Оружие возмездия - Олег Маркеев

«Не Джеймс Бонд, конечно. Но на неприметного лоцмана вполне тянет», — решил Максимов.

Впереди акулы всегда плывет рыба лоцман. А в разведке перед опером-вербовщиком снуют невзрачные солидные дяди и легкие в общении тети, незаметно собирающие установочные и характеризующие данные на объекты предстоящей вербовки.

Максимов мысленно поставил рядом с Бойзеком миниатюрную Элю.

«Вполне. Не малолетка и не длинноногая шлюшка, не компрометирует дядю. Где-нибудь в консерватории или в ЦДХ смотрелись бы вполне солидно. Если Эля работает на ФСБ, то подвести ее могли именно к Бойзеку».

Он снял трубку, набрал номер Эли. От горничной по этажу он уже знал, что Эля ночевала в гостинице и пока к ней никто не приходил.

— Эля? Доброе утро: Максим, ваш вчерашний таксист.

Ему пришлось убрать трубку от уха, слышимость на внутренней линии была отличной, и поддельная интонация Эли неприятно резанула слух. Радость она сыграла неестественно, как актриса второго состава ТЮЗа.

— Не разбудил?.. Ах, уже встали… Если вы не против, приглашаю на завтрак… Нет, в кафе на вашем этаже я заглянул, там жутко убого. Может, спустимся в ресторан? Он наверняка уже открыт. Если не понравится, найдем что-нибудь приличное поблизости… Хорошо, через пять минут у лифта.

«Совсем как кошка, которую надо полчаса упрашивать подойти, хотя она давно решила влезть к тебе на колени», — подумал Максимов, положив трубку.

Щелкнул клавишей на ноутбуке. Компьютер зажужжал и выплюнул дискету

Он захлопнул крышку, сунул дискету в карман. Положил ноутбук в сумку, застегнул змейку

Прошелся по номеру, на всякий случай оставляя контрольки в тех местах, куда обязательно заглядывают при негласном обыске. Особенно не торопился, зная, что ровно через пять минут Эли Карагановой все равно у лифта не будет.

Она появилась, опоздав на пятнадцать минут. Сегодня на ней были светлые брючки и легкая белая кофточка. Лицо после сна посвежело. Белые волосы, недавно высушенные феном, двумя полумесяцами обрамляли лицо, челка прикрывала брови, отчего в неярком свете Максимову показалось, что Эля надела белую шапочку.

— Вы прекрасно выглядите, Эля. Белый цвет вам к лицу, — как можно искреннее отпустил комплимент Максимов.

Эля многозначительно посмотрела на него, словно по системе сжатия сигнала передала все, что она думает о скомканной программе вчерашнего вечера.

«Мужлан и недоумок, оставил даму одну в незнакомом городе, в клоповном номере, с жуткими соседями, а сам неизвестно где и с кем блудил так, что утром аж светится», — расшифровал Максимов.

— Доброе утро, Максим. — Она оценивающе с головы до ног осмотрела Максимова. Обратила внимание на его плоскую сумку. — Уже уезжаете?

— Нет, это ноутбук. — Максимов поправил ремень на плече.

— О! — удивилась Эля. — Не боитесь, что украдут?

— Да и черт с ним. Информацию жалко, а железо — оно и есть железо. Между прочим, в Интернете нашел многое по Янтарной комнате.

Максимов нажал кнопку, вызвав лифт.

— Кстати, про ваших друзей уже написали. — Он протянул Эле газету.

— Каких друзей? Ах, этих немцев! — Эля нисколько не смутилась. — И что там пишут?

— Посмотрите. На развороте.

— Умора! — хихикнула Эля. — Дитрих сам на себя не похож. Такой смешной! Надулся, как индюк.

— Давно знакомы? — мимоходом поинтересовался Максимов.

— Тысячу лет. Прошлым летом катал меня по всей Германии. Заезжали в Австрию. Я так испугалась! Визы же не было. А пограничник только козырнул. У Дитриха номера на машине дипломатические, может, поэтому не тронули. — Она через край газеты посмотрела на Максимова, дожидаясь реакции.

— Круто, как выражается молодежь, — отозвался он.

— О! Не у нашей ли юной мотоциклистки научились таким словечкам? — запустила шпильку Эля. — Кстати, как она поживает?

— Даже не знаю, — пожал плечами Максимов.

— Признайтесь, запала в душу, да? — Эля хитро сверкнула глазками.

— Конечно. Настолько, что решил отрастить живот, отпустить хвост, нарядиться в кожу и кататься на «харлее» по Москве. А что? Все малолетки мои, — Эля прыснула, прижав ладошку ко рту. «Хочет быть обаятельной, даже знает как, но не получается, — с тоской подумал Максимов, пропуская Элю в лифт. — Мужикам легче. Даже злой может быть по-своему привлекательным. А если у женщины от природы мерзкий характер, то как ни улыбайся, как ни играй, люди кожей чувствуют недоброе и шарахаются в стороны».

В тесной каморке лифта Эля свернула газету Похлопала ею по ладошке.

Максимов ждал, сохраняя на лице улыбку.

— Скажите, Максим, из-за чего такой ажиотаж? Неужели эта Янтарная комната настолько ценная? — Эля подняла на него задумчивый взгляд.

«Есть контакт!» — поздравил себя Максимов. Эля не знала, что партитуру предстоящего разговора

Максимов написал и трижды отрепетировал.

