XVII. Де Брас (СИ) - Шенгальц Игорь Александрович

Я прыгнул на него, и это был самый удачный прыжок в моей жизни. Держа рапиру обратным хватом, я взлетел в воздух и ударил сверху вниз.

Клинок вонзился зверю прямо в глаз, вероятно, дойдя до мозга.

Ни одно живое существо не выжило бы после такого удара.

Зверь выжил.

Он мотнул башкой, и рапира вылетела из раны, глухо отскочив от камней пола. Короткий взмах смертоносной лапы — и Атос упал, истекая кровью от пяти косых полос на его груди.

Я остался со зверем один на один, шаг за шагом отступая назад.

Он оскалил морду, продемонстрировав клыки, превосходящие размерами клыки льва или тигра. И шагнул вперед.

Бежать некуда, да и незачем. Мои друзья, покалеченные, не могут шевельнуться. Бросать их, даже если бы я мог, не стал бы. Но я и не мог.

Нас разделяли три метра — три шага, после которых смерть и забвение.

И зверь сделал первый шаг.

Внезапно его повело в сторону, зверь недоуменно рыкнул, не веря в происходящее, но тело перестало ему подчиняться. Он еще был жив, вот только оказался почти полностью дезориентированным, его мощный организм дал сбой.

Зверь упал и протяжно заскулил, как молодой щенок, потерявший мать. И столько в этом звуке было нечеловеческой тоски, что на мгновение проняло даже меня.

Правда, быстро отпустило, и я вновь поднял свою рапиру, намереваясь добить тварь.

Где-то поблизости послышался тихий свист. Легкая мелодия, спокойная и ненавязчивая, незнакомая, но словно бы узнаваемая.

Зверь, услышав свист, заворочался и с трудом поднялся на ноги.

— Э-э-э, нет, дружок! Так просто ты не уйдешь! — я подскочил к нему сзади и вонзил рапиру в холку.

Но зверь на это даже не отреагировал, он тяжело побежал сквозь анфиладу комнат, оставляя за собой кровавый след. Я едва успел выхватить клинок из его тела, иначе зверь унес бы его с собой.

Далеко впереди мелькнул свет факела. Оттуда же шел и свист. И зверь мчался именно в том направлении.

Я увидел фигуру человека, укутанного в длинный плащ, а на лице его была маска чумного доктора — с длинным, изогнутым книзу клювом-носом и круглыми, как очки мотоциклиста, прорезями для глаз.

Вот он — тот, за кем я гнался по секретному ходу, кто пытался убить меня уже несколько раз, сначала с помощью люстры, потом — натравив на меня зверя. Да и герса упала подозрительно вовремя.

Это и был здешний хозяин. Он знал о замке все. И не хотел, чтобы кто-то новый поселился за высокими стенами. Передо мной был враг, остановить которого можно, лишь убив.

Но я не побежал на свет факела. Позже. Мы еще встретимся. Сейчас требовалось позаботиться о моих друзьях.

— Д’Артаньян, д’Атос — вы живы?..

В целом нам повезло. Я вообще остался цел, лишь был немного оглушен. Д’Артаньян отделался синяками и легкой контузией, и тоже вскоре очухался. У Атоса дела были чуть похуже, но когти зверя лишь поверхностно прошлись по его груди — спас толстый дублет, на который пришелся основной удар.

Так что я быстро перевязал Армана чистыми тряпками, предварительно продезинфицировав его раны «гасконским вином», бутылка которого уцелела даже после того, как зверь разрушил стол и разметал посуду с едой и бутылки по всему залу.

Единственное, чего я боялся, как бы у Атоса не случилось заражения крови. Мало ли где шлялся зверь и неизвестно, какая зараза могла быть на его когтях. И вообще, до сих пор непонятно, кто это, собственно, был! Ни на одно из известных мне животных зверь не походил. Возможно, помесь. Но кого именно, не ясно. Собака с волком? Слишком уж крупный зверь получился. Но выть умел прекрасно, а медведь не сумел бы так завыть. К тому же зверь передвигался преимущественно на всех четырех конечностях, но при этом запросто мог встать и на задние лапы, чтобы бить врага передними. Я не зоолог, так что оставил эти размышления на потом. Главное, мы увидели врага в лицо. Лучше бы, конечно, мы его вообще никогда не видели, но сейчас мистический страх перед неведомым пропал, а остались лишь здравые размышления на тему, как прикончить редкую тварь, которую не взяла даже мушкетная пуля.

