Warhammer 40000: Ересь Хоруса. Омнибус. Том II - Дэн Абнетт

— Знаешь, раньше мы, насколько помню, никогда так долго не беседовали. Если бы ты не был заперт в этом гробу, ты не стал бы слушать и половины моей болтовни, а дал бы мне хорошего пинка и приказал взять себя в руки. Сказал бы, что я как дурак позволяю слабой плоти влиять на разум. И правильно сказал бы.

Гаруда постучал серебряным клювом по стеклу, и Тиро выпрямился с тихим смешком, который совершенно не соответствовал его мрачному настроению.

— Да, ты прав. Пора идти, капитану нужен отдых.

Он ударил кулаком по нагруднику, исчерченному боевыми шрамами, а затем вытянул руку, чтобы механический орел мог на нее запрыгнуть. Однако птица отошла и опять постучала клювом по стеклу. Как Тиро ни подзывал орла, тот упорно отказывался подходить. Да, у механического создания бывали свои необъяснимые прихоти — если такое слово можно применить по отношению к автоматическому устройству, — но сейчас орел проявлял совершенно не свойственное ему упрямство.

— Иди сюда, — приказал Тиро. — Сейчас же.

Птица даже не шевельнулась.

Он потянулся к орлу, но Гаруда клюнул его руку, и клюв, потрескивающий электричеством, распорол железо латной перчатки, словно силовой клинок. Тиро отдернул руку, но не успел выругаться: он заметил, что привлекло внимание птицы, но вначале не понял, что именно он видит.

Мозг отказывался принимать факты, но чем дольше он смотрел, тем труднее становилось отрицать увиденное.

Брантан, как обычно, лежал неподвижно, застыв в объятиях Железного Сердца, похожего на цепкого механического паразита. Конечности его были все так же изувечены, торс все так же обезображен четырьмя воронками от попаданий масс-реактивных снарядов.

Нет, не четырьмя.

Тиро видел только три раны.

Глава 12

ОСАДА ДВОРЦА

ВКУС РАЗВРАТА

ГЕНЕРАТОРЫ ПОМОЩНЕЕ

О неуязвимости и неприступности тираны говорили еще с тех древних времен, когда вокруг их великих дворцов начали возводить самые первые фортификации. История же в своей мрачной манере доказывала, что их слова были лишь пустым хвастовством, что время и огневая мощь способны обрушить любые укрепления. Не было неприступных твердынь, не было неуязвимых стен и не было таких человеческих сооружений, которые нельзя уничтожить.

По крайней мере Форрикс всегда так считал.

Он с мрачным весельем наблюдал, как Кроагер осаждал Императорский дворец и как Пертурабо отбивал первые атаки. Хотя сам Кроагер и заявлял раньше, что кузнеца войны из него не выйдет, держался он хорошо, проводя осторожные маневры, чтобы оценить врага, и смело атакуя в попытках застать его врасплох. Пертурабо не поддавался на эти уловки, и всякий раз, когда начинало казаться, что Кроагер берет верх, потери примарха оказывались гамбитом.

Чрезмерно растянутые прорывные фланги обрезались, а виртуальных воинов, оказавшихся в огневом мешке, окружали и уничтожали. Осада шла в ускоренном времени, и дни проходили за минуты, пока армии Кроагера кровавой волной обрушивались на стены дворца. Фортификации Халдвани, которые Железные Воины давно считали неудачными, выдержали все, чему подверг их Кроагер, а занимавшие их легионеры даже совершили несколько разрушительных вылазок через почерневшие от огня врата.

Дивизионы людей и величественные группы титанов исчезали, едва успев вступить в битву. Орбитальные платформы вели по полю боя бомбардировку, от которой тряслась земля, а орудия на огневых позициях, безостановочно обстреливавшие долину Ганга зажигательными снарядами, накрыли ее адскими огненными штормами.

Кроагер в одиночку контролировал армии, которых хватило бы на целый континент, и напряжение такой сложной задачи начало сказываться. Он стал совершать ошибки. Как талантливый новичок, играющий в регицид против команды гроссмейстеров, он был не в состоянии оценить бой со всех сторон и предусмотреть все возможные ответы на свои атаки. Остальные кузнецы войны, бывшие в зале, собрались вокруг них; их собственные боевые симуляции рядом с этим титаническим сражением перестали иметь какое-либо значение.

