В лабиринтах тёмного мира. Том 2 - Олег Северюхин

Потом эти люди поймут, что у них должно быть право на осуществление правосудия и право на оружие. Это права свободных людей.

Право людей на правосудие существовало всегда и называлось самосудом до тех пор, пока это право не было делегировано судьям, действующим на основании законов. Если народ не будет выбирать судей, то это значит, что у него нет права на правосудие. Что толку, если правосудие осуществляет человек, на котором клейма ставить некуда.

Кто-то говорит, что человек не имеет права на правосудие, то есть ему не позволено судить других людей. А кто же может их судить? Судьи? А они что, не люди? Кто им дал право судить, забрав это право у остальных людей? Им это право дал царь? А он по какому праву дал им это право? Ему Бог дал это право? Так Бога нет и никогда не Было. Это наш руководитель создал этот мир и таких миров у него тысячи, а мы, доглядывающие за ним, думаем, что если не вмешиваться в дела этих людей, то не способные к самоорганизации люди повымрут и освободят место свободным и развивающимся личностям, которые еще приедут поговорить с их создателем и порешать, как они будут жить дальше.

Утро после выборов

Вероятно, я никогда не спал так крепко, как в день выборов. Если сказать, что я очень волновался о результате, то это значит, что я просто кокетничаю и хочу ввести в заблуждение доброго читателя. Я совершенно не хочу быть президентом. Не хочу, но обстоятельства сложились так, что мне придется быть им, если изберут. Если изберут, то отказываться от должности было бы преступлением перед народом и избирателями. Люди доверили, и даже те, кто голосовал против, скажут: а ты куда намылился, мил человек. Мы хотя и голосовали против, но нам придется подчиняться тебе, так что уж будь мил, иди на голгофу твоей должности и исполняй ее так, чтобы нам не пришлось выносить тебя с крестом за спиной и выставлять на общее обозрение.

И что им можно сказать? А ничего не нужно говорить. Пообещать, что будешь защищать их интересы и пожелать всем счастья, здоровья и удачи в жизни. Тут дела нешуточные.

Так вот, я честно говоря, хотел, чтобы меня не избрали и поэтому спал спокойно. Или мне что-то подмешали в еду? А чего тут подмешивать? Валерьянки в сахар или афобазольчика грамм пять порошком в соль? Так это все ерунда. Если бы я жаждал этой должности, то меня бы не успокоили десять психологов и литры пустырника. Мы уже видели, как дергаются люди, хотя у них была безоговорочная победа за счет властного ресурса. И то люди волновались. А у меня такого ресурса нет и мне волноваться нечего. Изберут, так изберут. Не изберут, так не изберут.

В десять часов пришел Велле Зеге Вульф. Он один только знал про эту квартиру и у него есть свой ключ.

– Телевизор не смотришь? – с порога спросил он.

– А чего его смотреть? – сказал я. – Делаю гренки на завтрак, ты что будешь, кофе, чай, какао?

– Давай, неси коньяк, – сказал Вульф, – а я включаю телевизор. Ты выиграл и результаты прямо-таки ошеломительные. Никто не ожидал такого. Явка на выборы – восемьдесят процентов от всего списочного состава избирателей. За тебя – семьдесят два процента от числа явившихся на выборы.

Бабушки и дедушки голосовали за тебя, их дети и внуки тоже поддержали тебя.

Либеральная, научная и техническая интеллигенция поддержала единогласно.

Творческая интеллигенция – поддержка пятнадцать процентов, это по результатам экзит-поллов, то есть опросов на выходе. Ну, эти перестроятся на ходу, слету, сразу песни запоют и со сцены своих театров будут выступать, что в душе они либералы и поддерживали именно тебя, в глубине сердца, так как открыто об этом говорить было нельзя, времена были такие, понимаете ли. И, типа, они бы с удовольствием снялись в телевизионных роликах в твою поддержку, но им пришлось сниматься в поддержку другого кандидата. Но по выражению их лиц было понятно, что они поддерживают тебя, а не его.

Что удивительно, абсолютно все верующие поддержали тебя, оценили твои крестные ходы. Но верующие – это такой электорат, который в одночасье повернется на сто восемьдесят градусов, если очнутся первосвященники, и сдаст тебя на расправу, три раза отречется от тебя еще до того времени, пока не пропоют петухи, при повторном выборе отдадут предпочтение разбойнику Варавве, а среди огромной толпы, собравшейся посмотреть на твое распятие найдется всего лишь одна бабушка, которая даст тебе напиться.

