Охота на смотрящего - Евгений Сухов

Митяй дожидался ее в переулке у служебного входа. Джип он оставил на стоянке. В половине седьмого она вышла из проходной и пошла к метро. Митяй не упускал ее из виду и, расталкивая прохожих, топал метрах в тридцати от Марианны.

Он сел с ней в один вагон – только вошел через другую дверь. Смешавшись с толпой пассажиров, Митяй мрачно посматривал на девушку. Он не был уверен, что эта баба наведет его на след. Но решил рискнуть – чем черт не шутит. Он до сих пор не мог успокоиться и мысленно уже не раз убивал того гада в ресторане, который опустил его прямо на глазах у братвы.

«Ну, теперь только попадись ты мне, сучара!» – Митяй заскрипел зубами.

Баба вышла из вагона, и тут Митяй едва ее не упустил – с трудом отыскал, пробираясь через людскую толчею. Выйдя на улицу, девушка зашагала к Литейному. Митяй перешел на другую сторону. Дойдя до пятиэтажного сталинского дома, она свернула в подъезд.

Едва женщина скрылась за входной дверью, Митяй перебежал к дому и крадучись вошел в парадное. Он услышал грохот двери лифта. Заглянув в подъезд и удостоверившись, что лифт отъехал, Митяй поспешил к лестнице. Задрав голову вверх, он проследил за поднимающейся петлей лифтового кабеля. На четвертом этаже кабина остановилась.

Он продолжал тихо красться по лестнице.

Марианна порылась в сумочке, но ключей не нашла. Странно. Неужели оставила их на работе? Она на всякий случай позвонила в дверь – может быть, Виктор уже дома? Нет. Делать нечего. Придется ехать к себе на Васильевский. Женщина потопталась еще минуту у закрытой двери и вернулась в лифт. Отъезжая вниз, сквозь сетчатое ограждение она успела заметить, как по лестнице вверх поспешно взбежал крупный мужчина.

Так, блин! Уж не к своему ли дружку ты, стерва, бегала? Митяй спустился с пятого на четвертый и подошел к двери, куда только что звонила эта баба. Он позвонил и прильнул ухом к пыльной обивке. Никого.

Ладно, подождем.

Он поднялся на пролет и встал у окна. Отсюда ему отлично был виден весь Литейный.

Глава 16

Побегушник

Еще месяц назад Варяг даже не мог представить себя в бегах, а сейчас, находясь за пределами колонии, он вел себя как бывалый побегушник: чутко прислушивался к малейшему шороху и, стараясь не потерять драгоценных секунд, уходил все глубже и глубже в тайгу. Брести приходилось по болоту, по зыбкой чавкающей топи. Погони не было: видимо, буза в лагере занимала охрану куда больше, чем бегство кого-то из заключенных.

Несколько раз Варягу чудилось, что из темноты, прямо на него, выходит отряд красноперых, и он, не раздумывая, тут же погружался по самое горло в вонючую, мерзкую жижу. Но потом, убедившись, что ошибся, поднимался вновь и опять брел на север, шаг за шагом удаляясь от стылой тюремной обители.

Воспитанный на воровских традициях, Варяг никогда не понимал бродяг, пускающихся в бега. После каждого побега они до предела усложняли собственное существование; им часто доставалось не только от администрации, но и от своих приятелей-зэков, для которых тюремное сидение и без того тяжелейшее испытание, а с исчезновением побегушника становится и вовсе невыносимым: администрация с такой яростью начинала наваливаться на зэков, как будто именно они «сделали ноги».

К побегушникам у хозяина лагеря всегда возникала «особая любовь» и вырабатывалось особое отношение: на грудь им нашивались красные полоски – с тем расчетом, чтобы их можно было заприметить издалека. На поверках побегушникам запрещалось прятаться в глубине строя, полагалось стоять на виду, выкрикивали их отдельным списком, называя каждого пофамильно.

Болото заканчивалось.

Впереди в темноте виднелся невысокий пригорок. Варяг ускорил шаг, но неожиданно оступился и едва не подвернул ногу. Он выругался, укоряя себя за неосторожность.

Самое главное в дороге – разумеется, ноги. Их полагалось беречь. По откровениям опытных ходоков он знал, что важно продержаться сутки, останавливаться нельзя, не полагалось впадать в эйфорию от навалившегося ощущения свободы.

Но главное все-таки – это не сбить ноги!

Владислав выбрался из болота на пригорок и оглянулся – зона уже пряталась за горизонт. С этого расстояния уже почти не было слышно выстрелов, лишь над тайгой мелькали лучи прожекторов.

