Капкан для шоколадного зайца - Светлана Богданова

слюну, чтобы унять волнение и не повернуть машину, вопреки всем дурацким правилам и принципам, в ближайшую глухую подворотню. Но совесть и долг в который раз взяли верх над плотью, правда, она поклялась себе, что вечером сполна наверстает упущенное. Такими мужчинами, как ее Анатолий, нельзя пренебрегать!

Они быстро добрались до районной больницы и еще издалека увидели броский малиновый «гольф» Виолетты Павловны, чрезвычайно падкой до всех оттенков красного цвета. Ангелина вспомнила, какое впечатление произвела на нее сиятельная дама при первой встрече, когда они условились показать Виолетте Павловне квартиру Платона Платоновича. На встречу с агентом недвижимости клиентка явилась с тщательно уложенными кудрями, выкрашенными в красный цвет, подведенными глазами, бровями, нарумяненными щеками, алыми губами, лаком на ногтях в тон помады, в красном берете, красном шарфике, красных перчатках и красных лакированных сапожках. Но активность и оптимизм, исходящие от энергичной пенсионерки, так органично сочетались с ее экстравагантной внешностью, что эффект красного дня календаря очень быстро исчез, сменившись ощущением праздничного фейерверка. Недаром Платон Платонович, влюбившись в Виолетту Павловну с первого взгляда, окрестил даму сердца «клубникой со сливками». Крутобедрая, большегрудая Виолетта Павловна, словно пава, выступала рядом с Платоном Платоновичем, а он, худощавый и спортивный, млел и наслаждался обретенным фигуристым счастьем. В отличие от Кати и Ильи скоропалительная свадьба пенсионеров была оправдана долгими годами одиночества и траура по умершим супругам. И теперь, когда «сладкая парочка» нуждалась в помощи, Ангелина готова была прилететь с другого конца света и горы для них свернуть. Не потому, что они по-прежнему оставались ее клиентами, нет, Ангелина чувствовала редкую искренность этих немолодых людей. Они оба были исключительно порядочными, и только рядом с ними Ангелина сбрасывала маску деловой женщины и чувствовала, как очищается ее душа.

Выскочившая навстречу Виолетта Павловна всплакнула на груди у Ангелины. Величественная матрона чуть подрастеряла лоск и уверенность — внезапная болезнь мужа несколько выбила ее из колеи — но старалась держать марку, чтобы Платоша в ней не разочаровался.

— Как мальчишка, как мальчишка! — эмоционально твердила она, рассказывая про его поездку в Елкино. — Зачем, скажите на милость, такие подвиги?! Это в его-то возрасте…

— Любви все возрасты покорны, — отозвался Анатолий строчкой из классики.

— Да, да, конечно, — согласилась с ним зардевшаяся от удовольствия Виолетта Павловна, кокетливо поправляя огненные букольки.

— Из-за чего же он так перенервничал? — пожимала плечами Ангелина. — Документы на дом были в идеальном порядке. Я перед отъездом сама все проверяла. Нужно было лишь еще раз все осмотреть, дать принципиальный ответ и подписать предварительный договор.

— А может, он от радости перевозбудился и не справился с эмоциональным всплеском? — по многолетнему врачебному опыту Анатолий знал, что люди попадают в больницу не только вследствие горя или стрессов. — Сам-то Платон Платонович вам что-нибудь рассказал?

— Как же?! Дождешься от него! — ворчала Виолетта Павловна. — Он ведь у меня, как мальчишка, как мальчишка, — повторяла она с мокрыми от сантиментов глазами.

Седовласый мальчишка лежал на больничной койке с виноватой улыбкой на бледных губах. Самостоятельный мужчина не привык, чтобы вокруг него бегали и суетились, собирали консилиумы и возводили в ранг «пупа земли». Платон Платонович мял уголок пододеяльника с черным казенным штампом на застиранной ткани и смущенно отводил глаза.

