Принуждение к любви - Александр Звягинцев

Это он понял. Но отпускать его было еще рано.

- Так что нам нужна правда, потому что знать ее в наших интересах, - повторил я. - Вот только…

- Что? - вскинулся он.

- Может, она тебе известна?

Он удивленно посмотрел на меня. А потом так отчаянно замотал головой, что по его щекам пошли волны. И я вдруг ему поверил.

- Итак? - спросил я.

- Там есть такой помощник генерального директора Литвинов. Он у них типа серый кардинал, особа приближенная и облеченная особым доверием.

- В общем - особист, - усмехнулся я.

- Ну, типа… Это он просил.

- Слушай, а на кой ты им понадобился? У них же там своя служба безопасности небось размером с КГБ?

- А мы им понадобились, - поправил меня Бегемот, - потому что у них там идет великая война между генеральным, замами, председателем совета директоров… В общем, все против всех и каждый за себя. Война такая давняя, что никому уже не известно, кто на чьей стороне. И службе безопасности в том числе. Так что, как установить, кто сплавил Веригину секретные документы, они не знают. Ведь та же служба должна была за этим следить. По-моему, они и в самой этой службе друг против друга воюют, тоже разбились на лагеря… Я, честно говоря, - выпучив глаза, перешел на страшный шепот Бегемот, - даже не знаю, этот особист Литвинов, он на самом деле за генерального? А может, против? Кого хочешь обманет и сдаст. Ты с ним, смотри, осторожно.

- Неужели он и тебя обманул? Тебя?

- А черт его знает! Я же не знаю, во что он играет. У него там сразу десять колод на руках. Но главное, не поймешь, чего он на самом деле хочет. Знаешь, он, по-моему, и сам себя обманывает!

- А может, это и есть самая большая мудрость? - скорее для себя, чем для Бегемота, сказал я. Когда-то у меня был начальник, который очень любил говорить: «А вот здесь нам надо отражать самих себя!». И делал он это с большим успехом. И сердце у него никогда не болело, до сих пор здравствует и процветает. А вот Веригину такое в голову не приходило.

Я встал. Бегемот зачем-то тоже. Оказывается, он решил проводить меня до двери.

- Ты сейчас куда?

- Попробую по-быстрому какую-то информацию про этот «Крокет» собрать для начала… А потом непосредственно к господину Литвинову, страшному и, судя по всему, неинтеллигентному.

Уже открыв дверь, я со всей возможной доброжелательностью сказал:

- Бегемот, мы с тобой друзья со школьной скамьи, ты же не будешь пытаться разводить меня втемную?

- Валек! - отшатнулся он. - За кого ты меня принимаешь!

- Да за того, кто ты есть, - засмеялся я. - И ни за кого другого.

И тут вдруг Бегемот хитро улыбнулся и сказал:

- Это я тебя знаю, Валек. А вот ты меня нет.

Лицо у него при этом было вполне вразумительное. А я вдруг подумал, что, вполне возможно, он и прав.

Между тем настал час обеда, и от Бегемота я отправился прямо в небольшой пивной ресторанчик, расположенный поблизости.

Там было тихо и совершенно пусто. Я оказался единственным посетителем.

Веселье тут начиналось где-то к вечеру. Уже после пяти чуть ли не на всех столиках появлялась табличка «Reserved», а сразу после шести набегали стайки менеджеров, референтов, секретарш и прочего бюрократического люда из близлежащих офисов, агентств, турфирм и филиалов банков - снимать напряжение трудового дня. Для хорошей пивнушки баб тут бывало многовато. Иногда по нескольку штук на одного захудалого менеджера. И вели они себя уж слишком радостно и шумно. Как будто доказывали что-то. В общем, по вечерам тут делать было нечего. Хотя иногда появлялся парнишка с электрогитарой и играл вполне приличный блюз.

Мне принесли лазанью к пиву, и тут же раздался звонок мобильника. Голос был уверенный, вежливый, но с каким-то оттенком издевательства и ощущения собственного превосходства.

- Здравствуйте, Валентин Константинович, извините, что беспокою, но мне стало известно, что вы ищете встречи со мной, вот я и решил облегчить вам поиски.

- А кто это? - по-простецки поинтересовался я.

- Меня зовут Юрий Алексеевич. Фамилия моя - Литвинов. Ну а место работы вам известно, насколько я проинформирован.

В его голосе было столько самоуверенного довольства, что я инстинктивно нахамил ему. Немного. Превентивно. На всякий случай.

- Видите ли, Юрий Алексеевич, я если и думал с вами встретиться, то только после разговора с Леонидом Ильичом Бучмой, а никак не до него.

