Хранитель - Ольга Голотвина

Наглая лесть, как ни странно, подействовала: Эрвар не был избалован подобным отношением к себе.

- «Несколько человек» - это сколько? - хмуро поинтересовался он. - Всей шайкой ко мне на спину взгромоздиться решили?

Начались яростные споры - кому лететь?

Ильену, Хранителю и Фаури - это уж обязательно. Арлина заявила, что отправляется с ними, потому что боится остаться здесь без мужа. Это объяснение было встречено с законным недоверием, но за госпожу неожиданно вступился Эрвар. Дракон со смехом объявил, что объездила его именно госпожа. Раз она так рвется в эту Кровавую крепость - надо ее взять, а иначе и полета никакого не будет…

Четыре седока - уже солидный вес… Пилигрим, к его яростному негодованию, был отвергнут. Айфер и Аранша - тоже.

Айрунги, напротив, держался скромно и персону свою в попутчики отнюдь не навязывал. Мол, пергамент ему так и так не достанется, Вечную Ведьму без него привезут на встречу со старыми друзьями. Так зачем утруждать почтеннейшего дракона и занимать место у него на спине?

На это Эрвар выразительно ответил, что уж эту ношу он лишней не считает, но понесет пленного прохвоста не на спине, а в когтях. Во-первых, ему, Эрвару, так удобнее: меньше народу по хребту елозит. Во-вторых, если лететь будет все же тяжеловато, когти можно и разжать…

Айрунги пытался протестовать, Пилигрим пытался настаивать, но их уже никто не слушал. Все двинулись к дверям. Аранша на ходу уговаривала госпожу взять ее плащ, он теплее. (Наемница уже успела пройтись по всем углам постоялого двора, отыскала штаны, рубаху, плащ и с удовольствием рассталась с нелепым розовым одеянием.)

Внезапно Ингила начала во весь голос умолять, чтобы ее взяли с собой. Да, эта история ее никаким боком не касается, ну так что? Неужели добрые господа обидят маленькую циркачку, которой раз в жизни выпала такая удача - полетать на драконе и своими глазами увидеть призраков Кровавой крепости? Да она пить, есть и спать перестанет, если такое упустит! Зачахнет, захиреет и умрет!..

Пестрая компания подняла девчонку на смех. И только Фаури, тихая и несчастная, негромко сказала, что ей было бы не так страшно, если бы рядом оказалась Ингила.

Циркачка не отступала. Она бросалась то к одному, то к другому путнику, взывала к их благородным чувствам, но на каждую ее умоляющую тираду ответом был хохот. Тогда Ингила подбежала к дракону, обняла, сколько хватило рук, большую черную голову и поцеловала в холодный жесткий нос.

Результат оказался совершенно неожиданным. Какое, казалось бы, дело громадному крылатому хищнику до чмоканья мелкой девчушки? Но, видно, отозвалось в драконе что-то от бывшей человеческой натуры…

Эрвар разинул пасть и громогласно заявил, что эта кроха отправляется с ними, в ней и весу-то нет. А кто будет возражать, тот пускай летит до Кровавой крепости своим ходом. Может у него, Эрвара, быть собственное мнение? Или он окончательно превратился в бесправную рабочую скотину? Если на то пошло, за те годы, что он провел в драконьей шкуре, его не так уж часто целовали…

- Эх, - вздохнул Пилигрим, - почему мои поцелуи так высоко не ценятся?

- Потому что ты лопоухий! - показала ему язык циркачка.

Арлина, перестав смеяться, серьезно и оценивающе взглянула на торжествующую девчонку.

Пока все отыскивали по сундукам одежду потеплее и ломали дверь сарая, где был заперт меч Ралиджа, Волчица отозвала Ингилу в сторонку.

- Вот что, милая, - ровно и приветливо сказала госпожа, - тебе не кажется, что нам есть о чем поговорить?

Циркачка, несмотря на молодость, имела немалый жизненный опыт и вполне могла оценить надвигающуюся опасность. Она распахнула чистые детские глаза и истово заверила высокородную госпожу, что говорить им решительно не о чем. Не знает она, глупая цирковая девчонка, о чем ей говорить с Дочерью Клана.

- Ну-ну… - неопределенно протянула Арлина, жестом отпуская девушку.

Ингила почувствовала, что у нее подкашиваются колени. Да, это не какой-нибудь дракон, это настоящая гроза! От Сокола, увы, придется держаться как можно дальше…

39

- Вот ты теперь какая! - В голосе призрачной чародейки звучала злая насмешка. - Рыжие волосы шли тебе больше. И фигура у тебя была гораздо… выразительнее!

- Меня пригласили для того, чтобы обсуждать мою внешность? - холодно поинтересовалась Фаури. Она держалась как истинная Дочь Клана. Даже бледность ее не казалась признаком страха, а наводила на мысль о затаенном гневе высокородной госпожи, вынужденной общаться на равных с мелкими, незначительными людишками. И не видно было со стороны, как отчаянно стиснула она руку стоящей рядом Ингилы, ища то ли поддержки, то ли спасения.

- Она права! - вмешался воин, бесцеремонно вытеснив свою соратницу из светового столба. - У нас было пять столетий, чтобы предаваться воспоминаниям. Теперь время действовать! Мы снова в сборе… мы покажем всему миру, что такое…

- Ничего никому ты не покажешь, - влез в разговор старческий голос, в котором на этот раз звучало не столько ехидство, сколько разочарование. - Она же ничего не помнит! Даже собственное ожерелье не признала!

- Мы можем напомнить… - преисполнился энтузиазма воин, но Фаури решительно прервала его.

- Помолчите, вы!.. - Рысь говорила тоном хозяйки, делающей выговор слугам. - Не наболтались меж собой за пятьсот лет? Извольте выслушать меня, потому что я не собираюсь торчать среди этих развалин до старости. У моих спутников тоже хватает своих забот… - Фаури на миг обернулась через плечо на стоящих чуть позади людей. - Так что давайте разберемся с самым главным. Да, я ничего не помню - пока… Но если вспомню - это ничего не изменит. Я не собираюсь освобождать вас.

Над черными плитами нависла тишина, и Фаури беспрепятственно закончила свою мысль:

- Я не раз слышала легенду о восьми магах. И считаю преступлением ради грошовых амбиций рисковать судьбой своего мира - да и чужих миров! То, что вы называете устремлением ввысь, я называю пустым и опасным честолюбием.

Повернись время вспять, была бы я чародейкой в войске Шадридага!

Она замолчала. И лишь Ингила, молча терпевшая боль от впившихся в ее руку пальцев госпожи, понимала, чего стоил Фаури вид невозмутимого достоинства.

- Изменилас-с-сь! - проплыл над поляной сиплый нечеловеческий голос.

- Поумнела за пятьсот лет! - отпарировала Рысь.

Над плитами вновь заколыхалась фигура женщины, облаченной в плащ из собственных волос. Сейчас, разъяренная, с трясущимися губами, она походила не на древнюю королеву перед сражением, а на рыночную торговку перед дракой.