Герой - Лейтон Миа

— Может, отойдёшь? — спрашиваю я.

В ответ я вижу ухмылку:

— Да нет, — я поворачиваюсь к столу. Наклоняясь, почти касаюсь задницей паха Кельвина. — Знаешь, — начинает он, слегка толкая меня бёдрами, — для новичка твоя поза не так уж и плоха.

— Ты пытаешься меня отвлечь.

— У меня получается? — он касается моей спины грудью, и я мгновенно напрягаюсь. Его руки накрывают мои, и он снова произносит: — Нагнись ниже.

— Я могу ударить и так.

— Ниже, — я наклонюсь ниже к столу, его губы почти касаются моего уха, а Кельвин продолжает шептать: — Твой подбородок должен быть в дюймах от кия, — правой рукой он сжимает мою и слегка толкает кий, который плавно скользит под нашими левыми руками. — Ослабь хватку. Зафиксируй таз, — Кельвин прижимается ко мне, и я чувствую, как его член упирается в мою задницу. Мы вместе скользим кием вперёд и назад, прицеливаясь. — Удерживай кий и головку на линии удара. Предусмотри траекторию, по которой покатится шар. Поняла? — кивок. В лёгких нет воздуха, чтобы даже ответить ему, но он не двигается. — Ты уверена? От этого многое зависит.

— Да, — хриплю я и откашливаюсь.

Он остаётся на мне ещё на мгновение, а потом отпускает руки. Сердце колотится в груди, и я едва ли могу вспомнить, что он только что сказал, не говоря уже о том, что читала, как практиковалась ранее. Промах.

— Ты сделал это нарочно! — укоряю я.

— Жаль разочаровывать, воробушек, но мне даже не нужно отвлекать тебя. Мы оба знаем, что я выиграю.

Когда туман ярости от его слов спадает, я понимаю, что это вызов. Тут же выравниваюсь и смотрю прямо в его глаза.

— Возможно, но я просто так не отступаю.

Он сжимает губы, а его грудь начинает сотрясаться от безудержного смеха.

— Не сомневаюсь.

Я ударяю основанием кия об пол.

— Ты всё это время знал, что выиграешь! Ты вообще собирался открывать моё окно?

— Давай просто сыграем, воробушек. Кто знает, может, удача соблаговолит подарить тебе хоть частичку везения новичка.

Но она не соблаговолила. Я понимаю это отчасти по тому, что он ударяет мимо луз, продлевая игру, но не позволяет мне выиграть. Вздыхаю, когда он забирает мой кий и ставит его на место у стены.

— Хорошо подготовилась, — произносит он. — Правда. Я впечатлён.

По неизвестной для меня причине разочарование начинает таять. Несмотря на попытки оставаться разочарованной, а, возможно, как раз из-за этого, мои глаза следят за Кельвином, пока он идёт ко мне. Сквозь ткань тонких штанов я отчётливо вижу его эрекцию. Когда он встаёт передо мной, наши тела почти соприкасаются. Во мне зарождается новый страх. Я никогда добровольно не соглашалась делать кому-то минет, но у меня нет ни малейшего понимания, почему сейчас делаю это без каких-либо возражений. Челюсть напрягается, когда я опускаюсь на колени на пол.

Его рука тянется к моему бицепсу.

— Я заберу свой долг позже.

От удивления я открываю рот.

— Оу.

Кельвин пожимает мне руку перед тем, как покинуть комнату. Одиночество обрушивается на меня в тот же миг. Подавляя и разрушая. Так же сильно, как хотела заплатить ему выигрыш, я не хотела оставаться одна. Потому что знаю, что ожидание момента, когда он придёт за своим долгом, наполнит меня страхом.

ГЛАВА 27.

Кельвин.

Вторник тянется, словно кто-то нарочно замедлил время. Обязанности задержали меня в Нью-Роуне, но на самом деле нарисовалось незаконченное дело в Фендейле. Чтобы доехать до дома Андерсонов, мне приходится выехать из офиса на два часа раньше. Слова Кейтлин не покидают мою голову с ночи воскресенья. Её голос, запах, прикосновения затуманивают мои мысли. Я беру, но и даю ей слишком много. То, что я возьму для возобновления равновесия между нами, не обещает быть приятным, но я должен это сделать.

Но перед тем, как я встречусь с ней снова, мне нужно исправить вред, который ей нанесли. Моя ошибка, мой прокол в том, что я думал, будто у неё комфортная жизнь, но на самом деле всё было наоборот. Я знал, что она росла в бедной семье до трагедии с её родителями, и был в курсе того, что она хрупкая. Я хотел, чтобы у неё был выбор, но ей никогда не давали его сделать.