И все же я его ранил своим ударом. Острие рапиры выбило зверю глаз и, возможно, повредило мозг. Есть вероятность, что существо либо уже издохло, либо находится при смерти, несмотря на то, что сбежал зверь довольно резво.

А что было бы, если бы его не отозвали свистом? Сумели бы мы добить опасное животное или сами стали бы его жертвами? Ответа у меня не было.

И, конечно, главный вопрос — кто тот неизвестный хозяин в чумной маске? Почему он натравил зверя на нас, а потом отозвал, не дав завершить начатое? Или же просто заметил, что зверь ослабел и побоялся за его жизнь? Дьявол! Я обязан поймать этого человека и поговорить с ним в нашей допросной камере с помощью ножей, клещей и прочих подручных инструментов.

Остаток ночи мы провели в соседней комнате, где двери были крепкие и еще целые, а засовы — надежные. Впрочем, повторного нападения я уже не опасался. Зверь был ранен, и даже такому монстру требовалось время, чтобы оклематься после боя. И все же мы дежурили по очереди с д’Артаньяном, исключив из списка дежурных Атоса, которому требовался отдых. Он был бледен, и я видел, что чувствует он себя неважно.

Судя по тому, что Арман даже не стал протестовать, было ему даже хуже, чем казалось на вид. Я заставил выпить его стакан «гасконского» крепкого, которое в данном случае послужило универсальным лекарством: и внутрь, и снаружи на раны. Выпив, он мгновенно уснул на лежаке, а я прикрыл его сверху шкурами.

— Плохо выглядит, — шепотом сообщил мне д’Артаньян, с тревогой поглядывая на спящего Атоса. — Как бы чего не случилось…

— Выспится, и все будет хорошо! — успокоил его я, хотя в глубине души вовсе не был уверен в своих словах.

Мы дремали с гасконцем по очереди, и кое-как дождались утра. За остаток ночи никто нас не побеспокоил, но и выспаться толком не удалось. Слишком много нервов и усилий ушло прошлым вечером, слишком много адреналина вплеснулось в кровь, и бесчисленные мысли бродили в голове, не позволяя расслабиться.

Солнце взошло ближе к семи утра, и я тут же вышел во двор. Д’Артаньян шел за мной, а дверь комнаты, где беспробудным сном спал Атос, мы заперли на ключ.

На конюшне ржали лошади. Где-то неподалеку громко визжала свинья, резко и нагло закричал петух, блеяли овцы.

Животных нужно было кормить, кто-то должен был за всеми ухаживать, следить, холить и лелеять. Чертовски не хватало слуг!

— Мне заняться? — предложил гасконец. — У нас дома в Лупьяке было большое хозяйство, так что я привычный. Не побрезгую.

— Шевалье, прошу вас сначала пойти со мной. Нужно проведать нашего пленника.

Конечно, лучше было бы взять с собой Атоса, если бы не его плачевное состояние. Что же, пусть д’Артаньян поприсутствует при втором допросе. Вот только в этот раз я планировал применить самые жесткие методы, дабы, наконец, услышать хоть какие-то объяснения от горбуна. Слишком много секретов хранил чертов замок, и пора было открыть хотя бы часть из них!

Мы спустились в подвальный этаж и быстро дошли до нужной камеры, ключ от которой я заранее забрал у Атоса.

Но ключ не понадобился. Дверь была открыта нараспашку, а замок сорван. Шагнув внутрь, я непроизвольно отшатнулся, а д’Артаньян судорожно задышал.

В кандалах, где прежде висел пристегнутый Виктор, его больше не было.

Если сказать точнее, он присутствовал там лишь частично. Сверху свисали две человеческих руки, оторванные примерно по локти, а снизу в кандалах стояли ноги в крестьянских башмаках и обрывках штанов — тоже лишь по колено.

Прочие части тела отсутствовали.

Вся камера была залита кровью, которая уже успела загустеть, и тускло блестела багровыми лужицами. Пахло смертью.

Значит, вчера, перед визитом в обеденный зал, зверь побывал здесь и освободил горбуна из заточения. Вот только весьма своеобразным способом.

Опять я почувствовал себя идиотом, в который раз уже, за время моего пребывания в стенах замка. Несколько покушений, убийство свидетеля, раненый друг, куча проблем с территорией — какого черта я вообще во все это ввязался! Честное слово, попадись мне сейчас мэтр Жоли, подвесил бы его вниз головой на ближайшем дереве на пару часов, дабы кровь прилила к его многомудрой башке, и там закипели бы более обдуманные процессы.