Том 6. Драматические произведения 1840-1859 - Николай Некрасов

Лоскутков. На две тысячи… моих кровных трудовых денег отняли две тысячи!.. Ах, зачем вы помешали моему намерению?.. Я не хочу жить! Не хочу! Две тысячи!.. возвратите мне мои две тысячи, или я не хочу жить!

Налимов. Усиокойтесь, почтеннейший Потап Иваныч… вас надули на две тысячи… вам всё равно с кого бы их ни взять, только бы возвратить. Согласитесь выдать за меня Лизавету Потаповну — и я вам сейчас дам две тысячи.

Лоскутков. Благодетель! Вы меня воскрешаете! Дочь моя! ты жена этого великодушного человека… давайте же две тысячи… (Берет деньги.)

Налимов. Соедините же нас, Потап Иванович.

Лоскутков. Сейчас, сейчас! Дайте только мне сосчитать… Так… (Соединяет их руки.) Будьте счастливы, дети мои… Живите мирно и не забывайте своего отца!

Лиза и Налимов. Добрый папенька!

Лоскутков (разнеживаясь). Добрые дети! Иван Федорович, я не скуп, видит бог, я не скуп… Эта картина была причиной вашего счастья… возьмите ее: я отдаю ее за Лизой в приданое… Я не так скуп, как вы думаете…

Налимов. Ну, слава богу! Теперь мы вполне счастливы.

Лоскутков. И я счастлив, дети мои… А всё же мне хотелось бы узнать мошенников, которые меня так знатно надули.

Налимов. Ну, это я, может быть, вам скажу после нашей свадьбы.

Осенняя скука*

ДЕЙСТВУЮЩИЕ:

Ласуков, помещик.

Анисья, домоправительница.

Максим, повар.

Егор, дворецкий.

Мальчик.

Антип, кучер.

Дмитрий, портной.

Татьяна, скотница.

Действие происходит в деревне Ласуковке, в глухой осенний вечер.

Театр представляет комнату, выкрашенную синей краской. Две двери: одна прямо против зрителей, другая направо. Диван и перед ней круглый стол, на котором стоит единственная сальная свеча, сильно нагоревшая. На диване пуховая подушка в белой наволочке. На том диване дремлет Ласуков, худенький старичок лот пятидесяти, седой, со сморщенным и болезненным лицом. В передней, внутренность которой видна чрез полуотворенную дверь, спит, прислонив руки к столу и положив на них голову, мальчик в суконном казакине с красными сердцами на груди. Со двора доносится завыванье осеннего ветра и скрип ставней. Вдруг ветер завыл сильнее, громче застучал ставнями; Ласуков проснулся.

Ласуков. Ну, завывает!.. А я опять уснул. Ведь вот, кажется, мудреную ли задачу задаю себе каждый день? не спать после обеда! — вот всё, чего требую от себя, как от человека, а кончу всегда тем, что засну, как скотина. А еще говорят: человек — царь творения. Ну конечно! точно, царь, когда ему нужно объесться за обедом; а как придется не спать после обеда, так тут и догляди его!..

Молчание.

Ну, что ночью теперь буду я делать?..

Молчание.

А впрочем, желал бы я знать, кто на моем месте не заснул бы? Да я премию огромную готов тому предложить! До ближайшего города сорок верст, до ближайшего соседа семнадцать, — и дороги такие, что, говорят, третьего дня мужички мои повезли в город молоко, а привезли туда масло. Оно для молока и хорошо, а для человека, для человека каково, желал бы я знать? Пусть, кто хочет, сбивает душу свою в масло, а я не хочу! Вот и приходится сидеть дома. Ну а дома? Не угодно ли послушать, каково завывает? Дождь, грязь, слякоть, ветер…

Молчание.

Ну, что делать весь вечер? Как ночь спать? (Останавливает глаза на нагорелой свече.) У, какая шапка! Должно быть, и немало я спал!.. (Кричит.) Свечкин!

В ответ раздается тихое, мерное храпенье мальчика.

Храпаков!

То же храпенье.

Храповицкий!

Быстро является мальчик. Свет режет его сонные глаза, и он щурится.

Мальчик. Чего изволите?

Ласуков (иронически). Ты не спал?

Мальчик. Нет-с.

Ласуков. Ну конечно! я так и знал. А как думаешь, который теперь час?

Мальчик. Не знаю-с.

Ласуков. Не знаю. Вот новость сказал: не знаю. А ты подумай.