Ресторан напомнил Максимову армейскую столовую, подготовленную к визиту проверяющих из Москвы. Тишина, чистота и пустота. Белые скатерти, столики строго в ряд и полное отсутствие признаков вчерашнего вечернего веселья. Даже воздух, наверно, из-за льющегося из окон света показался чистым и прозрачным.

Эля оказалась сторонницей здорового образа жизни, мясные блюда отвергла, долго выспрашивала, что входит в салат «Пикантный», остановила выбор на рисовой запеканке с яблоками, фруктовом салате, апельсиновом соке и кофе. Максимов, рассматривая меню, попытался вычислить, что из блюд не состоит из остатков вчерашнего застолья. Драчена — омлет из восьми взбитых на сметане яиц — показалась ему самым подходящим блюдом перед трудным днем. И еще добавил отвергнутый Элей салат «Пикантный».

— Сок и кофе, пожалуйста, принесите сразу, — сказал он, протягивая папку с меню официантке.

Официантка с невыспавшимися глазами приняла заказ, что-то чиркнула скорописью в блокнотике и ушла.

— Без кофе утром я не жилец, — пояснил он.

— Жаль, что у них нет мюсли. Так привыкла. Вы любите мюсли? — заворковала Эля. — Дома непременно каждое утро ем мюсли.

Максимов разок попробовал эту смесь из десятка сортов сухофруктов и пяти видов злаков, залитую горячим молоком, и потом весь день чувствовал себя мерином, объевшимся овсом. Его желудок, закаленный армейским сухпайком, такого надругательства над собой не выдержал. Но Эля произносила импортное слово, немного сюсюкая и сияя лицом, словно снималась в рекламном клипе этого трудноперевариваемого продукта.

«Она не может подобрать нужный тон. Ищет, как музыкант мелодию, наугад тыча в клавиши. Явно заинтересована, а как подступить, не знает», — сделал он вывод.

— Эля, вы занимались музыкой? — спросил он.

— Да-а. — Она была явно удивлена вопросом. — Я окончила музыкальную школу.

— Я так и подумал. — «Прозвучало так, словно речь шла о консерватории». — Руки выдают.

— Максим, вы хотели рассказать о Янтарной комнате, — напомнила Эля.

— В двух словах не получится, — без энтузиазма отозвался Максимов. Потер лоб. — О, слава богу, кофе! Вы моя спасительница. — Он улыбнулся подошедшей официантке.

Он с наслаждением сделал большой глоток. Эля пригубила сок из высокого стакана, всем видом показывая, что готова слушать.

— Прежде всего предлагаю перейти на «ты».

— Согласна, — с готовностью кивнула Эля.

— Вот и правильно. — Максимов в два глотка допил кофе, отставил чашку. — Все, теперь я ожил. Сразу же вопрос: ты будешь писать статью о Янтарной комнате или это праздное любопытство?

— Ну… не знаю. А что, это запретная тема? — Эля сыграла удивление.

— Нет, конечно. Раньше были кураторы этой темы, без их ведома про Янтарную комнату ничего не печаталось. — Он внимательно следил, как она отреагирует на «кураторов». Немного смутилась, словечко из кагэбэшного жаргона ей было явно знакомо. — Тогда был порядок. А теперь — полная свобода слова и полет мысли. Но браться за эту тему не советую. — Он отметил, что удивление ее стало совершенно искренним. Правда, изобразила его так, как это делает ведущая передачи «Я сама».

— Можно оказаться в глупейшем положении. Весь фокус в том, что тема есть, а повода для нее нет. И уже давно.

— Погоди, погоди. — Эля тряхнула головой. — Как это нет?

— В родном городе Канта хочется хоть немного быть философом. — Он прикрыл глаза, вспоминая. — Как сказал великий Кант: «Есть вещи, которые можно помыслить, но нельзя увидеть, а есть видимые, но не подвластные осмыслению». Янтарная комната относится к первой категории.

На мгновение на лице Эли промелькнула гневливая гримаска, потом она принялась пристально вглядываться в Максимова — искала признаки подвоха.

— Хорошо, я поясню. — Он откинулся на спинку кресла. — Прусский король Фридрих Первый решил удивить мир и заказал кабинет с янтарными панелями придворному архитектору Шлютеру Толком кабинет так и не собрали, король умер, а Шлютер в результате интриг оказался в Петербурге, где очень скоро умер от чумы. На прусский престол взошел сын Фридриха — Фридрих Вильгельм. Был он воякой до мозга костей, папины закидоны ему были чужды, и то, что успели наваять мастера, он приказал убрать с глаз долой в подвал. Как истинный пруссак, Фридрих Вильгельм оказался изрядным солдафоном и экономом, у него придворные шуты состояли на окладе в Академии наук. Вскоре наш царь Петр проездом посетил Вильгельма. По протоколу полагалось обменяться презентами. Петр от всей души одарил Вильгельма полестней гренадеров гигантского роста: знал, что Вильгельм мечтал создать гвардию гигантов на зависть всей Европе. По другим данным, Пруссии «подарили» две сотни русских великанов. А Вильгельм в ответ презентовал янтарную комнату в разобранном виде и яхту, которую еще три года приводили в божеский вид. В хрониках указывается, что за одного гвардейца родом из Ирландии король заплатил девять тысяч талеров. Замечу, это много больше годового бюджета тогдашнего Кёнигсбергского университета. Допустим, русских мужиков оценили дешевле. Скажем, по тысяче за голову. В итоге получается пятьдесят тысяч талеров. Вот это я и называю государственным подходом! Всучить новорусскому царю ненужную тебе диковинку в обмен на солдат ценой в весь Кёнигсбергский университет, считая профессоров, студентов, библиотеку и само здание.