Сильно сжимаю руки в кулаки на руле. Во избежание лишних вопросов я всегда был дружелюбным и терпеливым с Андерсонами. Если бы не это, мне пришлось бы делать всё анонимно: Кейтлин никогда бы не узнала, что есть третья сторона. Теперь я понимаю, что они использовали нас обоих. Кейтлин чётко дала понять, что их роль в её жизни минимальна, и, зная это, мне хочется заставить их заплатить за свою жадность. Когда я паркую машину в грязи двора их фермы, предупреждение Нормана всплывает в моей памяти.

— Помните кодекс, — говорит он. — Наказание должно соответствовать преступлению.

— Я знаю это лучше, чем кто-либо. Одно исключение приведёт к другому, и в итоге система рухнет.

— Любое убийство должно иметь основания. Держите контроль в руках. Я всего лишь вынужден напомнить вам о том, что это личная проблема, а не та, с которыми вы сталкиваетесь всегда.

— Личная? Нет, — возражаю я. — Это обязанность, Норман. Кажется, в последнее время ты путаешь эти два понятия.

Я слышу голоса в доме перед тем, как войти, и это помогает мне понять, где именно они находятся. Когда прохожу в кухню, миссис Андерсон начинает визжать, замахиваясь деревянной ложкой, и соус для спагетти брызгами летит по столешницам.

Её муж выпрыгивает из-за обеденного стола.

— Какого хера вы делаете, врываясь в мой дом подобным образом?

— У нас был уговор, — произношу я, ударяя кулаком по деревянной поверхности стола. — Где деньги?

— Я не знаю, о чём вы говорите, мистер Лоуренс. Кейтлин каждый месяц получала деньги, как мы и договаривались.

— А её сбережения?

— А, да. Их она тоже получила. Сколько там было, Линн? Кажется, примерно двадцать тысяч или что-то около этой суммы. Мы отдали её ей.

— Отдали? — переспрашиваю я. — У меня другая информация.

Он выковыривает что-то из зубов, пока изучает меня. Страх — это то, что я отлично вижу в других, но он полностью отсутствует на его лице. Его фланелевая рубашка наполовину заправлена в штаны, а глаза шарят по моему костюму от «Армани».

— Что бы вы ни услышали, это ложь, мистер Лоуренс. Если это вам сказала девчонка, то она маленькая лгунья. Мы вырастили её и знаем. Это то, кем она стала.

Если бы я мог увеличиться в размерах, то сделал бы это. Мои мышцы напряглись от адреналина, который пульсирует в моём теле, проникая в самые тёмные уголки.

— Вы утверждаете, что она всё выдумала? — он вздёргивает бровь, глядя на меня. — Вы говорили с ней?

— Я услышал это из другого источника. Молодая девушка звонила месяц назад, спрашивала про Кэт. Сказала, что она пропала, но полиция думает, что Кэт просто сбежала и они ничего не станут делать.

— Я не в курсе этого. Вы мой единственный контакт с ней, и ответственность за неё лежит на ваших плечах.

— Больше не лежит, так же, как и обязанность выдавать ей деньги, — он кивает своей жене, не отводя глаз от меня. — Мы с Линн уже говорили об этом. В чём ваш интерес к девушке?

— Я говорил вам, что не могу обсуждать это.

— Ну, возможно, мы и не можем обсуждать это, поэтому вы наконец-то уберётесь нахрен из нашего дома. Не знаю, что выводит вас из себя касательно этих смехотворных денег, но не думаю, что хочу иметь дело с озабоченным и напыщенным дятлом вроде тебя.

Его слова на мгновение повисают в тишине. Его жена начинает неровно и нервно дышать, борясь с рыданиями. Она не успевает даже закричать, когда я беру этого ублюдка за горло и прижимаю к стене.

— Ты лживый кусок дерьма! — произношу я хладнокровно, пока мои пальцы всё с большим усилием впиваются в его глотку. — Я проверю каждый цент, который ты ей дал. Деньги, которые я дал тебе, должны вернуться к Кейтлин сию минуту.

— У меня их нет, — задыхается он. — Мы отдали их Кейтлин.

Моя хватка усиливается, и он начинает кашлять. Хрип, который вырывается из его пересохшего горла, превращается в музыку для моих ушей. Я поворачиваю голову к его жене.

— Скажи мне правду, или это последний звук, который он издаст.

— Мы не отдавали ей деньги, — плачет она. — Но у нас их и в самом деле нет.

Я отпускаю её мужа и иду прямиком к ней. Она прячется за столешницей, плача и бормоча еле разборчивые слова.

— Что вы с ними сделали?

— Не знаю. Ничего. Всё. Мы потратили их на еду, ремонт дома, новый грузовик. Я не знаю, сэр. Мне жаль.

— Вы жалкое ничтожество. Вы должны были стать единственным пристанищем Кейтлин на этой грёбаной планете, счастливым уголком её жизни, и от вас лишь требовалось передавать ей деньги. Но вы облажались и в одном, и в другом. До конца недели чек на выданную вам сумму должен лежать на моём столе, и, может быть, тогда я оставлю вас в живых.

— Это… Вы угрожаете нам? — спрашивает она. — Вы не можете убить нас. У нас есть дети.