Дни Стужи (СИ) - Макаренков Максим "bort1412"

Сложнее всего было вернуться. Верхний мир завораживал, он был чудесен, он манил доступностью необъятных просторов, радостью полета, чистым восторгом ничем не ограниченного самобытия, вечного познания без необходимости учитывать потребности неуклюжего смертного тела.

Стаса, которому такие выходы всегда давались с трудом, эти ощущения захватили целиком. Можно было плакать и смеяться, танцевать с духами ушедших друзей, которые оказались рядом, звали за собой, можно было лететь, или бежать, не зная устали, забыв о хромоте!

На счастье, закрутился в ногах, злобно тявкая, брызгающий синеватыми зимними искрами лис, кусал за ноги, не давал уйти навсегда.

Спасибо лису — напомнил, что здесь тоже нельзя терять бдительности. Надо затихнуть, раствориться и здесь, довериться духам-союзникам Ивана, слиться с ними и позволить унести туда, где их не заметят черные полотнища вихрей-джиннов, кружащих вокруг вздыбленного-разорванного пространства вокруг дома.

Стас не знал, сколько продолжалось его путешествие с духами. Лишь ощущал, что все тоньше становится нить, связующая его со Срединным миром, незначительными казались дела, заботы и обязательства. Стас рванулся — надо назад! но лис снова тявкнул и п о к а з а л — по развалинам провалившегося внутрь себя дома все еще бродили, по-птичьи дергая головами, бледные мертвоглазые хасановы дети, а рядом с ними настороженные бойцы с оружием наизготовку.

Да уж, Хасан подошел к делу основательно.

Как и предупреждал Иван, труднее всего было вернуться.

____***____

Стас бесшумно вздохнул. Воздух был холодный, пахнущий мертвым стылым камнем. Вокруг непроглядная темнота.

Пошарил в темноте, рука наткнулась на твердую промерзшую ткань. Потянул, зашарил пальцами — рукав Ивановой куртки.

— Я живой, — чуть слышно шепнул знакомый голос.

Стас облегченно выдохнул.

— Хасан, сука, мне за это ответит, — зашевелился Иван.

Встал, осторожно ощупывая руками стену, затеплил белый огонёк — такой же они подвесили над санями Акимыча всего несколько дней назад. Казалось, это было давным-давно. Время уплотнилось, понеслось, трамбуя судьбы и события.

— Давай отсюда выбираться.

— Погоди малость, Вань, — Стас сел, растер руки, похлопал по полу рядом с собой.

Иван присел на корточки, вопросительно изогнул бровь.

— Я что думаю, — Хромой откашлялся. — Хасан подождёт, не до него сейчас. Он думает, что мы с тобой дуба дали, вот, пусть и думает. А нам с тобой пора делом заняться.

— Конкретнее?

— Ты тех парней, что стрелка крутили, запомнил? Мы их потом среди людей Хацкого видели.

— Конечно. Интересные ребятки, не спорю.

— Заметь, стоило нам поинтересоваться делом Говоруна и задать вопросы о купце, и к нам наведались бойцы Хасана. А ведь до этого сидел тише воды, ниже травы. Хотя, сам знаешь, должен был взвиться до небес. Значит, думаю я, кто-то ему сказал, что теперь — можно. Что время пришло.

— А почему именно Хацкий?

— Может, и не он, — легко согласился Стас, — только мне одна деталь покоя не дает. Сначала значения не придал, а теперь вот из головы она не идёт. Я, вообще, пока там, — он показал на потолок, — был, многое передумал и иначе смотреть начал. Так, вот. Купцова родича убитого помнишь?

Иван кивнул.

— Он в хозяйском кресле сидел. А если верить тому, что про покойного говорят, купца он сильно уважал и искренне считал благодетелем. Не мог он вот так, запросто усесться на хозяйское место.

— Хорошо. Что с того? — Иван осторожно разгребал завал. Угол комнаты смяло, бетон осыпался и перекрыл вход в заранее заготовленный напарниками лаз. К счастью, перекрыло его не полностью.

— Значит, кто-то его туда усадил. Скорее всего, тот, кто убил. И это, действительно, послание. Кому — сейчас гадать без толку, может купцу, может, друзьям его, чтоб не совали нос, куда не надо. Важнее другое — майор ни словом об этом не обмолвился, а он покойничка должен знать куда лучше нашего. Как-никак, в одном ведомстве служили. Да и вообще, это его работа — такие вещи подмечать.

