Санктус. Священная тайна - Саймон Тойн

Найдя подходящую ветку, мужчина переломил ее пополам и вернулся к «рено». Выжав сцепление, он переключил коробку передач на первую скорость. Затем Габриель нажал палкой на педаль акселератора. Взревел мотор. Засунув другой конец палки под сиденье, Габриель убедился, что машина поедет прямо вперед. Отпустив ручной тормоз одним порывистым движением, он отпрянул.

Передние колеса забуксовали в мягкой земле. С секунду машина оставалась на месте: шины зацепились за каменистую почву, скрытую под перегноем. Габриель видел, как автомобиль, набирая скорость, поехал вперед. Не найдя опоры, «рено» нырнул передом вниз и исчез из виду. Послышался удар о стену каменоломни… затем шум столкновения машины с поверхностью воды… плеск… Двигатель замолк… навечно…

Габриель подошел к краю и посмотрел вниз. Машина, перевернувшись, медленно погружалась в воду по мере того, как воздух вырывался пузырями из открытых окон и простреленного багажника. Габриель наблюдал до тех пор, пока автомобиль не скрылся, оставив после себя на поверхности небольшое пятно машинного масла да постепенно уменьшающиеся пузыри. Словно хищная птица, мужчина склонил голову набок.

В наступившей тишине он слышал, как волны плещутся внизу о каменные стены каменоломни. Постепенно и они стихли. Осталась только память о событии, которое вызвало эти волны. Зазвеневший в кармане мобильный заставил Габриеля встрепенуться. Раскрыв телефон, он посмотрел, кто ему звонит.

— Здравствуй, мама, — сказал он.

— Габриель, — послышался голос Катрины Манн. — Я уже начала волноваться, куда ты запропастился.

— В аэропорту возникли проблемы, — переведя взгляд на зеленую воду, сказал сын. — После приезда девушки появились непрошенные гости. Сейчас мне приходится убирать.

Мать помолчала, обдумывая услышанное.

— Девушка с тобой?

— Нет. Но она и не с ними.

— Так где же она?

— В безопасности. Думаю, сейчас она уже добралась до полиции. Через двадцать минут я вернусь в Рун и разыщу ее.

— С тобой все в порядке? — спросила Катрина.

— Да. Не волнуйся за меня.

Мужчина засунул мобильник обратно в карман.

Поковыряв покрытую перегноем землю в тех местах, где остались отпечатки протекторов «рено», Габриель подошел ко второй сумке. Расстегнув змейку, он вытащил оттуда два колеса, несколько черных трубчатых деталей и двигатель от своего переносного мотоцикла, который верой и правдой служил Габриелю в Судане. Рама и двигатель были изготовлены из алюминия, что предавало конструкции необычайную легкость. Аккуратно сложив детали в брезентовую сумку, можно было нагрузить его на вьючную лошадь и перевезти в любой, даже самый недоступный регион земного шара. Сборка мотоцикла заняла у Габриеля пять минут.

Вытащив из сумки черный мотоциклетный шлем, он сложил туда рюкзак Лив и сумку из-под отбеливающего вещества. Мужчина застегнул змейку, перекинул сумку через плечо и запрыгнул на сиденье. Пружины смягчили удар. Мотор не завелся с первого толчка. Пришлось повозиться со стартером. Но вот мотоцикл взревел. Случайный свидетель, без сомнения, принял бы этот звук за работу небольшой бензопилы. Развернув мотоцикл, Габриель поехал обратно по колее, оставленной «рено».

53

Лив приснился кошмар: она поскальзывается и начинает падать, но просыпается до удара о пол. Кое-кто из ее знакомых верил, что если человек вовремя не проснется, то он умрет. Девушку всегда удивляло: как об этом можно судить, если свидетели падения не выживают.

Подняв голову со сложенных на столе рук, Лив сощурила заспанные глаза, ослепленная ярким светом в комнате для допросов. Ее сердце учащенно билось, словно пыталось вырваться на свободу.

Напротив нее сидел на стуле незнакомый мужчина. Девушка инстинктивно отпрянула. Стул скрипнул, но болты, которыми он был прикреплен к полу, выдержали.

— Доброе утро, — произнес мужчина. — Хорошо выспались?

Лив узнала его голос.

— Аркадиан?

— Да, это я.

Бросив взгляд на лежащую между ними папку, полицейский уставился на девушку.

— А вот кто вы на самом деле, остается под большим вопросом.

Чувствуя себя героиней одного из романов Кафки, Лив опустила глаза на папку. Рядом лежал бумажный кулек с рогаликами и пакет влажных салфеток, стояла полная кружка с черным кофе.

