Литературная Газета 6366 ( № 14 2012) - Литературка Литературная Газета

- Да, я написал неполиткорректный роман. Многие обидятся. Но ведь политкорректный писатель, на мой взгляд, то же самое, что гибкий фаллос. Гордиться нечем.

- Снят 6-серийный фильм по "Грибному царю". Запущена экранизация "Апофегея". Будет ли кино по "Гипсовому трубачу"?

- Не представляю, как это можно снять. Но режиссёры уже интересуются.

Беседовал Леонид КОЛПАКОВ

Обсудить на форуме

Рубляндия

Рубляндия

Юрий ПОЛЯКОВ

Отрывок из романа "Конец фильма, или Гипсовый трубач"

Вскоре они снова были на Нуворишском шоссе, развернулись на бетонке, а затем помчались мимо пряничных коттеджных посёлков, гольф-клубов, обнесённых, как конц[?]лагеря, колючей проволокой, новеньких церквушек, похожих на увеличенные сувениры из православной лавки. Попадались и настоящие деревеньки с кособокими чёрными домишками, крытыми мшистым шифером и увенчанными спутниковыми тарелками. За покосившимися палисадами мелькали белоствольные яблоньки, отягощённые поздними плодами, и вскопанные к осени огороды. В машину проник горький запах сожжённой ботвы. Изредка в просвете между избушками распахивались заросшие жухлым сорняком поля и виднелись длинные дырявые фермы с выбитыми стёклами. Коров нигде не было, правда, проскакали одетые по-английски всадники на стройных лоснящихся лошадях, да ещё попался облезлый верблюд, привязанный у входа в ресторан "Ханская юрта".

- Ах, какой тут подают бешбармак! - облизнулась Наталья Павловна. - Я вас обязательно угощу, но в другой раз.

На пригорке показался храм, не новострой какой-нибудь, а настоящий, старинный, с дорическими колоннами, подпирающими мощный портик. Белёная штукатурка кое-где отпала, обнажив розовую кладку. Ажурный крест на колокольне слегка покосился, железный лист отстал от купола и гремел на ветру. Гранитные надгробья погоста торчали из-за ржавой ограды вкривь и вкось.

- А какая тут в июне сирень! - воскликнула Обоярова. - Мы обязательно приедем сюда летом...

На лужайке перед храмом, как у модного бутика, было полным-полно дорогих автомобилей. Возле огромного никелированного джипа, похожего на межпланетный броневик, скучали два охранника-тяжеловеса.

- Ай, как хорошо! Застали! Слава богу! Ну, конечно, - воскликнула бывшая пионерка, - сегодня же предпразднество Богородицы! Как же я забыла!

Взяв с сиденья пакет с продуктами и вручив его Кокотову, она истово перекрестилась на купола и, повязывая на ходу платок с шанельными колечками, побежала вверх по ступенькам. Писодей тоже осенился непривыкшей рукой и последовал за ней. На паперти Наталья Павловна повелительно кивнула ему на двух нищих, лиловых от пьянства, и скрылась за тяжёлой дверью храма. Андрей Львович задержался, выскреб мелочь из карманов и с неприязнью сыпанул попрошайкам. В притворе вдоль стен штабелями лежали упакованные в дырявую плёнку новые конвекторы отопления и вязанки пластиковых труб. Судя по тому, что кто-то на пыльном целлофане вывел: "Христос воскресе!" - лежали они тут давно.

Робея, Кокотов вступил в благовонный сумрак храма и очень удивился. На аналое был водружён плазменный телевизор. С экрана батюшка в голубом облачении читал Евангелие. Он был черняв, коротко стрижен, бороду имел не окладистую, а короткую, недельную, почти как у Машкова в "Ликвидации". На гордом носу светились круглые стёклышки очков в тончайшей, почти невидимой оправе, и казалось, диоптрии, являя чудо, висят перед зеницами сами собой. Пастырь изредка отрывался от лежащей перед ним книги, взыскующе взглядывал на прихожан и продолжал чтение:

- ...Что вы ищете живого среди мёртвых? Его здесь нет. Он встал из гроба. Вспомните, что Он вам говорил, ещё будучи в Галилее? Что Сына Человеческого отдадут в руки грешников и распнут, но на третий день Он восстанет из гроба...