— Ну иноки, знаешь ли, тоже не больно разговорчивы были, — прокряхтел Иван, откатывая бетонную глыбу, — Ты, давай, излагай, но и камни ворочать не забывай.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Согласен. Иноки тоже молчат, но доверия к ним у меня чуть больше, чем к майору. Да и то, что Старшой про грызню между службами наговорил, тоже заставляет больше к майору и его людям присмотреться. Опять же — как это они так чётко на стрелка вышли, а?

— Аргумент, Стас, аргумент, — Иван кидал бетон и обломки кирпича с размеренностью хорошо отлаженной машины, — а еще, ты обратил внимание, как сейчас наши окрестности из Верхнего мира смотрятся?

— Лучше ты скажи, сам знаешь, я там теряюсь. Мне дел здесь, в Яви хватает.

— Город как будто накрыло полупрозрачным маревом. Оно подрагивает, будто желе и стреляет черными сполохами. И над всем этим постепенно вытягивается огромный такой… хобот что ли. Уходит куда-то вбок и скрывается в тучах. И тучи эти тоже сюда гонит.

Стас присвистнул,

— Сдается мне, что когда мы выберемся, то узнаем много нового.

— Угу. И эти новости нам очень сильно не понравятся.

___***___

Очень хотелось забрать Уголька, но показываться там, где их хорошо знали, было нельзя. Пробирались по пояс в снегу, наведя самый простенький морок — ни на что более основательное сил уже не было.

— Ваня, а тебя ничего не удивляет? — отдуваясь спросил Стас, оборачиваясь назад. Там до сих пор ветер гонял над развалинами серую пыль.

— Ага. Поблизости никого, — Иван остановился, всмотрелся в сумерки. Выбраться удалось только к вечеру, и вот-вот должна была вступить в свои права ночь.

— Именно. Где доблестная полиция? Где порубежники? Что, чёрт побери, происходит?

Узнать, что же произошло, получилось только гораздо позже, когда они добрались до жилых мест, отряхнулись и ввалились в круглосуточно открытый постоялый двор.

Где успели только выпить по чашке горячего чая и сжевать неожиданно вкусный пирог с ливером. Вежливые, но явно напряженные порубежники подошли к столу и спросили документы. Самострелы патрульные держали уверенно, стальные наконечники смотрели точно в центр груди.

Стас очень медленно поднял руки и тихо сказал,

— Парни, а проводите-ка нас к Старшому, только тихо.

___***___

Парни оказались сообразительные, провели ведунов сразу к дежурному смены, который Стаса помнил, а потому затолкал друзей в каптёрку, приказал не высовываться, и ушел.

Пока шли по двору, Стас ошалело крутил головой, но вопросов не задавал. Дерево во дворе штаба выворотило взрывом, сам штаб основательно прикоптило, окна третьего этажа глядели пустыми проёмами. Кусок стены угловой комнаты выбило, и Стас охнул — как раз там сидела дежурная смена «слухачей».

Сейчас он слушал Старшого и, сдерживая злость, крутил в руках нож. Иван сидел на продавленном диване неподвижно и, казалось, полностью ушел в себя. На самом деле, это было не так. Он ловил каждое слово.

— Твою ж мать, я поверить не могу, среди бела дня! — кипятился Стас. Было отчего. Подобной наглости не ожидал никто. Порубежников спасло то, что нападение началось как раз в пересменок и бодрствовали сразу две смены, а третья еще не успела устроиться на отдых. И, конечно, то, что на ногах был Старшой, который успел буквально выдернуть из спальни жену и детей и закинуть в подвал. Три минуты спустя в окно их домика влетела выпущенная из гранатомета граната.

Нападавшим удалось выбить подогнанным древним грузовиком ворота и на несколько минут занять двор штаба.

— Они знали, точно знали, где у нас что! Прицельно били по окнам связистов, по оружейке, по моим окнам! — монотонно хлопал могучей ладонью по столешнице Старшой. Доски прогибались, стол поскрипывал.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Долго боевики не продержались. Порубежники быстро перегруппировались и ударили так, что нападавшие откатились, а в тыл им врезались подоспевшие патрули, которые окончательно рассеяли боевиков по близлежащим переулкам.