Не римская Испания. Арбалетчики князя Всеслава. Арбалетчики в Карфагене. Арбалетчики в Вест-Индии - Мягкова

принципиально. И работорговля стала для Нумидии делом государственной важности – с соответствующим размахом и организацией. Мы со спецназером выпали в осадок, когда увидели многочисленные вереницы бредущих на север к морским портам африканских пленников и четвероногой живности.

– Они же так всю Африку опустошат на хрен! – прифонарел Володя. – Куда они только сбывают такую прорву черномазых?

– В основном – в Карфаген. Ты разве не обратил внимания, как на невольничьем рынке прибавилось негров, и насколько они там подешевели? – я-то был в курсе заранее, поскольку этот вариант событий мы с тестем просчитывали.

– Так вроде по городу-то негров-слуг больше не стало…

– А кому нужны в качестве слуг эти орясины? Их карфагенские перекупщики в основном оптом скупают. Догадываешься, кому перепродают?

– Так, так… Если только для простых и тяжёлых работ… Римлянам, конечно! На рудники?

– Ну а куда же ещё-то? Мы же турдетан из-под носа у римских работорговцев перехватили, а Миликон и продолжает это славное и полезное дело. А кто-то ведь должен вгрёбывать и дохнуть вместо них на рудниках Нового Карфагена и Кордубы? Почему бы и не эти, раз римляне более рациональной работы организовать не могут?

– Да ясный хрен, пускай лучше эти! Я только вот чего прикидываю – вы с твоим тестем не слишком перемудрили? В реале ведь черномазых в Африке начали вылавливать только где-то с шестнадцатого века. Ну, когда в Америку их возить начали.

– То уже Европа подключилась. А так – арабы их пачками ловить начали, когда халифат ихний образовался. И тоже морили самым идиотским образом. Я вон у Гумилёва в своё время вычитал, как они в Месопотамии попытались засолённые ещё с вавилонских времён почвы восстановить. Прикинь, они погнали толпу этих черножопых врукопашную соль с земли в корзины собирать!

– Они что, гребанулись? Её ж вымывать надо, и воды на это хрен напасёшься!

– А хрен ли эти дебилоиды понимали? Увидели соль, поняли, что ни хрена не растёт из-за неё – ну и до чего хватило мозгов додуматься, то и отчебучили.

– И чем кончилось?

– Восстанием зинджей – так они негров называли. Представляешь, сколько их перед тем на этой дурацкой работе передохло? Кто же такое вытерпит? Их-то, конечно, в мелкий салат тогда покрошили, но и с этим долбогребизмом потом быстренько завязали.

– Так тогда смотри, чего получается. У нас уже сейчас этих чумазиков вот эти вот нумидийские абреки вылавливают – и хорошо вылавливают, масштабно. Много после них останется? Арабам-то тех остатков хватит?

– Дык, на всё ж воля Аллаха, милостивого и милосердного, гы-гы! Ты за них сильно переживаешь?

– Да хрен с ними! Но кто-то ведь, помнится, говорил, что историю менять нам нежелательно?

– Ага, говорил, говорю и буду говорить. Историю Средиземноморья, в котором живём мы сами и будут жить наши потомки. Основные события и основные персоналии должны в идеале оставаться неизменными, дабы всё в основном шло так, как написано у великого Тита Ливия и иже с ним. Чем правильнее будет оставаться наше послезнание – тем лучше для нас и для нашего потомства. Вот скоммуниздили мы, к примеру, у Рима испанских рабов – надо других взамен предоставить, а то ведь хрен его знает, как там та история пойдёт, если римляне испанского металла недополучат. Вот это мы и делаем. А Африка – хрен с ней. На что она повлияет в ближайшее тысячелетие? Арабам поменьше этих чёрных рабов достанется? Ну так немножко поменьше роскошествовать будут – ага, скромнее надо быть.

– А если эти всех повыловят? Видишь же сам, как они взялись за это дело.

– Всех хрен повыловят. Черномазые ведь тоже не совсем уж без мозгов. Увидят, что дело – дрянь, прикинут хрен к носу, да сами ещё дальше на юг подадутся – поближе к экваториальным джунглям с их малярией и мухой це-це. Выгонят оттуда бушменоидов и сами обоснуются – подальше от нумидийских ловцов двуногого скота. А заодно, глядишь, и те внутренние районы Сахары выжигать под посевы проса и вытаптывать своим скотом станет некому. Гринписа ведь на них нет – пущай уж нумидийцы за него поработают. Им же надо экономическую мощь Великой Нумидии крепить!

8. Порностудия

– Макс, ну мать же твою за ногу! Аккуратнее! Фокусировку всю на хрен сбил! – облаял меня Серёга из-под полога своего монструозного сооружения, представлявшего из себя усовершенствованный вариант камеры обскуры, подогнанный под наши задачи.

– Пытаюсь! – честно ответил я ему. – Думаешь, легко быть аккуратным на этом шатком угрёбище, которое ты называешь стремянкой? Тут не рухнуть бы на хрен!

Ведь на этом издевательстве над самой идеей стремянки приходится иной раз буквально балансировать ногами и туловищем – где уж тут за той грёбаной фокусировкой уследить! Руки-то ведь у меня заняты обе – моим же собственным раскрытым телефоном, с экрана которого Серёга внизу честно пытается перерисовать изображение на добротный большой лист папируса…

– Так! Замри! Ага, на полпальца выше подыми! О! Теперь то, что надо! Вот так и держи! – Нет, этот фантазёр явно всерьёз полагает, что я могу НЕПОДВИЖНО держать аппарат в ТАКОМ положении всё то время, пока он соизволит перерисовать с экранной проекции подробную физическую карту Пиренейского полуострова! Ну, не всю, хвала богам, это уж я утрирую, только нужной нам его юго-западной части, но и на ней ведь до хренища всякой нужной, но вот прямо сей секунд – весьма утомительной хрени. Но для него это творческая работа, а я ему тут – что, штатив изображать должен?

– Юля, подай мне вон те планки – подложу под аппарат, – какого, спрашивается, хрена этот хрендожник сам до этого не допетрил!

– Макс, мля, ты там – что, танцуешь на стремянке?! – взвыл тот, когда Юлька взобралась мне на помощь с планками, и лестница заходила при этом ходуном.

– Ага, медленный танец, хи-хи! – тут же прикололась эта оторва. – Ну-ка, Макс, обними меня покрепче! Оооооо! Класс! Аахххх!

– Мля! Уррроды! – взревел Серёга снизу. Он-то, конечно, понимает, что эта мучительница его разыгрывает – на самом деле мои руки по прежнему заняты телефоном, а вовсе не выпуклостями евонной благоверной, но стремянка-то шатается, и изображение у него на папирусе пляшет, а у него ведь там уже не так уж и мало перерисовано!

– А будешь выступать – мы сейчас вообще ламбаду станцуем! – пригрозила ему Юлька.

– Я вам станцую, мля!

– Так, он ничего не понял! Ну-ка, Макс, держи меня покрепче, не урони! Ага, вот так! Аахх! Оооооо! Уфф, класс! Ааааахххх! – на самом-то деле мы в это время, давясь