— Лучший завтрак и душ за такое короткое время я для вас организовать все равно бы не смог, — сказал Аркадиан. — Угощайтесь.

Девушка потянулась за рогаликом, но, увидев, какие грязные у нее ладони, переключила внимание на влажные салфетки.

— Вообще-то я доверчивый человек, — наблюдая за тем, как Лив вытирает салфеткой засохшую между пальцами грязь, продолжал Аркадиан. — Я всегда верю в то, что говорят мне люди, пока факты не заставляют усомниться в их искренности. Я вам звоню, вы сообщаете мне имя покойного, и эта информация при проверке подтверждается.

Полицейский взглянул на папку.

Лив сглотнула, подумав о том, что может в ней лежать.

— Но вы также уверяете, что покойный — ваш брат. В это поверить уже труднее.

Между бровей мужчины появилась складка. Своим внешним видом он напоминал терпеливого и снисходительного родителя, которого ужасно расстраивает плохое поведение дочери.

— Потом вы появляетесь среди ночи в аэропорту и рассказываете о перестрелке и попытке похищения. Этим вы тоже испытываете мое доверие, мисс Адамсен.

Аркадиан смотрел прямо ей в глаза.

— В полицию не поступало заявлений о столкновении автотранспорта вблизи аэропорта. Никто также не слышал пистолетной стрельбы. Служба охраны не нашла лежащий на обочине труп. На данный момент единственным свидетелем, утверждающим, что…

Лив опустила голову и с силой вонзилась пальцами обеих рук в спутанные волосы, словно бешеная собака, ищущая на своем теле вшей. На стол посыпались белесые кристаллики, отдаленно похожие на маленькие бриллианты. Внезапно неистовое чесание прекратилось и зеленые девичьи глаза уставились на хмурое лицо полицейского.

— Вы думаете, я всегда ношу в волосах осколки выбитого выстрелом автомобильного стекла на случай, если мне взбредет в голову выдумать историю о моем неудавшемся похищении?!

Аркадиан посмотрел на крошечные осколки, поблескивающие на испещренной царапинами столешнице.

Лив потерла глаза тыльной стороной относительно чистой руки. Теперь ее кожа пахла детским лосьоном.

— Хорошо, вы не верите, что меня пытались похитить. Ладно. Мне все равно. Единственное, чего я хочу, — увидеть брата, поплакать и, закончив все формальности, забрать его тело домой.

— И я буду только счастлив помочь вам, но пока я еще не уверен, что покойный действительно ваш брат. Есть вероятность, что вы журналистка с авантюрным складом ума, которая охотится за сенсацией.

На лице девушки отразилось неподдельное удивление.

— За сенсацией?

Аркадиан моргнул, словно ему на ум пришла неожиданная мысль.

— Ответьте, пожалуйста, на один вопрос, — произнес он. — Со времени нашего первого телефонного разговора вы что, не смотрели новости и не читали газет?

Лив отрицательно покачала головой.

— Подождите.

Полицейский постучал по зеркалу. Дверь открылась, и он вышел.

Лив достала из пакета рогалик. Еще теплый. Она жадно ела, поглядывая через приоткрытую дверь на офисное помещение. Там было довольно грязно. Звенели телефоны. Слышалась чья-то приглушенная речь. На письменных столах — кипы бумаг. Лив посетило странное чувство: ей показалось, что она у себя дома, в родной редакции.

Аркадиан вернулся как раз тогда, когда девушка, допив кофе и съев рогалик, потянулась за вторым. Инспектор положил перед ней вчерашний номер местной газеты.

Лив увидела фотографию на первой странице. Что-то внутри нее сломалось, как недавно на берегу озера в Центральном парке. Перед глазами поплыло. Она погладила снимок бородатого мужчины, стоящего на вершине Цитадели. Рыдание поднималось откуда-то из глубины ее души. По щекам потекли слезы.

54

Рассвет собрал в большой кафедральной пещере на заутреннюю молитву всех обитателей Цитадели. Эта последняя из ночных служб символизировала искупление, перерождение, освобождение от зла и триумф света над тьмой. Никто не имел права пропустить заутреню без крайне уважительной причины.

Сегодня случилось немыслимое…

Афанасиус заметил отсутствие монаха во время проповеди. Отец Малахия, стоя за кафедрой, как раз подошел к середине особо заумного риторического пассажа, когда управляющий бросил рассеянный взгляд на ряды красных сутан и заметил отсутствие Джиллермо Родригеса. При своих шести футах и пяти дюймах роста он в буквальном смысле слова возвышался над другими. Несмотря на строгость предписаний, сегодня он не явился к заутрене.