Перед монитором столпились человек тридцать. Одни смотрели на экран, другие, склонив головы, следили за прыгающим пламенем свечек, продетых в бумажки, на которые капал горячий воск. Среди прихожан наблюдательный писодей сразу заметил Имоверова. Репортёр нежно держал за мизинчик звезду телешоу "На голубом глазу" Лубкова. Рядом молились драчливый режиссёр Смурнов, пострадавший критик Билингвский и бессмертная певица Болотникова, ставшая после неудачной пластической операции похожей на жертву профессионального бокса. В храме собралось немало прочей эфирной шушеры, узнаваемой, но бесфамильной. Несколько модных дам, очевидно, приехавших из ближних коттеджных посёлков, исподтишка пересчитывали друг на дружке бриллианты. Кокотов вычислил и хозяина джипа-броневика. Тот угрюмо смотрел на свечку и крестился с таким тяжким размахом, точно хотел себя изувечить. На его груди сквозь расстёгнутую рубаху виднелся огромный золотой крест, смахивающий на вериги. За спиной босса дежурили два телохранителя: один сочувственно слушал отца Якова, а другой с интересом разглядывал упру[?]гие лосины Натальи Павловны. Отбив земные поклоны, она встала с пола и поцеловала экран монитора, поймав губами наставляющую руку пастыря.

- Женщины эти были Мария Магдалина, Иоанна и Мария, мать Иакова. И остальные женщины, которые были с ними, говорили апостолам то же самое...

Бросив уничтожающий взгляд на коттеджных львиц, Обоярова, не дожидаясь ответного презрения, направилась к выходу, поманив за собой Андрея Львовича. Возле свечного ящика она остановилась и забрала у писодея пакет. За прилавком стояла пожилая измождённая женщина в сером обвислом платье, похожая на давно пропавшую с экранов киноактрису, о чьём бурном многомужестве и пагубной страсти к шампанскому в давние годы судачила вся интересующаяся Москва. Кокотов вспомнил, как покойная Светлана Егоровна, завидев актрису в телевизоре, ворчала: "Опять, вертихвостка, развелась!"

- А где отец Яков? - тихо спросила Обоярова.

- Улетел в Венецию, - ответила свечница.

- Давно?

- Вчера, - шепнула та, добавив с гордостью: - На международный семинар "Профетические коннотации в поэзии Бродского".

- Ах как жаль! Он мне так нужен! - огорчилась Наталья Павловна.

- Послезавтра вернётся.

- Передайте ему, пожалуйста! - бывшая пионерка протянула дары "Шестого континента". - Здесь французское вино. В прошлый раз отцу Якову очень понравилось. И ещё - сыр, который он любит.

- Спаси вас Бог! - поклонилась свечница, косясь оживающим глазом на запечатанное горлышко бутылки.

* * *

[?]Дорога по-швейцарски петляла между холмов, поросших соснами. Мелькнул синий указатель на Горки. Бывшая пионерка, погоревав, что не застала духовника, принялась жаловаться на жадного супруга Федю, противоестественно влюблённого в совместно нажитое имущество. Кокотов скучал, скрывая зевоту сочувственными кивками.

За разговором выехали на Рублёвское шоссе, узкое, но зато покрытое ровным нежным асфальтом, сообщающим автомобильному ходу удивительную плавность, особенно заметную после просёлочной тряски. Разметка под колёсами была чёткая, ярко-белая, как на Красной площади перед военным парадом. Через каждые сто метров стояли гаишники. От своих однокорытников, блюдущих в обыкновенных местах, здешние отличались категорически, так балетные воины почётного караула отличаются от стройбатовских доходяг. Машины двигались в один ряд, медленно и торжественно, не сигналя, понимая, куда заехали. Обочь дороги тянулись глухие высокие заборы - новые, из каких-то космических материалов, и давние, заслуженные, сохранившие в чугунных излишествах выпуклые символы рабоче-крестьянской империи, разваленной вечно недовольной интеллигенцией. В просветах между заборами виднелись поля и дальний синий лес. И вдруг сельская местность исчезла, пропала, как и не было вовсе. По сторонам поднялись торговые палаты из металла, пластика и стекла, разверзлись огромные витрины с изысканно уродливыми манекенами и скидками от 30 до 70 процентов. "Гуччи", "Шанель", "Версаче", "Макс Мара", "Хьюго Босс"...

Потом пошла чреда автосалонов: "Ауди", "БМВ", "Мерседес". Яркие продажные лимузины с ценниками на лобовых стёклах ждали покупателей прямо на обочине. Казалось, можно просто остановиться, бросить к чёрту старый драндулет, пересесть в четырёхколёсное совершенство, повернуть ключ, нарочно оставленный в замке зажигания, и умчаться в новую прекрасную жизнь.

После перекрёстка со светофорами начались кафе, бары и рестораны.

- Кажется, я проголодалась! - сообщила Обоярова и свернула к заведению под вывеской "Фазенда".