Блог «Серп и молот» 2023 - Петр Григорьевич Балаев

нельзя. Неверно и то, что Ставка и Генеральный штаб не ожидали здесь удара. Ошибка, как уже говорилось, состояла в том, что мы предполагали главный удар фашистов не на юге, а на центральном участке советско-германского фронта. Поэтому Ставка всемерно, в ущерб югу, укрепляла именно центральный участок, особенно его фланговые направления. Наиболее вероятным, опасным для Москвы мы считали орловско-тульское направление, но не исключали и курско-воронежского, с последующим развитием наступления врага в глубокий обход Москвы с юго-востока. Уделяя основное внимание защите столицы, Ставка значительно усиливала и войска Брянского фронта, прикрывавшие орловско-тульское и курско-воронежское направления. Еще в апреле и первой половине мая Брянский фронт дополнительно получил четыре танковых корпуса, семь стрелковых дивизий, одиннадцать стрелковых и четыре отдельные бригады, а также значительное количество артиллерийских средств усиления. Все эти соединения, поступавшие из резерва Ставки, были неплохо укомплектованы личным составом и материальной частью.

В результате к концу июня командование Брянского фронта имело в своем резерве 5 танковых и 2 кавалерийских корпуса, 4 стрелковые дивизии, 4 отдельные танковые бригады. Кроме того, в полосе этого фронта располагалась находившаяся в резерве Ставки, полностью укомплектованная и предназначавшаяся для нанесения контрудара 5-я танковая армия.

Можно ли после этого говорить, что Ставка обошла своим вниманием Брянский фронт? Тех сил и средств, которыми он располагал, было достаточно не только для того, чтобы отразить начавшееся наступление врага на курско-воронежском направлении, но и вообще разбить действовавшие здесь войска Вейхса. И если, к сожалению, этого не произошло, то только потому, что командование фронта не сумело своевременно организовать массированный удар по флангам основной группировки противника, а Ставка и Генеральный штаб, по-видимому, ему в этом плохо помогали.»

Даже комментировать нечего. Остаётся только раскрыть фамилию командующего Брянским фронтом — Филипп Иванович Голиков, с 1958 года начальник Главного Политического Управления СА и ВМФ, даже не второе лицо в министерстве обороны, он напрямую подчинялся не министру обороны, а ЦК, с 1961 года Голиков был и членом ЦК, на знаменитом 22-м съезде КПСС введен. Я думаю, что вы теперь еще более отчетливей понимаете, почему официальная история ВОВ у нас выглядит настолько, мягко выражаясь, противоречивой.

А какое отношение к событиям на Брянском фронте в конце июня 42-го года имеет «катастрофа под Харьковом»? И в этом тоже Тимошенко виноват?..

* * *

Генерал армии Семен Павлович Иванов, родился в 1907, умер в 1993 году. Звание генерала армии присвоено в 1968 году. В 1942 году занимал должность начальника штаба 38-ой армии Юго-Западного фронта, у Москаленко. Профессор. Автор многочисленных работ по истории военного искусства. Руководил Академией Генштаба с 1968-го по 1973-й год.

Я уже упоминал его мемуары «Штаб армейский, штаб фронтовой». Написаны в 1987 году. Перестройка. Гласность. В самом начале книги — несчастные жертвы сталинизма, великие полководцы Тухачевский, Егоров, Уборевич. Репрессии и репрессии. Обезглавленная армия. Всё, как положено, Гласность же.

О событиях под Харьковом в главе «Жаркие дни под Харьковом». Предоставим слово автору (или тем, кто сочинял за него нечто совершенно бесподобное):

«Оценка причин нашего поражения претерпела в советской историографии три этапа. Вначале в закрытой литературе вина за него возлагалась на командование Юго-Западного направления и входивший в него фронтов. В открытой литературе эта операция тогда просто замалчивалась. После XX съезда КПСС ее оценка изменилась. Вину за неудачу поделили поровну между Ставкой и командованием Юго-Западного фронта. Правда, в шеститомной истории Великой Отечественной войны имеется натяжка: утверждается, будто Н. С. Хрущев 18 мая 1942 года требовал прекращения операции, но Ставка не согласилась с этим. После 1965 года постепенно началось выгораживание Ставки и перекладывание всей ответственности на Юго-Западное направление. В ряде работ стали утверждать, что Военный совет Юго-Западного направления „выпросил“ у Ставки эту операцию и в итоге произошла катастрофа.»

Совершенно бесподобно. Переписывали историю, как хотели. Но, наконец, настало время самой объективной правды, появилась возможность написать самую правдивую историю, начиная исправлять в сторону правды историю наступления под Харьковом, автор упоминает А. М. Василевского:

«Книга А. М. Василевского вышла первым изданием в 1973 году. Мог ли Александр Михайлович в то время, когда царил застой, откровенно изложить свои мысли? Нет, конечно. В устных беседах он высказывался более откровенно и определенно. В частности, маршал констатировал, что в тот период Генеральный штаб не в состоянии был в достаточной мере влиять на выработку крупных решений. Б. М. Шапошников, по его словам, был жестоко травмирован репрессиями, которым подверглись все его соратники; находилась в цепких руках Берии и одна из ближайших его родственниц. Само отношение Сталина к Генштабу было скептическим, он называл его канцелярией.»

Побороли сталинизм, волюнтаризм, застой, теперь можно сказать всю правду. С. П. Иванов ее и рассказывает. Оказывается, все неприятности случились из-за того, что Сталин ждал наступления на Москву и держал основные резервы именно перед Москвой, а надо было их на юге держать. А когда разразилась катастрофа из-за того, что Сталин не там ждал немецкого наступления и не там резервы расположил, он стал искать виноватых. Кого бы жестоко репрессировать за свою вину. Сначала хотел Тимошенко, но передумал, потому что сын Сталина был женат на дочке Тимошенко. Так в книге генерала Иванова. Спасли Семена Константиновича родственные связи. Потом хотел Хрущева, но передумал, потому что тот не был военным специалистом. Наконец, козел отпущения был найден:

«Складывалась ситуация, характерная для периода культа личности: свалить вину на того, кто по долгу службы обязан был документально оформлять порочный замысел самого Сталина. Довод был один: кто-то должен нести ответственность за жертвы и потери, так пусть несет ее Баграмян, тем более что он служил в свое время в армии дашнакской Армении и по этому поводу, а также из-за близости с целым рядом „врагов народа“, включая Г. Д. Гая, уже подвергался гонению в 1937 году. Спас Ивана Христофоровича, как и в первый раз, Г. К. Жуков. Он заявил, что опытных военачальников не хватает, и поручился за своего старого друга.»

Кто план нарисовал, Баграмян? Так расстрелять его, подлого дашнака! Командующий не виноват, потому что свояк, во-первых, и его план наступления, написанный начальником штаба, не касается. Он командовать должен, а не разные планы читать.

И едва Баграмян не попал под молох репрессий:

«Ныне стали известными некоторые документы, относящиеся к этому делу. В частности, генерал-полковник Д. А. Волкогонов привел в своих публикациях в журнале „Октябрь“ (№ 7 за 1989 год, стр. 61) письмо