Мальчик думает.

Ну!

Мальчик продолжает думать.

Говори же!

Мальчик. Не знаю.

Ласуков. Дурак, ничего не знаешь! Ну пошел, посмотри!

Мальчик уходит.

Славный мальчик! расторопный, умница, молодец!

Мальчик. Шесть часов без четверти.

Ласуков. Да полно, так ли?

Мальчик. Так-с.

Молчание.

Ласуков. Ты ничего не видишь?

Мальчик. Ничего-с.

Ласуков. Посмотри-ка хорошенько.

Мальчик (внимательно осматривается кругом). Ничего, всё как следует.

Ласуков. Всё как следует? Полно, всё ли?

Мальчик (осматривается опять). Всё-с.

Ласуков. Ты слеп.

Мальчик. Нет-с, вижу.

Ласуков. Что ж ты видишь?

Мальчик. Да всё-с.

Ласуков. Всё?

Мальчик. Всё.

Ласуков. А что? Ну, говори, что?

Мальчик (озираясь). Стол, диван… стулья… свечку, гитару.

Ласуков. Больше ничего?

Мальчик. Нет-с. Стены вижу… вас вижу… потолок вижу…

Ласуков. А еще?

Мальчик (осматривается с беспокойством). Ничего.

Ласуков. И всё в порядке?

Мальчик. Всё-с.

Ласуков. А вот не всё!

Мальчик (робко). Что же-с?

Ласуков. Ну, посмотри хорошенько, так и увидишь.

Мальчик (в недоумении осматривается в третий рая и тоскливым голосом отвечает). Ничего, всё как следует.

Ласуков. Решительно всё?

Мальчик. Всё.

Ласуков. Ворона ты, ворона! Ну, посмотри еще!

Мальчик снова осматривается с мучительным беспокойством. Ласуков устремляет на него вопросительный взгляд. Мальчик молчит.

Так ничего не видишь?

Мальчик. Ничего-с.

Ласуков. Поди сюда.

Мальчик подходит.

Ласуков (приподнимается, с язвительной гримасой указывает на нагорелую свечу и говорит быстро). А это что такое?

Мальчик (вскрикивает). Ах! (И торопливо снимает со свечи.)

Ласуков. О чем ты думаешь? где у тебя глаза? Скоро ли я добьюсь, что из тебя выйдет человек?.. (Умолкает.)

Мальчик потихоньку уходит в прихожую. Проходит несколько минут, в течение которых старичок зевает, потягивается, закрывает и открывает глаза. Ветер продолжает выть.

Как воет, как воет! Теперь, я думаю, даже ворона усидеть на дереве не может: как поддаст ей ветер под крылья, так поневоле летит и каркает, дура.

Молчание.

В Петербурге в Английском клубе, в Дворянском собрании теперь, я думаю, играют. И прекрасно делают. (Зевает.) Одному играть почти невозможно… да и результату никакого не будет! А может быть, в Дворянском собрании теперь бал, музыка…

Молчание.

Козыревич!

Является мальчик.

Подай гитару!

Мальчик, сняв со стены, подает ему гитару и останавливается у дверей. Ласуков играет и припевает апатически:

По полтинничку на пиве пропивал,Оттого-то и на съезжей побывал…

У тебя есть ноги?

Мальчик. Есть.

Ласуков. Что ж ты стоишь?

Мальчик. Ничего-с.

Ласуков. Пляши. (Продолжает играть. Мальчик усмехается.) Ну!

Мальчик. Не умею-с!

Ласуков. Говорят, пляши, так пляши!

Мальчик робко переминается.

(Грозно.) Ну же!

Мальчик делает несколько неловких движений. Ласуков играет. Во время пляски у мальчика выпадает маленький ключ из кармана. Ласуков, заметив это, говорит в сторону, с радостью потирая руки.

А-та-та-та! (Мальчику.) Ну будет, будет! Заставь дурака молиться, он и лоб готов разбить!

Мальчик уходит. Ласуков на цыпочках подкрадывается к ключу, берет его, так же тихо возвращается к дивану, ложится и кричит:

Растеряшин!

Является мальчик.

Подай пороху!

Мальчик уходит в сени, через минуту возвращается и начинает шарить в прихожей. Ласуков с удовольствием прислушивается к его действиям.

Пошел теперь, пошел! (Мальчику.) Что ж пороху?

Мальчик (из прихожей). Сейчас!

Слышно, как мальчик опять идет в сени, возвращается и продолжает шарить.