Быстрым шагом Варяг спустился в распадок, где в темноте слышалось журчание ручья. Мулла заверил, что сделает все возможное, чтобы Варяг имел в запасе три-четыре часа чистого времени. Прежде чем организовать погоню, подполковнику Беспалому придется навести порядок на зоне, справиться с бунтующими зэками, разобраться в обстановке, всех пересчитать, выяснить, кто подался в бега. На все это уйдет немалое время, за которое Варяг сможет углубиться в тайгу.

Вертухаи Варяга не пугали – их можно обойти, обмануть, от них можно спрятаться в лесу. Собаки – вот настоящее зло! Горластые бестии способны разыскать даже иголку в стоге сена, а беглый зэк в тайге для них совсем легкая добыча. Варяг знал, каких именно псов спустит на него охрана – на зоне их четыре, четыре свирепых «кавказца». Два пса были им прикормленные, и Варяг был уверен, что они вспомнят, из чьих рук получали мясо, вспомнят даже тогда, когда солдаты станут травить его кобелями всерьез.

С двумя другими – Абреком и Лютым – дело обстояло сложнее.

Псы были гордые, пищу брали только у солдата, который ухаживал за ними, ежедневно собак натаскивали на зэков. Если взгляд зэка останавливался на них более пяти секунд, то собаки остервенело бросались на дерзкого, невзирая на толстые металлические прутья вольера, которые они готовы были перегрызть, лишь бы дотянуться до своей жертвы. Вот с кем придется потолковать по-настоящему. Собаки, как и волки, всегда следуют звериному инстинкту и, как правило, бросаются на горло. И даже если первый укус приходился в пятки, то уже следующий они стараются сделать в кадык. Такова их хищная природа. Варяг предвидел такую возможность встречи с волкодавами, а потому на ноги привязал по куску войлока, так что собакам потребуется секунд двадцать, чтобы мощными клыками добраться до человеческой плоти. А этого времени будет вполне достаточно, чтобы ножом выпустить из лохматых зверюг жизнь.

Владислав почувствовал, как под ногами зачавкало жидкое грязное месиво. Снова болото. Здесь, на север от их лагеря, тянулись на десятки километров сплошные болота. Подавляющее большинство беглых зэков торопятся на юг, подальше от мерзлой земли, туда, где трава погуще, а деревья повыше, где березки стоят, словно красавицы в хороводе, а не такие, как здесь, согнутые ненастьем в три погибели. На юге легче добраться до железной дороги, легче найти жратву. Но именно в южном направлении побегушника ждут самые крупные неприятности: там выставляют заслоны, устраивают засады, стерегут дозором, там у ментов все схвачено.

Север же, с точки зрения вертухаев, – всегда верная погибель, и устремиться туда за спасением мог только ненормальный.

Уже начало светать, когда Варяг увидел собак. Метров за двести. Огромные, со светлой пушистой шерстью, в утренней дымке они напоминали полярных волков. Даже повадки были те же, а движения нервные, быстрые. Они мгновенно взобрались на сопку, посыпанную колючим темным базальтом, и уверенно, с хищным звериным азартом стали догонять убегающего человека. Владислав видел раскрытые приближающиеся собачьи пасти: с желтоватых клыков на спелую морошку срывались клочья густой липкой пены. Он развернулся лицом к бегущим собакам и стал терпеливо дожидаться. Худое дело – подставлять зверюгам незащищенную спину. В этом случае псы опрокидывают убегающего ударом мощных лап по плечам, наваливаются на упавшего всем телом и в считаные секунды добираются клыками до шеи.

Владислав извлек из кармана нож. Важно, чтобы псы не поняли его намерений. Лагерные собаки – особые бестии, они тренированы не только на то, чтобы преследовать, валить и рвать на части поверженного зэка, они дисциплинированны и дьявольски сообразительны – им достаточно неосторожно показать руку с ножом, как мощные челюсти сомкнутся на руке и раздробят кисть. Варяг упрятал нож незаметно в рукаве, он знал, что сумеет выдернуть «перо» в долю секунды.

Собаки стремительно приближались.

Оставалось метров пятьдесят.

Первым бежал Абрек – могучий и особенно злобный пес, – если такой вцепится в горло, то в одно мгновение душа отправится на небо; вторым бежал Лютый – этот был мастер затяжной борьбы, никогда первым не кидался в драку, но уж если вступал, то вел борьбу до последнего, после его трепки не всякий способен был подняться.

Но к предстоящей встрече Варяг чувствовал себя подготовленным.

Шея у Варяга была защищена закутанным в тряпку металлическим кольцом: интересно, какое удивление испытают псы, напоровшись зубами на войлок и жесть. Краем глаза Владислав увидел, что следом метрах в пятистах появились еще два пса – Варяг их тоже узнал – прикормленные! Но и эти бестии могут не вспомнить, из чьих рук хавали куски мяса, тогда не убережет даже ангел-хранитель: справиться с четырьмя сразу – нереально.