Литвинов чуть помолчал. И хотя я его никогда не видел, ясно представил, как ядовито он усмехается про себя, предвкушая, как пошлет меня далеко-далеко…

- Леонид Ильич все равно отправит вас ко мне. С вами он говорить не будет. Вы только зря потратите время, добиваясь встречи с ним. Он человек очень занятой. Да и не о чем ему с вами говорить, Валентин Константинович, уж поверьте мне. И вам с ним тоже не о чем…

- А откуда у вас мой телефон? - спросил я. Спросил, просто чтобы выиграть немного времени. Ясное дело, кто на меня настучал, - мудила Бегемот. Сдал, скотина, едва я вышел за дверь.

- Господи, какие пустяки вас интересуют, - разочарованно вздохнул Литвинов. - Ну, извольте… У нас с вами масса общих знакомых. Например, господин Макогонов, возглавляющий ваше богоугодное заведение. Школьное прозвище - Мудила.

- Бегемот, - машинально поправил его я.

- Бегемотом он стал потом, насколько мне известно.

Так-так, сообразил я, намекаем на то, что подготовительная работа уже проведена, и проведена основательно.

- У нас есть и другие хорошие знакомые…

- Например?

- Например, Анна Юрьевна Разумовская… Весьма красивая и влиятельная женщина.

Не могу сказать, что тут я подавился лазаньей, которую продолжал вкушать во время разговора, но пауза с моей стороны последовала основательная.

- Валентин Константинович, вы меня слышите? - озабоченно спросил Литвинов.

- Еще бы! - наконец выдавил я. - Если вы еще скажете, что знакомы с моими родителями, что в детстве я сидел у вас на коленях, а вы давали мне конфеты…

- Ну-ну, не надо преувеличений, не такой уж я старикан. Нет, Валентин Константинович, лично с Константином Сергеевичем, вашим батюшкой, не знаком, к сожалению. Но наслышан, конечно, и очень наслышан. А матушка ваша, кажется, сейчас преподает в Братиславском университете? И там же проживает?

- Надеюсь, сведения из моей истории болезни вы зачитывать не собираетесь?

- Мог бы, но не буду.

Литвинов не пытался даже скрыть удовольствие, которое получал от нашего разговора. Он явно любил поиздеваться над людьми, продемонстрировать свое превосходство, но делать это тонко, с изяществом. Не обещая сразу переломать руки-ноги.

- Хорошо, - сказал я. - Давайте встретимся. Может, и мне удастся вас чем-нибудь удивить.

- А я не люблю сюрпризов, Валентин Константинович, - уже серьезно сказал он. - Говорите адрес, и через полчаса за вами подъедет наша машина. Джип «Тойота», цвет - черный.

Я назвал адрес и заказал еще пива. Как раз успею пропустить кружечку, собраться с мыслями.

Глава 19

Завещательный отказ

[19]

Доза самодовольства, которую излучал этот мужичок, превышала все, с чем мне в жизни приходилось сталкиваться до сих пор. Похоже, каждое произнесенное им слово самому ему доставляло искреннее наслаждение. Он любовался собой в любой позиции, в каждом положении.

Выглядел господин Литвинов так, словно прямо перед моим появлением его вынули из целлофанового пакета и ни одна пылинка еще не успела опуститься на него. Он сиял, благоухал и походил не на живого человека, а на какого-то свежеиспеченного гомункулуса. Пожалуй, он был лет на десять старше меня. А может, и больше, но слишком хорошо уж он сохранился и слишком много сил на это сохранение потратил.

Литвинов не стал вставать из-за стола, когда я вошел к нему. Я устроился за столиком для просителей и подчиненных, и какое-то время мы изучали друг друга. В принципе симпатичный мужичок, вот только, судя по всему, небольшого росточка. То есть с какими-то тайными страстями, подумал я, и непомерным самолюбием. А взгляд уверенный до наглости.

- Странно, Валентин Константинович, что мы раньше с вами не встретились, - наконец сказал он, закончив процедуру внешнего осмотра моей персоны.

- Я человек не тусовочный.

- Вы хотите сказать, что это я великосветский лев? - с веселой укоризной посмеялся он. - Ну что вы! Увы, я, что называется, трудоголик. Работа, работа и работа.

- И никакой личной жизни? - осведомился я несколько развязно.

- Какая может быть личная жизнь у семейного человека? То ли дело у других, у кого руки не связаны, - с некоторым нажимом сказал он. И едва заметно подмигнул мне.

Так-так, подумал я, еще один сигнал, что им про меня многое известно. Ладно, это мы учтем. Плохо другое, что я о нем ничего не знаю. Одна надежда на отца, которому я позвонил перед этим визитом. Может, он меня просветит?

- Так чем обязан знакомству, Юрий Алексеевич? Неужто счастливый случай?