Имаджика - Клайв Баркер

– Как зовут животное?

– Толланд, – ответил Понедельник, широко ухмыльнувшись. – Куда едем-то?

Миляга указал на горизонт.

– Не видно ни хера.

– Стало быть, направление выбрано верно.

Будучи по натуре своей прагматиком, Понедельник не забыл захватить с собой еды. Сделанный из рубашки мешок был до отказа набит фруктами, которыми они и питались на протяжении всего путешествия. Наступила ночь, но они продолжали двигаться дальше. На муле они ехали по очереди, чтобы не истощать его силы, и давали ему по крайней мере столько же фруктов, сколько съедали сами, плюс огрызки от своих порций.

Оседлав мула, Понедельник тут же погружался в сон, но Миляга, несмотря на усталость, был слишком озабочен проблемой составления карты пустыни, чтобы позволить себе уснуть. Подарок Хуззах был постоянно зажат у него в руке, потевшей так сильно, что несколько раз в чашечке его ладони даже собиралась небольшая лужица. Обнаружив это, он в очередной раз убирал камень в карман, но через несколько минут пальцы сами, без его ведома, доставали его и вновь принимались вертеть.

То и дело он оглядывался на Изорддеррекс, и вид, надо признать, был впечатляющий. Погруженные во тьму склоны города были усыпаны сверкающими точками – это воды, текущие по его улицам, превратились в идеальные зеркала, отражающие свет звезд. Но не один Изорддеррекс был источником этого великолепия. И земля у ворот города, и дорога, по которой они двигались, тоже посверкивали отраженным светом небес.

Но с наступлением зари все эти чудеса исчезли. Город давно уже скрылся вдали, а впереди на небе сбились в кучу темные грозовые облака. Их зловещий синевато-багровый цвет был Миляге уже знаком – точно такие же облака они видели с Тиком Ро над небом Первого Доминиона. Хотя стена Просвета пока еще отгораживала сгнившее тело Хапексамендиоса от Второго, исходившая от него скверна была слишком сильна, чтобы не дать о себе знать, и чем дальше они продвигались, тем сильнее вспухал синяк неба, заполняя весь горизонт и подбираясь к зениту.

Однако были и хорошие новости. Когда на горизонте показались обломки лагеря Голодарей, стало ясно, что одиночество им не грозит. Группа людей человек в тридцать несла свою вахту у Просвета. Один из них заметил приближение Миляги и Понедельника и поделился своим открытием с остальными. В тот же миг еще один человек вскочил и со всех ног кинулся им навстречу.

– Маэстро! Маэстро! – кричал он на бегу.

Разумеется, это был Чика Джекин. Появление Миляги привело его в настоящий экстаз, но после того как поток приветствий иссяк, разговор принял мрачный оборот.

– В чем была наша ошибка, Маэстро? – спросил Чика. – Ведь все должно было быть иначе, верно?

Миляга устало объяснил, попеременно ввергая Чику то в удивление, то в ужас.

– Так Хапексамендиос мертв?

– Да, мертв. Весь Первый Доминион был Его телом, и теперь оно разлагается.

– А что случится, когда рухнет Просвет?

– Кто знает? Боюсь, с той стороны достаточно гнили, чтобы отравить Второй от края до края.

– И каков же ваш план? – поинтересовался Чика.

– У меня его нет.

На лице Чики отразилось полное смятение.

– Но вы проделали такой огромный путь, чтобы попасть сюда! Ведь что-то вас сюда привело?

– Мне жаль тебя разочаровывать, – ответил Миляга, – но дело в том, что мне просто некуда больше пойти. – Он перевел взгляд на Просвет. – Хапексамендиос был моим Отцом, Люциус. Должно быть, в глубине души я верю, что мое место рядом с Ним, в Первом Доминионе.

– Прошу прощения, Босс, могу я вставить словечко... – вмешался Понедельник.

– Да.

– По-моему, то, что ты говоришь, – это чушь собачья.

– Если вы войдете туда, то войду и я, – сказал Чика Джекин. – Хочу все посмотреть своими глазами. Повидать мертвого Бога – это не пустяк. Будет о чем рассказать детям, а?

– Детям?

– Ну у меня ведь только два выхода: заводить детей или писать мемуары. Но на второе у меня не хватит терпения.

– Это у тебя-то? – спросил Миляга. – У человека, который прождал две тысячи лет? У тебя нет терпения?

– Было, да все вышло, – сказал Чика. – Я хочу жить, Маэстро.

– Тебя нельзя за это упрекнуть.

– Но сначала я хочу увидеть Первый Доминион.

К этому моменту они оказались уже совсем рядом с Просветом, и пока Чика Джекин пошел объяснять своим товарищам, что они собираются сделать вместе с Маэстро, Понедельник вновь принялся высказывать свое мнение по поводу предстоящего мероприятия.

– Не делай этого, Босс, – сказал он. – Ты этим ничего не докажешь. Я знаю, что ты разозлился на этих козлов, из-за того что они не устроили гулянку в твою честь в этом вшивом Изорддеррексе, но знаешь что, давай-ка трахнем их в жопу, или нет, лучше не стоит. Пусть трахаются со своими рыбами...

Миляга положил руки Понедельнику на плечи.

– Не волнуйся, – сказал он. – Я не собираюсь кончать жизнь самоубийством.

– Так куда ж тогда спешить? Ты как выжатый лимон, Босс. Поспи. Поешь чего-нибудь. Наберись сил. А завтра поглядим.

– Я в полном порядке, – сказал Миляга. – К тому же со мной мой талисман.

– Какой талисман?

Миляга разжал ладонь и показал Понедельнику синий камень.

– Какое-то трахнутое яйцо?

– Яйцо, говоришь? – сказал Миляга, подбросив камушек на ладони. – Что ж, может, ты и прав.

Он во второй раз подбросил его в воздух, и оно взлетело куда выше, чем можно было ожидать, исходя из силы броска. В верхней точке траектории оно застыло, на мгновение бросив вызов силе тяготения. Падая вниз, оно принесло с собой легкий дождь мельчайшей водяной пыли, охладившей их поднятые кверху лица.

Понедельник застонал от удовольствия.

– Дожди из ниоткуда, – сказал он. – Я помню этот фокус.

Миляга оставил его смывать грязь со своего лица и двинулся к Чике Джекину, который к тому времени уже закончил свои объяснения. Его товарищи отступили назад, с тревогой наблюдая за двумя Маэстро.

– Они думают, что мы погибнем, – объяснил Чика.

– Вполне возможно, что они не ошибаются, – спокойно сказал Миляга. – Ты уверен, что действительно хочешь пойти со мной?

– Абсолютно.

После этого они ступили на ничейную землю, лежащую между твердой реальностью Второго Доминиона и пустотой Просвета. Один из друзей Джекина стал что-то отчаянно кричать им вслед. Его вопли были подхвачены еще несколькими людьми, но в поднявшемся гвалте невозможно было разобрать ни единого слова. Джекин приостановился и обернулся на своих товарищей. Миляга не стал подгонять его и, не обращая внимания на крики, ускорил шаг. Облако Просвета сгустилось вокруг него, и запах разложения ударил ему в ноздри. Однако он оказался к этому готов и вместо того, чтобы задержать дыхание, вдохнул зловоние полной грудью.