы сами имеете ко всей этой истории?

— Я друг мисс Глендауэр.

— Которая хочет, чтобы он вернулся.

— Откровенно говоря, да.

— Она ему предана?

— Я полагаю, раз они помолвлены…

— …Значит, она должна быть ему предана. Да. Так почему она не может понять, что ей надо бы отпустить его на волю ради его же собственного блага?