Второй шанс (СИ) - "Anastasia Novikova"

— Госпожа, что случилось? — подлетела она ко мне.

— Кажется начинается. Зови лекаря или кого там надо, я вроде бы рожаю… — прошептала я.

Сказать, что я переживала — ничего не сказать. Вот вроде не в первый раз, а страх никуда не делся. Меня оперативно уперли обратно в спальню, облачили в короткую рубашку и уложили в кровать, застеленную медицинскими простынями. Мара уже собрала и лекаря с помощником, и старую Олли, и даже Кахон пришел для поддержки, но его вытолкали в гостиную, чтоб не смущал меня. Мои мужья побросали все дела и порталами перенеслись ко мне. Но лекарь и их выгнал взашей в гостиную. Я орала как ненормальная от боли схваток, кляня обоих близнецов на чем свет стоит, русский матерный пробрал всех и ко мне никого лишнего в данный момент старались не подпускать. Виновники лишь изредка просовывали свою голову, но услышав мою матерную тираду, быстро скрывались. Лекарь пару раз отлучался к ним с успокоительной микстурой, бурча под нос о невоздержанной молодежи, крушащей мебель почем зря.

Спустя три часа первый малыш появился на свет, оглашая все вокруг громким криком. Мара тут же подхватила его и, закутав в пеленку и одеялко, вынесла к отцам.

Второй не заставил себя ждать долго, и через пятнадцать минут последовал за старшим братом.

Пока лекарь оказывал необходимую мне помощь, Мара обтирала меня влажной тряпицей.

Когда меня более-менее привели в порядок, близнецы вошли в комнату, неся каждый по пищащему свертку. Их лица выражали одновременно и восторг, и благодарность, но и растерянность. Детей сначала старшего, а потом младшего по очереди приложили к груди, где они, активно начмокивая, быстро успокоились и уснули.

Мара уложила их в принесенные колыбельки, а мои мужья, поцеловав меня и пригладив мои волосы, ушли в гостиную, оставив меня отдыхать.

Перед тем как провалиться в сон, я неистово молилась всем высшим силам, благодаря их за то, что дали мне новую жизнь, любовь и радость материнства.

21

Я проснулась и поняла, что не ощущаю всех тех прелестных моментов, которые сопровождают рожениц на утро после родов, да и последующие несколько дней. Меня это несколько удивило, но очередной осмотр лекарем все расставил на свои места. Все-таки магия — это нечто. Никак не могу к этому привыкнуть. Малыши дружно сопели в колыбельках, а рядом с ними — дружно сопели мои спящие близнецы. Но услышав мое барахтанье, они тут же подскочили ко мне, как будто еще секунду назад совсем не спали. Я улыбнулась им, а Микал и Генор нежно обняли меня и по очереди поцеловали. Вставать мне сегодня запретили, завтрак подали прямо в постель, а чуть позже к нам присоединился и император. После завтрака я накормила детей и передала их в руки нянечек, которых заранее нашли мои мужья. Я вначале волновалась — доверять своих крошек посторонним женщинам было страшно, но потом я убедилась с какой нежностью и любовью они к ним относятся и немного успокоилась.

На второй день я уже с боем отвоевала себе право вставать и ходить по комнате, а на третий уже вышла в сад. Меня несколько раз порывались схватить и утащить обратно в постель, но я пресекла все их попытки на корню, прочитав краткий курс о необходимости движений для здоровья молодой мамы.

Благодаря целительской магии я полностью восстановилась уже через две недели. Мои мужья пытали лекаря, когда я могу вернуться к своим супружеским обязанностям, но он настоял дать мне еще недельку отдыха, да и после быть осторожными и аккуратными.

