Искатель следов - Густав Эмар

— На холм взбираются два человека, — авторитетным тоном сказал Курумилла, — белый и индеец.

— Но каким образом можете вы определить эту разницу?

— Очень просто, — улыбаясь отвечал Валентин, — индеец обут в мокасины, которые касаются земли, не производя почти никакого шума, и, кроме того, он идет уверенно, как человек, привыкший ходить по пустыне, ставит ногу твердо; у белого же сапоги с высокими каблуками, которые стучат каждый раз, как он на них ступает, а прикрепленные к сапогам шпоры звенят все время не переставая, у него шаг неуверенный, и каждую секунду камень или комок земли вырывается у него из-под ноги. Человек, который ходит таким образом, привык ездить верхом и не умеет справляться со своими ногами. Прислушайтесь, теперь они входят в грот… Сейчас вы услышите сигнал.

В ту же минуту раздался троекратный лай койота через равные промежутки.

Валентин отвечал, повторив тот же самый сигнал.

— Ну что, ошибся я? — сказал он.

— Я просто не знаю, что и думать, друг мой, но больше всего меня удивляет то, что вы слышали приближение наших друзей еще задолго до того, как они появились.

— Стены этого грота — отличный проводник звука, — просто отвечал охотник, — в этом и заключается весь секрет.

— Черт возьми! — вырвалось невольное восклицание у дона Мигеля. — Вы, кажется, ничем не пренебрегаете.

— Если хочешь жить в пустыне, нельзя ничем пренебрегать, тут все имеет свое значение… Иногда от этого зависит даже спасение жизни.

В это время послышался шум шагов, все более и более приближавшихся, и вслед за тем появились два человека.

Один был Орлиное Перо, сашем корасов, а другой генерал Ибаньес.

Генерал Ибаньес был человеком лет тридцати четырех-тридцати пяти, высокого роста, стройным, с умным и интеллигентным лицом.

Манеры его были грациозны и благородны. Он дружески поздоровался с асиендадо и Валентином, пожал руку Курумилле и опустился у костра.

— Уф! — сказал он. — Я даже на ногах стоять не могу… Я только что проехал верхом такое громадное расстояние, что у меня буквально трещат все кости… Бедная лошадь совсем разбита; у меня тоже свело ноги, и я думал, что расправлю их, пока буду взбираться на гору, но тут оказалось еще хуже, и не будь со мной Орлиного Пера, который великодушно помогал мне в трудные минуты, я ни за что не добрался бы сюда… Эти индейцы взбираются на горы, как настоящие кошки, и мы, gente de razon65, в этом отношении никуда не годимся в сравнении с ними.

— В конце концов вы все-таки добрались, друг мой, — сказал дон Мигель. — Слава Богу! Мне так хотелось повидаться с вами.

— Я тоже очень желал как можно скорее увидеться с вами, в особенности же после того, как узнал о предательстве Красного Кедра… Этот дурак Вуд так горячо и так убедительно рекомендовал мне его, что, несмотря на всю мою осторожность, я поддался на обман и еще немного и я, пожалуй, выдал бы ему все наши тайны… К несчастью, и того немногого, что я ему сказал, совершенно достаточно для того, чтобы нас расстреляли как заговорщиков.

— Не отчаивайтесь, друг мой. Судя по тому, что мне сегодня сказал Валентин, нам, может быть, еще и удастся разрушить козни мерзкого шпиона, выдавшего нас.

— Дай Бог! Но у меня не идет из головы, что Вуд непременно должен быть замешан во всей этой истории. Недаром я всегда с таким недоверием относился к этому американцу, холодному, как лед, кислому, как графин с лимонадом, и методичному, как старый квакер66. Чего хорошего можно ждать от людей, которые спят и видят захватить наши земли и которые, будучи не в состоянии отнять у нас все сразу, отнимают у нас землю кусками?

— Кто знает, мой друг, может быть, вы и правы. К несчастью, теперь уже слишком поздно, и сколько бы мы с вами ни горевали, этим дела не поправишь.

— Это правда. Но человек уж так создан, и если он сделает глупость, он всегда бывает очень рад, когда может найти козла отпущения, на которого мог бы свалить все те беззакония, в которых он сам себя обвиняет: в настоящую минуту я нахожусь в таком же точно положении.

— Не изображайте себя хуже, чем вы есть на самом деле, и что бы не случилось, будьте уверены, что я всегда сумею отдать вам должное в случае надобности, стать на вашу защиту перед всеми и против всех.

— Спасибо вам, дон Мигель… Мне очень приятно слышать то, что вы говорите, это примиряет меня с самим собой; мне даже необходимо было услышать это от вас, чтобы набраться немного храбрости и не дать окончательно сбить себя неожиданно поразившим нас ударом, грозящим навсегда разрушить наши планы в ту самую минуту, когда мы мечтали уже о возможности их осуществления.

— Э-э, господа, — перебил Валентин, — время не терпит, и поэтому займемся-ка лучше обсуждением вопроса, как нам поправить обрушившуюся на нас беду… Если позволите, я предложу на ваше рассмотрение проект, который, как мне кажется, имеет все шансы на успех и должен будет даже обернуть в нашу пользу предательство, жертвой которого вы сделались.

— Говорите, говорите, — вскричали дон Мигель и генерал, — мы вас слушаем!

ГЛАВА XVIII. Отец Серафим

Господа, — начал охотник, — вот что я вам предлагаю. Измена Красного Кедра, который выдал правительству тайну нашего заговора, делает ваше положение критическим, и выйти из него для вас очень и очень трудно… Вы находитесь между жизнью и смертью… Вам нужно или победить, или погибнуть. Порох сейчас вспыхнет, почва минирована под вашими ногами, взрыв неизбежен… Ну так что же, поднимите перчатку, которую вам бросает измена, и открыто признайте созданное вам изменой положение. Не ждите, пока на вас нападут, а начинайте борьбу сами… Не забывайте простонародную, но зато вполне справедливую поговорку: тот, кто бьет первым, бьет вдвое сильнее… Ваши враги испугаются вашей смелости, проявления которой они меньше всего ожидают теперь, потому что воображают себе, что держат в своих руках все нити заговора; это и погубит их, если вы будете действовать искусно и, в особенности, быстро. Все зависит от первого удара: он должен быть ужасен и должен парализовать их мужество, испугать их, иначе вы пропали.

— Все это верно, но у нас слишком мало времени на это, — заметил генерал Ибаньес.

— Времени всегда бывает довольно, когда им умеют пользоваться как следует, — решительно отвечал Валентин, — еще раз повторяю вам, вы должны предупредить ваших противников.

В эту минуту под сводами пещеры раздался шум шагов.

В зале, где находилось пятеро заговорщиков, моментально наступила тишина.

Все машинально взялись за ружья.

Шаги быстро приближались, и скоро у входа в залу показался человек.