Том 1. Клоун - Cuttlefish That Loves Diving

Видя, что Леонард и Мегаос мирно беседуют, Клейн не стал им мешать и отошёл к двери комнаты отдыха, встав наискосок от Данна, через коридор.

В этот момент Данн вдруг усмехнулся:

— Я кое-что забыл.

— Что именно? — с недоумением спросил Клейн.

Данн повернул голову к нему:

— Дейли просила, чтобы я сам тебе всё объяснил.

— А? — Клейн замер, не понимая, о чём говорит капитан.

Через две секунды, не дожидаясь ответа Данна, он внезапно осознал:

Госпожа Дейли не ответила на моё письмо, потому что сочла это ненужным. Она просто передала дело капитану, чтобы он сам всё объяснил.

А это… это значит, что с капитаном всё в порядке!

В этот критический момент Клейна охватила искренняя радость.

Глава 207: Хранители

Данн вздохнул:

— Я действительно хотел тогда отослать тебя, потому что то, что я собирался сделать, касается тайны Церкви и Ночных Ястребов. Но смерть Коэнли привела мои мысли в беспорядок, и я смог придумать лишь неуклюжий предлог, из-за которого ты смог вернуться и всё увидеть.

— Что за тайна? — с облегчением спросил Клейн.

Он почти забыл, что снаружи их ждёт существо, возможно, дитя злого бога или мифическое создание.

Данн, подбирая слова, сказал:

— В мире мистики, возможно, существует закон. Хех, хоть я и не много читал, но знаю, что такое закон. Этот закон называется Закон Сохранения Потусторонних Черт. Потусторонние черты не уничтожаются и не исчезают, они лишь переходят от одного носителя к другому.

Глаза Клейна расширились, и он, словно озарённый, переспросил:

— Например, когда Потусторонний теряет контроль, он оставляет после себя запечатанный артефакт, магический предмет или основной ингредиент для зелья?

— Верно, — серьёзно кивнул Данн. — И не только Потусторонний, потерявший контроль… После смерти обычного Потустороннего происходит то же самое.

— То же самое… — Клейн повторил слова Данна, постепенно начиная понимать, что именно делал капитан.

Размышляя, он вдруг вспомнил, как после смерти Клоуна в смокинге рядом с его телом появился парящий в воздухе сгусток крови размером с большой палец с голубоватым оттенком. Тогда Фрай объяснил это тем, что после смерти Потусторонних всегда происходят странные вещи.

Данн, глядя своими глубокими серыми глазами, продолжил:

— Но, в отличие от тех, кто потерял контроль, обычные Потусторонние оставляют после себя не ингредиенты и предметы. То, что остаётся, оно… оно почти как зелье. Зелье соответствующей Последовательности, только без некоторых вспомогательных компонентов.

Почти как зелье… почти как зелье! — зрачки Клейна сузились. В его сознании, словно молния, пронзившая тьму, всё прояснилось.

Он вдруг понял многое. Понял, почему пути Потусторонних не прерываются, даже когда ингредиенты становятся недоступны.

Кроме использования заменителей, можно было просто полагаться на останки соответствующего Потустороннего!

Наверное, это одна из причин, почему на высоких Последовательностях выдают только готовые зелья! Другая причина — предотвратить утечку рецептов через гадания, медиумизм и прочие потусторонние способности… — в голове Клейна роились догадки.

Данн посмотрел на дверь комнаты отдыха и тихим голосом пояснил:

— Несколько лет назад, э-э… сколько именно, я не помню, я ещё не был капитаном отряда Ночных Ястребов, я случайно обнаружил это. Обсудив с Дейли, которая тогда только недавно стала Потусторонней, мы немедленно доложили в Святой Собор. Мне приказали хранить молчание и предоставили два выбора. Хех, именно поэтому объясняю я, а не Дейли. Кто раскрыл, тот и отвечает. Первый выбор — делать вид, что ничего не знаю, как и большинство капитанов и диаконов, и позволить Святому Собору и дальше распоряжаться останками Потусторонних, умерших естественной смертью. Второй — мне предоставили особый, простой ритуал и соответствующие техники, позволяющие в течение определённого времени поглощать предметы, образовавшиеся из скопления черт. Хм, это применимо только к моему собственному пути, к равной мне или более низким Последовательностям. Это усиливает мои Потусторонние черты и делает меня сильнее. В способностях, связанных со снами, я сейчас не уступаю шестой Последовательности. Именно поэтому я и решился противостоять Шаррон.

— Вот оно что… бывают же такие вещи… — медленно выдохнул Клейн.

Он наконец понял, почему раньше, как бы ни ломал голову, не мог найти разумного объяснения. Ему просто не хватало исходных знаний, которые не восполнить никакими догадками.

Хм, это вполне соответствует так называемому Закону Сохранения Черт… Если постоянно накапливать черты, не перейдёт ли количество в качество? — рассеянно подумал Клейн.

Взглянув на него, Данн горько усмехнулся:

— Я выбрал второй путь, но не для того, чтобы стать сильнее. Если бы я хотел силы, то скорейшее переваривание зелья и продвижение по Последовательностям было бы лучшим и самым прямым способом.

— Да, — искренне согласился Клейн. — Накопление черт одной и той же Последовательности, равной или более низкой, хоть и усиливает, но, вероятно, повышает и риск потери контроля?

Данн серьёзно покачал головой:

— Вовсе нет. Это останки обычного Потустороннего, а не того, кто потерял контроль. Хм, узнав о Методе Актёра, я пересмотрел этот вопрос и понял, что это затрудняет переваривание.

— Тогда почему вы продолжаете? — в изумлении спросил Клейн.

Данн сунул правую руку в карман, ища трубку, но вспомнил, что оставил её в кабинете.

Он с самоиронией покачал головой:

— Я же сказал, я поглощаю их останки не для того, чтобы стать сильнее.

Сказав это, он сделал паузу. Его взгляд расфокусировался, устремившись на синеватый свет газовой лампы напротив.

— Они все были моими товарищами… — тихо произнёс он. — Мы многое пережили вместе, вместе сражались с тварями из тьмы и безумными культистами. Кто-то спасал меня, я спасал многих из них. Мы ходили по тихим ночным улицам, мы сражались там, где никто не видит, мы противостояли опасности, мы прикрывали друг другу спины. Мне их очень не хватает. Я помню, как малыш Итер после своей первой опасной миссии сорвался и разрыдался. Я помню Аделаида, хех, он отец Розанны, он однажды заслонил меня своей рукой от злого проклятия. Я помню Доун, девушку с улыбкой, тёплой, как утреннее солнце, она всегда молча записывала всё, что с нами происходило. Я помню Коэнли, хоть он и был невысок, но многое умел: играл на семиструнной цитре, пел, рассказывал истории, был большим поэтом, чем Леонард… Мне их очень не хватает. Я хочу и дальше сражаться плечом к плечу с ними, вместе противостоять тварям из тьмы, вместе казнить этих безумных культистов, вместе защищать Тинген. Поэтому я и выбрал поглощать то,