И в один прекрасный вечер, они все трое не смогли себя сдержать. Каждый по своему ласкал мое тело, даря неземные ощущения, но при этом были весьма и весьма осторожны в действиях, боясь причинить мне какой-либо вред. С того дня мы ни разу не засыпали просто так — с меня стрясли весь супружеский долг, который знатно поднакопился за время моих бестелесных путешествий. И каждый раз, находясь на пике ощущений и эмоций — я светилась золотистым светом, озаряя все и всех вокруг. Эта сила расходилась концентрическими кругами по все империи, даруя плодородие и обильные урожаи, скот плодился и множился, в лесах стало полно дичи, в водоемах — рыбы, да и вообще благодать снисходила на этот мир. Мои мужья смеялись, что после этого их магический потенциал и без того огромный становился еще больше, сила лилась широкой рекой. Видимо, я так избавлялась от излишков, копившихся у меня внутри, сбрасывая это все в мир, который с благодарностью все впитывал. Как потом сказала Артиадия — это сила создателя, которая подпитывает мир, а лишенный этого долгое время, он теперь впитывает все как песок в пустыне благодатную влагу.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Малыши-близнецы тоже обладали чудо-характером. Они никого не беспокоили за зря только потому, что покричать хотелось, а подавали голос, только если хотели кушать или нужно сменить пеленки. У меня складывалось впечатление, что они обладали совсем не детским разумом, особенно это было заметно, когда смотришь им в глаза — никакой расфокусировки, как у маленьких детей, а взрослый осмысленный взгляд. После долгих споров с отцами, мы решили назвать старшего Маркусом, младшего Дэйтоном. Это единственные варианты, которые предлагали мне мужчины, что не резали мне ухо.

Я с затаенным страхом ждала, когда проявится их магическая сила и проявится ли вообще, ведь после проведенного ритуала могло произойти все что угодно. Но и тут малыши меня удивили, когда ровно полгода спустя я вошла в детскую, а над колыбельками левитировали их любимые игрушки. Я даже напугаться не успела, как все закончилось, и игрушки мягко опустились к мальчишкам в кроватки, как будто ничего и не было. А эти два милейших создания лежали и хитро так улыбались, глядя на меня. В их серых глазах, как у отцов, плескались золотые всполохи силы.

Мальчишки развивались не по годам: в восемь месяцев совершили свой первый шажок, а в полтора года уже вовсю разговаривали, правда не выговаривая еще половину букв алфавита. В три года стало уже заметно, что внутри детей находится сознание взрослого мудрого человека. Особенно в Маркусе. Дэйтон был больше похож на ребенка — любил играть и веселиться, тогда как Маркус больше проводил время за книжками, осваивая письменность.

Я старалась дарить им всю свою любовь и баловать их, но они оба никогда не пользовались этим, как бывало другие дети — не клянчили новую игрушку или вкусняшек побольше.

Когда мальчикам исполнилось по пять лет, у Маркуса проснулся мощный целительский дар в купе с управлением стихиями, а у Дэйтона — дар предвидения, эмпатия и телепатия.

Пришлось снова приглашать к себе старейшин и Кахона быть учителями теперь уже для моих сыновей.

В один из вечеров мы всей семьей сидели на поляне в саду, разместившись с пикником. Я и мои мужья, плотно покушав, валялись на пледах, а мальчишки носились рядом, ловя бабочек. И если Дэйтон вдруг нечаянно причинял вред насекомому, то Маркус тут же восстанавливал все повреждения своим даром, при этом поучая младшего брата, что нельзя калечить живые существа. Вдруг мальчишки встрепенулись и подбежали к нам, прижались ко мне и, заглянув мне в глаза, спросили:

— Мам, а как мы назовем сестричку?

Я немного опешила от такого вопроса.

— Вот когда она у вас появится, тогда и придумаем — засмеялся Дориан, взлохматив белобрысые макушки.

— Ну, так она же уже появилась, вот тут — указал Дэйтон маленьким пальчиком на мой живот — она очень красивая. Как мама.

— Мне нравится имя Эмилия — сказал Маркус — ей очень пойдет. И ей тоже это имя нравится.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Близняшки засмеялись и побежали играть дальше. Я переглядывалась со своими мужьями, немного огорошенная таким известием. У меня и вправду будет дочка? И кто отец на этот раз?

— Кто, кто, мама, это дочка папы Дориана — закричал Дэйтон и продолжил свою игру.

Я посмотрела на императора, а он схватил меня в охапку и принялся целовать страстно, жадно.

— Спасибо, дорогая, я так долго ждал этого момента — прошептал он мне.

— Но вдруг все опять пойдет не как надо? — испугалась я.