Фантастические тетради - Ирина Ванка

Дремота утомительных ожиданий сменилась лихорадочной суетой.

— Идут, хвала богам! — обрадовался Мидиан. — Я боялся, что мы выбрали не тот коридор.

Улегшись ухом на камень, он почувствовал вибрацию пола и затаил дыхание. Ладо устроился рядом и присыпал голову обугленной каменной крошкой.

— Ты же мадиста, — шепнул Мидиан. — А мадиста не боится аркаров. — Мальчик молчал. — Ладо, что с тобой? Приподнявшись, Мидиан огляделся по сторонам. Эфа с Бахаутом из-под камней не было видно, зато потолок туннеля, погруженный в вечную темноту, озарился бликами дальнего света.

— Да ложись ты, дядя Мидиан. — Ладо схватил его за волосы и прижал к камню. — Ну и морока же с тобой.

Горячая волна прокатилась по спине Мидиана. Вечная мерзлота на секунду отпустила его тело. «Вот бы так еще раз и еще раз», — мечтал он, пока барабан не пробил навылет его расслабленные перепонки.

— Ладо, — шепнул он и не услышал своего голоса, — мадиста может сосчитать аркаров с закрытыми глазами?

Маленькая «мадиста» лежала неподвижно и не реагировала на провокации. Когда последний аркар обдал его сквозняком от широких складок одеяния, он поднялся вместе с прилипшим к штанине испуганным ребенком, который не отпустил его до самого могильника.

Высокие плечи аркара оттенял впереди идущий огонь. На редких поворотах это существо небрежно оборачивалось, словно чуя за собой хвост, и пришельцы падали ниц, стараясь не наделать лишнего шума. Мидиан не видел перед собой ничего, кроме черной спины. Он исключил посторонние мысли и ни разу не огорчил попутчиков рискованной выходкой. Вплоть до самого могильника он был собран и осмотрителен. А там провидению было угодно вновь сбить его с истинного пути. На сей раз он опозорился на редкость бездарно.

Могильную плиту он узнал сразу и рукава коридоров… Аркары вошли сюда простым способом, доступным даже нелепому пришельцу, но выходили более чем странно. Пространство словно сдвинулось, продублировав по окружности выходы. В одном из вновь открывшихся проемах стены один за другим исчезли высокие существа, словно растворились в потоке света. Мидиан бегом кинулся туда же и стукнулся о камень с такой силой, что не увидел темноты. Только искры из глаз посыпались. Он шарил руками вокруг, желая найти выход, но сплошная стена то и дело отталкивала его от себя.

После тошнотворного головокружения Мидиан, как и прежде, обнаружил себя на могильной плите. Словно со времени первого дня, проведенного в подземелье, ничто не изменилось. Только Бахаут стоял рядом, стаскивая с себя костюм.

— Давайте-ка одевайтесь, — скомандовал он. — Мне надоело ваше мальчишество. И обязательно замкните шлем, вам это не навредит, а мне спокойнее.

— Это могильник? — уточнил Мидиан. — Мне не снится? Что произошло? Где наша мадиста? — Он нащупал кудри сидящего рядом Ладо. — Ты помнишь, как мы сюда попали?

— Оставьте ребенка в покое, — ворчал Бахаут, — одевайтесь немедленно и убирайтесь с плиты. У нас не так много времени, чтобы делиться впечатлениями.

Луч локатора стоял над «изголовьем» плиты, и, как только Мидиан слез с постамента, биолог немедленно приступил к работе. Взглянув на монитор, Мидиан готов был рыдать от счастья. В массу камня действительно была вмурована субстанция, формой напоминающая пятигранную антенну. Но Эф с Бахаутом не торопились разделить его восторг. Казалось, они вообще не замечали одуревшего от счастья астронома и все, что вызывало в нем прилив возвышенных чувств, было для них чем-то само собой разумеющимся.

Причины этой сосредоточенности Мидиан отказывался понимать. Тело антенны обладало необыкновенной плотностью. Мощность его работы должна была значительно превзойти все, что он видел на астрономических базах. Но его товарищей привлекло совсем не это, а узкий, загаженный сажей боковой проход, сообщающийся одним концом с корпусом замурованного устройства, другим концом выходящий наружу.

— Надо прочистить, — сказал биолог.

— Дай-ка сюда, — профессор взял металлический ключ и с его помощью выгреб из дырки некоторое количество сажи.

— Осторожнее, — волновался Бахаут, — не сломай.

Эф орудовал железкой внутри плиты, а Мидиан не мог понять и не решался спросить, зачем двум солидным ученым нужно ковырять отверстие в божьей могиле, вместо того чтобы делать замер и думать, каким образом сдвинуть глыбу с места. Нервным жестом Бахаут отогнал астронома от монитора локатора.

— Ну что? — спросил он.

— Как будто подходит.

— Вставляй.

— Я сам знаю, когда вставлять и куда вставлять.

Ладо, ежась от страха, стоял у выхода из пещеры.

— Может быть, ты мне объяснишь, что они делают? — подошел к нему Мидиан.

— Открывают «молнию», — ответил мальчик с присущей ему ясностью мысли, — по твоему проекту. Дядя Мидиан, если антенна сдвинется, со следующим ураганом сюда придут манустралы.

Скрип камня заставил Мидиана обернуться. Ключ вошел до упора, и плита, которую не в состоянии была бы сдвинуть руками бригада камнетесов, соскользнула сама. Профессор лег грудью, чтобы удержать ее от беспорядочного вращения.

— Так какой, — прокричал он, — по вашему расчету, должен быть угол? Вы в состояний соображать, Мидиан? Или вашу ученую голову можно использовать для тарана?

— У вас сегодня удачный день, — добавил Бахаут. — Может быть, самый удачный в году, может быть, в жизнь.

Мидиан с трудом соображал, в чем заключается его необыкновенная удача. «Молния» по-прежнему залегала на глубине и казалась чужой и далекой. Однажды ему приснилась навигаторская кабина с незнакомой системой пультов. Ему приснилось, что он летел на сияющем шаре низко над грунтом, едва не цепляя лучевой оболочкой волны песка, и очень опасался, что внезапный перепад гравитации приведет его проект к катастрофе. Он проснулся в отчаянии от того, что не способен задать безопасную высоту. Но все эти мечты находились так далеко от нынешнего состояния дел, что ключ Папы Ло едва не сыграл роковую шутку: он был готов к подвигу потом, когда-нибудь, дойдя до него сквозь немыслимые испытания. Он был человеком, созданным для борьбы, рассчитанным на преодоление проблем. Именно таким создала его природа. Обстоятельства же обескураживали, поднося готовые решения.

Следующий ураган подвел его вплотную к черте. Отсюда он должен был попасть в корабль богов и сделать то, чем хвастался и о чем в глубине души лишь робко мечтал. Но воинствующая натура не позволяла ему просить об отсрочке. Он олицетворял собой монстра перед схваткой за мировое господство и на все вопросы отвечал категорически оптимистично.