Военные поголовно голосовали против. Ну, они, как и крестьяне, голосуют за того, за кого им прикажут. После инаугурации нужно будет сменить всех командующих военных округов. Наградить самыми высокими орденами с личным именным оружием и отправить нахрен в почетную отставку под надзор в виде клуба военачальников.

Студенты все твои почитатели. Новая поросль понимает, кто ведет вперед, а кто тянет назад. Их не соблазнишь одной жвачкой и байками из совковой жизни студента.

В телевизоре уже показали пресс-секретаря нашего избирательного штаба. Всех интересовало, где я нахожусь и что говорю по поводу результатов выборов.

– Кто звонил вашему кандидату и поздравлял его с избранием? – сыпались вопросы.

– Никто, – был краткий ответ.

– Звонили ли конкуренты по избирательной кампании? – не унимались журналисты.

– Не звонили, – отвечала пресс-секретарь.

– Где находится ваш кандидат? – допытывались самые дотошные.

– Отдыхает, – отвечала пресс-секретарь.

– А где? – спрашивали телевизионщики.

– В комнате отдыха, – отвечала пресс-секретарь.

Это было как бы сигналом и все корреспонденты ринулись в здание нашего избирательного штаба, разыскивая мою комнату отдыха.

Вместе с корреспондентами в штаб устремились десятка полтора подозрительных личностей, которых быстро выловили и провели фильтрацию. Пять человек оказались обыкновенными воришками, бросившимися под шумок стащить что-нибудь из оргтехники или из вещей сотрудников штаба. Десять человек были представителями конкурирующих парламентских фракций, выставивших своих кандидатов качестве альтернативы. Кому альтернативу? Да кому угодно, спойлеры, то есть отстающие и бесперспективные, которые всегда нужны для того, чтобы кандидаты не смогли сорвать выборы путем отзыва своих кандидатур. Все равно кто-то бы остался в списке.

Разочарованные корреспонденты вышли на улицу, не зная, что и предпринять.

– Пошли ловить спойлеров, – предложил кто-то из дуайенов, то есть старейшин журналистского корпуса, и они побежали в штабы конкурентов.

Все это транслировали центральные каналы телевидения, которые не получали указаний, чем им заполнять информационное время о выборах и первых интервью с избранным кандидатом.

– Когда ваш кандидат выйдет к народу? – спросили нашего пресс-секретаря.

– Мне кажется, что он выйдет к народу только тогда, – сказала пресс-секретарь, – когда будут подведены итоги голосования и объявлены результаты выборов.

– Да уже все и так известно, – возмущались журналисты.

– В нашей стране все может быть, – засмеялась наша девушка, – вдруг рак на горе свистнет или в четверг дождик пойдет. А наш кандидат даже стихи написал по этому вопросу:

Позабыл я вдруг адрес радистки,Мы же в среду выходим в эфир,Дождик каплет с утра серебристыйИ войну поменял он на мир.

Мне сейчас «два песят» не хватает,Хлебануть бы стопарик под дождь,На углу ты меня поджидаешьИ подносишь рукой к горлу нож.

Может, двери сейчас распахнутся,Встретит зайчик с морковкой в руке,И зверьки все твои улыбнутся,И замкнет что-то там в ночнике.

Мы с тобой отстучим телеграмму,Так и так, не кончается дождь,Мы со всеми войну прекращаем,Ты, разведка, уж нас не тревожь.

Она продекламировала это стихотворение и громко засмеялась. Рассмеялись и все собравшиеся, совершенно не понимая, к чему эти стихи.

А сегодня как раз был четверг и после обеда пошел дождик.

Все-таки наша страна – это страна многих неожиданностей и талантливых людей. Многие журналисты, разбирая эту запись, стали обнаруживать в ней программные заявления нового президента о прекращении конфронтации со всем миром и о том, что даже худой мир лучше доброй ссоры.

На всех новостных каналах передавали предварительные известия о моей победе. На столько-то часов проверено столько-то бюллетеней, на столько-то часов – столько-то. На прежних выборах через четыре часа уже все было подсчитано и все решено, а здесь тянули время, как бы ожидая команды сверху, что все это глупая шутка и все результаты выборов нужно похерить, так как власть меняться не будет потому, что она не хочет меняться и меняться не будет. Но команды не было. Председатель досадливо отбивался от журналистов, шныряя на машине то в Белый дом, то из Белого дома. Столица в Билбордтауне, а Центризбирком в прежней столице и в ней, старой столице, никак не могли решить, что же делать с результатами выборов.