Политическая биография Сталина. Том III (1939 – 1953). - Николай Капченко

Товарищи! В интересах СССР – родины трудящихся, чтобы война разразилась между Рейхом и капиталистическим англо-французским блоком. Нужно сделать все, чтобы эта война длилась как можно дольше в целях изнурения двух сторон. Именно по этой причине мы должны согласиться на заключение пакта, предложенного Германией, и работать над тем, чтобы эта война, объявленная однажды, продлилась максимальное количество времени. Надо будет усилить пропагандистскую работу в воюющих странах для того, чтобы быть готовыми к тому времени, когда война закончится…»[92]

С осени 1939 года эта мнимая речь стала с легкой руки солидного французского агентства «Гавас» гулять по страницам газет и журналов чуть ли не всего мира. Цель такой публикации была более чем очевидной – скомпрометировать советскую внешнюю политику и возложить на Советскую Россию и лично Сталина ответственность за развязывание второй мировой войны. Сталин, как известно, откликался довольно редко на всякого рода публикации, касавшиеся его личности и его политики. Однако в данном случае он счел насущно необходимым опровергнуть измышления, содержавшиеся в информации о его речи. 30 ноября в «Правде» появилось его заявление следующего содержания:

«Это сообщение агентства Гавас, как и многие другие его сообщения, представляет вранье. Я, конечно, не могу знать, в каком именно кафе-шантане сфабриковано это вранье. Но как бы ни врали господа из агентства Гавас, они не могут отрицать того, что:

а) Не Германия напала на Францию и Англию, а Франция и Англия напали на Германию, взяв на себя ответственность за нынешнюю войну;

б) После открытия военных действий Германия обратилась к Франции и Англии с мирными предложениями, а Советский Союз открыто поддержал мирные предложения Германии, ибо он считал и продолжает считать, что скорейшее окончание войны коренным образом облегчило бы положение всех стран и народов;

в) Правящие круги Франции и Англии грубо отклонили как мирные предложения Германии, так и попытки Советского Союза добиться скорейшего окончания войны.

Таковы факты.

Что могут противопоставить этим фактам кафешантанные политики из агентства Гавас?

И. Сталин»[93].

Таковы факты в их обнаженном виде. Если о «речи Сталина» можно сказать, что ее просто не было, поскольку даже такой ярый критик генсека, как Д. Волкогонов, в свое время писал: «В. Суворов настойчиво подчеркивает особое значение даты 19 августа 1939 г., когда, по его мнению, было принято решение о нападении на Германию. Разочарую автора: действительно, 19 августа заседание Политбюро состоялось, но военный вопрос стоял лишь такой: „Об отсрочке призыва в РККА рабочих строительства железной дороги Акмолинск – Карталы (по телеграмме Скворцова)“. И все. Никакого упоминания о плане „Гроза“ и т.д.».

Из статьи Волкогонова видно, что он «держал в руках» не протокол заседания Политбюро от 19 августа 1939 г., а решение Политбюро от 19 августа 1939 г. В конце 1930-х гг. количество вопросов, по которым Политбюро принимало решения, постоянно возрастало, но при этом число зафиксированных в протоколах заседаний Политбюро неизменно сокращалось (в 1937 г. – 7 заседаний, в 1938 г. – 5). В 1939 г. Политбюро приняло решения по 2855 вопросам, тогда как в течение года было проведено только 2 заседания Политбюро, оформленные именно как его заседания соответствующими протоколами – 29 января и 17 декабря[94].

Помимо того, что такого заседания Политбюро вообще не было, сомнителен (представим на минуту, что оно было) факт стенографической записи такого выступления, поскольку, согласно постановлению самого Политбюро, в протоколы Политбюро ничего, кроме решений Политбюро, записываться не должно. Стенографирование обсуждения отдельных вопросов на заседаниях Политбюро осуществлялось только по специальному решению, о чем в протоколе делалась особая отметка. Подобный порядок оформления протоколов сохранялся практически все дальнейшие годы пребывания Сталина у власти[95].

Видимо, вопрос о фальшивке с так называемой речью Сталина достаточно ясен – это была фальшивка, судя по всему, сфабрикованная в недрах разведывательного бюро французского генштаба. И точить лясы вокруг этой фальшивки нет смысла. Хотя на одну ахиллесову пяту всей сфальсифицированной речи следует указать. Здесь Сталин выглядит как поборник мировой революции, причем источником революционного взрыва он рассматривает большую войну. Между тем выше было показано, что вождь давно уже освободился от химеры мировой революции, поскольку реально оценивал общий ход мирового развития. Хилые перспективы мировой революции так или иначе признавал даже ее рьяный поборник Троцкий, тем более странным слышать из уст Сталина отдававшие запахом нафталина рассуждения о мировой революции, советизации Германии и т.п. чисто пропагандистские изыски. Реальные факты действительности того периода с абсолютной неопровержимостью свидетельствуют об одном: вождь советского народа в то время был самым серьезным образом озабочен судьбами безопасности собственной страны, а не фантастическими замыслами превратить чуть ли не всю Европу в составную часть советской империи, как выражаются многие западные политологи и историки. Короче говоря, и по своему происхождению, и по своему реальному содержанию данная речь никак не могла быть произнесена Сталиным, ибо ее исходные посылки, фундаментальные выводы, к которым он приходил, находились в явном противоречии со всей его политической философией.

Другое дело – текст опровержения Сталина, из которого однозначно явствует, что он снимает с фашистской Германии ответственность за развязывание второй мировой войны и возлагает эту ответственность на Англию и Францию, упрекая их вдобавок в том, что они отвергли якобы миролюбивые предложения Германии. Совершенно очевидно, что Сталин здесь идет наперекор реальным историческим фактам. И это никак не делает ему чести, поскольку во имя сохранения установившихся с Германией отношений он сильно перебарщивает. Здесь ему определенно изменило чувство осторожности и меры, он оказался не в состоянии заглянуть за горизонт событий и предвидеть крутой зигзаг в развитии мировых изменений, происшедших за период немногим более года. Здесь Сталин-тактик явно довлеет над Сталиным-стратегом.

Подводя краткий итог, следует оттенить следующие положения:

Внешнеполитическая стратегия Сталина накануне второй мировой войны целиком и полностью была сфокусирована на том, чтобы выиграть время и не дать вовлечь Советскую Россию в войну. Причем не последнюю роль играло то соображение, на какой стороне Советскому Союзу придется воевать, если он будет вовлечен в войну. Недоверие – и заметим, вполне обоснованное – он питал как к западным демократиям, так и к гитлеровской Германии. Именно стремление избежать войны, как можно дальше отодвинуть сроки ее наступления – таков был один из главных императивов, толкнувших Сталина на противоестественный с наиболее распространенной точки зрения пакт с Германией.