— Анатолий, Ангелина! Ну зачем же вы беспокоились… Неловко даже. Это моя королева ради меня переполошила всех родственников и друзей. — Их визиту Платон Платонович искренне обрадовался, Анатолию пожал руку, галантно приник губами к Ангелининой ручке.

— Я вижу, вы молодцом держитесь, — похвалил старика Анатолий. — Жалуетесь на что-нибудь? Может, беспокоит что? — профессионально расспрашивал он, прощупывая пульс больного.

— Жалуюсь! — сознался Платон Платонович. — На жену свою жалуюсь! Ну, прихворнул чуток, с кем не бывает, а она уже вся извелась, с лица спала, с тела исхудала. Вы поругайте ее, доктор, а лучше успокоительное ей пропишите.

— Обязательно, — пообещал ему Анатолий. — Ее поругаем, вас полечим! Мы еще с Ангелиной на вашем новоселье не гуляли, так что поправляйтесь быстрее. Нужно все болезни оставить в старом году и к празднику быть как огурчик.

— Да я же здоров! — хорохорился Платон Платонович. — И выписаться готов хоть сейчас. Не знаю, чего ради меня здесь держат!

— А это я сейчас выясню у вашего лечащего врача. И если он проявил халатность, напомню ему о клятве Гиппократа, — отшучивался Анатолий, поддерживая оптимистичный настрой Платона Платоновича. — Я ненадолго вас покину, а вы пообещайте, что не будете обольщать мою невесту. Виолетта Павловна, глаз с них не спускайте.

— Иди уже, балагур, — Ангелина подтолкнула Анатолия в спину. — От твоих шуточек у здорового через пять минут голова кругом идет, а тут больница…

— Когда генерал веселый, солдату помирать легче, — посмеивался вместе с Анатолием Платон Платонович.

— Я тебе дам, помирать! — пригрозила ему пальцем, словно маленькому ребенку, Виолетта Павловна. — Для чего же я тогда замуж выходила?!

— Не переживай, моя клубника со сливками. Такие красавицы долго в девках не засиживаются! — успокоил жену Платон Платонович. — Я тут по телевизору передачу про негров смотрел. Так у этих басурман женщины руководят племенем и раз в год продают, покупают или обменивают мужчин, будто товар.

— А у этих паразитов все не как у людей, — отозвалась грузная уборщица, размазывая по полу грязь дырявой тряпкой, намотанной на облезлую швабру. — У меня сосед по лестничной площадке — адвокат. Сам у жены живет, а свою квартиру отремонтировал и сдает заезжим клиентам. Я за квартирой присматриваю, убираюсь, продукты запасаю, когда попросят — готовлю. Так вчера мой шустрик негра двухметрового приволок. А я этих брюнетов шоколадных боюсь, как черт ладана. Они, говорят, у себя на родине людей лопают, — уборщица даже перекрестилась от страха. — Утром я, точно мышка, прошмыгнула на кухню, шуршу себе тихонечко, завтрак негру делаю, а сама едва дышу. Вдруг он войдет, что делать?! Я так разволновалась, даже запела, чтобы успокоиться. Завтрак на поднос поставила, постучала в дверь спальни, а негр сбежал и денег за ночлег не оставил. Вот какие негры непорядочные, недаром я их терпеть не могу! — уборщица добросовестно размыла старую грязь, загнав потоки воды под панцирные кровати больных, и ушла в палату напротив.

— Что-то Анатолий запропастился… Пойду его поищу, а то мне еще на работу нужно успеть. — Ангелина выскочила за уборщицей и плотно прикрыла дверь.

— Баба Зина, — позвала она женщину.

— Ну-у-у, — ответила та, — для кого баба Зина, а для тебя, молодка, Зинаида Порфирьевна.

Пришлось Ангелине посвятить Зинаиду Порфирьевну во все тонкости дела Голубева. Смилостивившаяся баба Зина качала головой, жалея несчастного Илью, и по чем свет кляла коварного негра.

— А когда вы в