Невинная в гареме шейха - Маргерит Кэй

— О! Разумеется! Это было бы превосходно… я полагаю.

— Мы ужинаем поздно, после захода солнца. Надеюсь, вы ко мне присоединитесь?

— Почту за честь, — храбро улыбнулся Перегрин.

— Если вам что-то понадобится, обратитесь к Акилу, он все устроит.

С этими словами Рамиз коротко кивнул и пошел к дверям, оставив Перегрина сидеть на карачках посреди просторного зала.

В это время находящаяся в гареме Силия ничего не знала о прибытии британского эмиссара. Она лежала на животе и принимала процедуру массажа. Нежными, но сильными прикосновениями Фатима втирала ей в кожу ароматическое масло, расслабляя напряженные мышцы спины и плеч. Уже привычная к собственной наготе, Силия позволила себе расслабиться и отдалась умелым рукам служанки. Это было очень приятно и очень безлично. Удивительно, как по-разному откликается ее тело на разные прикосновения. Не только на сами манипуляции, но и на персону, которая ими занимается. Массажируй ее сейчас Рамиз, едва ли она была бы такой расслабленной, что почти погрузилась в дремоту.

Естественно вспыхнувшее в мозгу имя тут же вызвало из памяти и его лицо, и прикосновения, и опьяняющий запах. Сон слетел в мгновение ока. Как принц ухитрился завладеть ее разумом? Что в нем такого? И почему именно он, Рамиз? Почему именно сейчас, в двадцать четыре года, ее стали обуревать эти желания? И острое ощущение всего — не только самого Рамиза, но цвета, ощущений, вкуса. Мир А-Кадиза — это мир чувственности, а Рамиз — его средоточие во всех смыслах.

Ее влекло к нему — в этом сомнений не было. Ей нравился его облик. Нравилась его походка. Нравилась его речь. Нравилось, как мгновенно его высокомерие сменяется пониманием. И его взгляд… он смотрел на нее так пронзительно, словно видел что-то, что больше никому не доступно. От этого взгляда она чувствовала себя прекрасной. Он говорил ей, что она прекрасна, и она ему верила.

Она не сомневалась: его тоже влекло к ней. Наверное, потому, что она отличалась от других женщин. Это ее первое настоящее увлечение, порыв страсти. Он стал первым мужчиной, поцеловавшим ее. Первым, кто к ней любяще прикоснулся. Первым, кто дал ей ощутить… Она даже не могла подобрать слово. Экстаз. Чувственное удовольствие. Нечто! Ее пленили колдовские чары!

Но это еще не все. С Рамизом она смеялась и улыбалась. Им нравилось одно и то же. Он открыл в ней то, что она сама в себе не подозревала. И она знала о нем то, что другие даже не ведали. Он позволил войти в его душу, позволил увидеть его одиночество.

Иллюзия. Все ненастоящее и ничего не значит. И никогда значить не будет. Она это понимает. Конечно, понимает.

Она — не арабская принцесса. И ее родословная ничего не значит в глазах его подданных, ибо в ее жилах течет английская кровь. Сколько бы у них ни было общего, сколько бы ни совпадали их взгляды, сколько бы они ни хотели одного и того же, она все равно была и остается женщиной из другого мира. И этого уже никто не изменит.

Служанка помогла ей переместиться в теплую ванну. Силия прикрыла глаза, опускаясь в душистую воду. Зачарованная, околдованная, плененная, захваченная чарами. В любом случае долго это не продлится.

Более того, по мнению Рамиза, все уже закончилось. Силия об этом жалела. Ей хотелось, чтобы он снова пришел и отправился с ней в путешествие по волшебному миру, который он уже не единожды создавал своей магией. Пусть бы его фантазия продолжалась — на то недолгое время, что Силия заперта здесь, в гареме, вдали от реального мира и той скучной жизни, что ожидала ее в Англии в роли вдовы Джорджа.

Ей хотелось — пусть она и издевалась над собой за такое желание — хоть одну ночь прожить в этом иллюзорном восточном мире. Силия лежала в ванне в полном одиночестве и ясно сознавала, что это лишь мечта. Она думала о Рамизе — его поцелуях, его прикосновениях. Она думала о нем, и к ней вернулось желание. В темноте ночи она позволила себе помечтать и постепенно заснула.

Когда следующим утром за Силией пришел стражник, она решила, что ее хочет видеть Рамиз, но в главной дворцовой приемной ее ждал совершенно незнакомый мужчина в бутылочно-зеленом сюртуке и ярко-оранжевом жилете, расшитом розами. Он был с Силией одного роста, но значительно шире в обхвате. Когда он поклонился — с удивительной легкостью для своей «яблочной» формы, — вязаные панталоны на нем опасно натянулись, и Силия, боясь, как бы они не начали распускаться, быстро присела в реверансе, чтобы закончить приветствия.

— Меня зовут Перегрин Финчли-Берк, — представился молодой человек. — К вашим услугам от имени правительства его величества, леди Силия.

На нее наконец снизошло понимание.

— Вас прислали, чтобы отвезти меня домой в Англию?

Перегрин нахмурился. На какой-то миг он мог бы поклясться, что на лице леди мелькнуло разочарование.

— Без сомнения, вам не терпится вернуться в объятия вашей семьи, — осторожно проговорил он.

— Да, это так. Хотя могу вас заверить: здесь прекрасно со мной обращаются. Дворец правителя поистине роскошен.

— Именно так… именно так. — Перегрин потер руки. — Рад эго слышать, потому что я приехал не для того, чтобы сопровождать вас в Англию, — сообщил он и инстинктивно отпрянул, опасаясь ее реакции.

Однако высокая изящная леди Силия не собиралась ударяться в истерику. Она не стала хватать его за руки, умолять или кричать в гневе. Напротив, ее сонные глазки широко распахнулись, а на полных губах задрожала улыбка — впрочем, лишь на мгновение, — потом ее веки снова прикрылись, и она отвернулась, стискивая руки.

— Не для того, чтобы сопровождать в Англию? — еле слышно повторила Силия. — Вы хотите сказать, что мне придется остаться здесь?

— Пока что да. Дело в том, что… в таких вещах не стоит торопиться. Ох, я же не выразил вам соболезнования генерального консула и мои. Ужасное дело! Генеральный консул был очень высокого мнения о вашем муже.

— Благодарю вас. Это очень трогательно с вашей стороны. — Силия отыскала в сумочке платок и приложила к глазам.

— Несомненно, для вас это явилось тяжким испытанием, леди Силия.

— Мне очень повезло, что рядом оказался шейх аль-Муханна. — Силия улыбнулась дрожащей улыбкой. — Он спас мне жизнь. О, простите меня за неучтивость, мистер Финчли-Берк! Присаживайтесь, пожалуйста. Вы уже говорили с шейхом? Вы сообщили, что мне пока придется оставаться здесь? Как он отнесся?

Перегрин подождал, пока Силия усядется, и опустился на кушетку напротив. Какое облегчение, что этот разговор не придется вести на полу! Весь прошлый вечер он только и делал, что пытался уравновесить свое седалище на подушке и чувствовал себя выброшенным на скалу тюленем — слишком маленькую для него скалу.