Город Просителей пал под натиском кроагеровских армий, и огромные боевые машины, сделавшие город местом сражения, выровняли его до состояния каменной пустыни. Обездоленные обитатели города сражались вместе с легионами Императора, организовав разношерстное воинство в попытке защитить поваленные дома и разрушенные жизни. Квартал Навигаторов исчез в бурлящем вихре пламени, когда безостановочные потоки имперских снарядов и контратакующие боевые роботы испепелили стремительно десантировавшиеся отряды, не дав им выйти за его пределы. Кроагера поймали на наживку, и теперь его передовые ударные части погибали впустую.

Если раньше, на первых ходах битвы, собравшиеся вокруг кузнецы войны одобрительно восклицали и комментировали происходящее, теперь они наблюдали молча, пораженные мастерством своего примарха, который выплетал музыку битвы, как виртуоз. Кроагер отчаянно пытался уследить за имеющимися у него отрядами, порой пропуская открывавшиеся пути для атак, у Пертурабо же этих проблем не было. Он легко использовал все свои силы, не упускал ни одной возможности, превращал каждую потерю из потенциальной катастрофы в убийственную контратаку.

Битва была неравной, но Кроагер не собирался сдаваться.

Брахмапутру, огромный проспект, ведущий в сердце дворца, удерживала золотая армия Кустодиев, и Кроагер довольствовался тем, что запер их там и начал проводить атаки в каньонах Карнали и мрачных районах вокруг Города Прозрения. Погруженный во тьму псайкерский анклав предлагал не самый простой путь во дворец: его охраняли Черные Стражи при поддержке таинственных полков, никак не обозначенных на гололитических проекторах.

Фальк склонился к Форриксу и прошептал:

— У него ведь не слишком хорошо получается?

— Лучше, чем я предполагал.

— Пожалуй, — согласился Фальк. — Думаешь, ему не помешала бы помощь?

— Верней всего, — сказал Форрикс, кивая на проспект Дхаулагири. — Но посмотрим, как он справится с атакой Кустодес.

— Какой атакой Кустодес? Их силы развернуты только на Брахмапутре, и они никуда не уйдут.

— Подожди и увидишь.

По украшенным статуями проспектам Дхаулагири зашагали неудержимые сотни боевых титанов. Объединять столько сильнейших своих военных машин в одной атаке было рискованно, но оценив расстановку сил, Форрикс решил, что нельзя винить Кроагера за подобный, могущий стать завершающим, маневр. Однако Кроагер не видел того, что видел Форрикс.

«Кустодес», удерживаемые в Брахмапутре, были никакими не Кустодес, а имитацией, призванной скрыть, что преторианцы Императора находятся в каком-то другом месте. Две серповидные золотые линии наступления вырвались из полуобрушенных сторожевых башен за пределами Дхаулагири, как стремительно сдвигающиеся клещи. Артиллерийские установки, превратившие огромный проспект в груду обломков, оказались в руках имперцев, горящих жаждой возмездия, и орудия оказались нацелены на титанов, которые громили Дхаулагири, словно неразумные варвары, разоряющие столицу гибнущей империи.

И едва боевые машины покачнулись под первыми выстрелами орудий, как Пертурабо обрушил на них свой железный кулак.

Львиные врата распахнулись, и второй эшелон титанов вступил в бой, будто рыцари древности, налетающие на врага с выставленными вперед копьями. Кустодии накинулись на мечущуюся пехоту, поддерживавшую вражеских титанов, и считанные мгновения спустя Дхаулагири превратилась в пустошь, усеянную трупами убитых наступателей.

А когда пала последняя боевая машина, битва была окончена, и дворец был спасен.

Кроагеру больше нечего было противопоставить, и он поднял руки, признавая поражение, — злой и гордый одновременно. Выглядел он так, будто провел дуэль с Железным Кругом.

Время опять отмоталось назад, и сцена вернулась к начальным настройкам, однако на этот раз отстраивать пришлось лишь небольшую часть дворца. В предыдущей битве от него остались только обломки — мрачные руины из разбитого мрамора, опаленного стекла и расплавленного золота. Под обороной Пертурабо же дворец сохранил все свои стены, кроме самых ключевых для сражения.

— Вы победили, повелитель, — сказал Кроагер.

— Разумеется, я победил, — ответил Пертурабо. — Дорн — глупец, он тратит время и ресурсы, носясь с идеей, будто все, что он сделал с дворцом, можно будет исправить. Он строит крепость, держа одну руку связанной за спиной, и думает, что сможет потом вернуть все как было. Сломанное навсегда останется сломанным, но мой брат никак не может это принять.

— Выступить против вас было честью для меня, повелитель, — сказал Кроагер.

Пертурабо странно посмотрел на него, и Форрикс понял, что дальше будет, за мгновение до того, как примарх жестом подозвал его и Фалька к себе.