Хранители пути - Карина Сарсенова

— Ты очень сильный человек! — черные глаза Шалкара светились гордостью и радостью. — Но всякой силе есть свой предел. И чтобы твой предел никогда не наступил, мы с твоими друзьями поможем тебе вернуться к нормальной жизни! К полноценной жизни! К жизни в нашем творческом коллективе!

Патетически воздев руки к небесам, Шалкар повернулся к топчущимся у порога молодым людям. Воодушевившись их согласным киванием, он продолжил:

— Мы все здесь — одна творческая семья, не правда ли, мальчики? Серик, Тохтар, что скажете? — с напором обратился он к парням, закивавшим с удвоенной силой.

— Ну, скажите же хоть слово поддержки нашей дорогой сестре! — Шалкар снова грозно сдвинул брови.

— Да… э… Меруерт… — затравленно проблеял худенький юноша. — Добро пожаловать… э-э-э…

— В нашу творческую семью! — митинговым голосом подхватил Шалкар и закатил глаза.

— Мы все здесь друзья… — ободренный смелостью друга, произнес упитанный парнишка и нервным движением поправил вздыбленные гелем волосы.

— С возвращением! — вдруг решительно выпалил худощавый молодой человек и отчего-то порозовел.

— С возвращением! — подхватил его инициативу Шалкар, сдавленно всхлипнул и крепко прижал к себе часто заморгавшую Меруерт. Раскрасневшись от переполнявших ее чувств, она расцеловала в обе щеки несмело подошедших к ней юношей.

— Твой отец, наверное, безмерно счастлив на небесах! — патетически изрек Шалкар, медленно утирая покатившиеся по щекам крупные прозрачные слезы.

Яркий, живой, переливающийся захватывающим разноцветьем красок, звуков и судеб солнечный день бесцеремонно врывался в плотно закрытое окно.

— Опять этот урод забыл задернуть шторы… Всю работу за него делай… — раздраженно бормотал себе под нос Шалкар, тщательно занавешивая прозрачный прямоугольник входа (или выхода?) во внешний мир. Оглядев разлегшийся в кабинете красноватый полумрак, удовлетворенно хмыкнул и решительно пересек комнату. Неслышно пройдясь по упругому ворсу роскошного старинного ковра, Шалкар приблизился к стене, скрытой под точно такой же, как на окне, тяжеловесной багровой портьерой.

Проведя вдоль нее рукой, он уставился в огромное, во всю стену, зеркало, идеально, без малейших искажений, отражающее внешний мир. Пристально и одновременно расслабленно вглядываясь в стеклянную поверхность, он нарисовал перед собой лежащую на боку восьмерку. Шагнув навстречу хлынувшему из зазеркалья огненно-черному месиву, Шалкар мгновенно исчез в его мрачной неразличимости. Несколько черно-красных теней, почти полностью перелившихся с одной стороны межмирового порога на другую, под властью чьей-то необоримой силы все-таки втянулись обратно.

— Зачем ты явился снова? — угрожающий бас волной осязаемого гнева раскатился по абсолютной тьме. — Не понял с первого раза свое задание? Хорошо, я объясню тебе подробнее.

— О, нет, мой повелитель, — медленно и хрипло, словно преодолевая настигшее его удушье, возразил баритон. — Не надо! Я все прекрасно понял!

— Зачем тогда здесь? Разве ты не знаешь, что каждое твое перемещение ставит под угрозу решение твоей задачи? Ты не можешь сдержать всю энергию ада на границе с материальным миром. Часть все равно выплескивается наружу. Прилив отрицательной энергии в материальный мир стимулирует светлые души сопротивляться ей, творить добро и вырабатывать вдвойне больше вибраций света! В результате ты не сможешь им противостоять и провалишься! Ад должен войти в материальный мир в назначенное нами время и при подготовленных тобою условиях! Большинство творческих душ должны перейти на нашу сторону!

— Я знаю, мой повелитель. Но… я не мог не прийти к вам снова.

— Так зачем ты здесь? Ты вынуждаешь меня задавать вопрос в третий раз. А ты знаешь, что я ненавижу это делать. Еще один раз и…

— Мой повелитель! — скороговоркой выпалил Шалкар. — Признаюсь, мне нужна ваша помощь. Я хочу знать, в какое именно тело и к какой душе подселилась душа Анники.

— ХА-ХА-ХА! — раскатисто загрохотал бас. — Ты идиот! Ты что, первую смену у меня на службе? Сколько прошло уже твоих смен, ты, жалкая пародия на демона?

— Ровно двадцать одна, мой повелитель!

— Ровно двадцать один раз ты участвовал в смене материальной формы мира, идиот! Ровно двадцать один раз ты организовывал то, что воплощенные создания называют концом света! Да ты уже и по их ничтожному пониманию числишься вполне взрослым субъектом действительности!

— Да, мой повелитель… — растерянно пробормотал Шалкар.

— Так что же ты никак не вобьешь в свою тупую голову, что я НИКОМУ НИКОГДА НЕ ПОМОГАЮ!

— Но… мой повелитель… — жалобно проблеял демон.

— Да, идиот! Я никому не помощник! Люди думают, что я помогаю им в росте, помогаю отличать добро от зла! Но они не знают, бестолочи, что я это делаю не по своей воле. ОН приказывает мне! ОН! А если бы не ЕГО дурацкие приказы, то я!.. Какого черта вообще должна существовать эта непотребная ВСЕЛЕННАЯ! — грохот цунамической ярости сотрясал абсолютную тьму.

— Я понял, мой господин… — еле слышно пропищал задыхающийся в ней Шалкар.

— Ну наконец-то ты хоть что-то понял! Я ни за что не стал бы тебе помогать, если бы знал! Но я и так не помогу тебе, потому что не знаю. Информация о подселенных светлых и серых душах засекречена на уровне НАЧАЛ. Даже архангелы не владеют ею. Тебе, демон, — с подчеркнутой расстановкой, смакуя каждое слово, произнес бас, — придется самому определять, к кому именно из твоих существ заселилась почти упущенная тобой Анника. И если ты упустишь ее во второй раз…

— Я ВСЕ понял, мой повелитель… — обессилено выдохнул полумертвый Шалкар.

— Опять заусеницу не обрезали! За что деньги берут, непонятно! Везде быдло одно засело, приличному человеку пойти некуда!

Вальяжно развалившийся в кресле, холеный импозантный мужчина лет сорока с хвостиком, с продуманно-легкой проседью в тщательно уложенных каштановых волосах прервал созерцание своих ухоженных рук и небрежным жестом сбросил со стола на пол яркую глянцевую брошюрку. Упав на ковер и прошелестев красочными страницами, она раскрылась изображением зазывно улыбающейся восточной красотки, с угодливой улыбочкой стоящей на коленях возле круглой фарфоровой вазы. Последняя манила сверкающе чистой водой, в которой плавали разноцветные цветочные лепестки.

— В рекламе сплошное вранье! Лишь бы бабки быстрые срубить. Дармоеды.

Мужчина нервно поправил элегантно спадающий на лоб длинный, искусно подвитой локон, и скривил тонко вылепленные губы в презрительной улыбке. Затем так же нервно одернул лацкан идеально скроенного стального в белую нить шелкового пиджака. Поддернув манжет, он бросил быстрый и цепкий взгляд на усыпанные розовыми бриллиантами платиновые часы. И, недовольно поморщившись, вновь принялся рассматривать безукоризненно обработанные ногти, покрытые бесцветным матовым лаком. Он так увлекся этим нехитрым занятием, что не заметил вошедшего в приемную босса.