Там, где начинается синева - Кристофер Морлей

горлышком. Он уменьшил скорость двигателей до предельно низкой и весело заскользил через пролив. Он беспокоился, как бы его навигация не оказалась не соответствующей случаю: он не хотел опозориться на этом последнем испытании. Но все, казалось, устроилось само собой с зачарованной легкостью. Крутой выступ земли представлял собой естественный пирс с пнями деревьев для кнехтов. Он позволил судну мягко выйти за пределы пятна, развернул пропеллеры как раз в нужное время и аккуратно попятился рядом. Он передвинул ручку управления, чтобы ЗАКОНЧИТЬ С ДВИГАТЕЛЯМИ; проворно сбежал по трапу и сошел на берег. Он пришвартовал судно спереди и сзади и повесил защиту, чтобы предотвратить натирание.

– Первое, что нужно сделать, – сказал он себе, – это узнать, где находится эта земля, и выяснить, обитаема ли она.

Склон холма, возвышающийся над водой, обещал ясный вид. Стерня была сухой и морозной, после теплых дней на море холод пробирал до костей; но какой эликсир воздуха!

– Если это необитаемый остров, – подумал он, – то это будет славное открытие. Его сердце было переполнено предвкушением. Странный чужой вид в пейзаже, подумал он; совершенно непохожий ни на что. Внезапно, там, где холм выгибался на фоне жемчужного неба, он увидел поднимающуюся узкую нить дыма. Он остановился в тревоге. Кто это может быть, друг или враг? Но нетерпеливое возбуждение толкало его вперед. Сгорая от любопытства, он поспешил на вершину холма.

Дым поднимался от небольшого костра из хвороста в защищенной чаще, где чудесное существо, которое на самом деле было довольно оборванным и грязным бродягой, готовило на огне банку тушеного мяса.

Гиссинг встал, дрожа от волнения. Радость, какой он никогда не знал, пронзила все его тело. Он бежал, крича от радости и ужаса. В страхе, в страсти любви, знания и понимания он унижался и тосковал перед этим чудом. Он смеялся, прыгал и кланялся. Когда первый порыв закончился, он положил голову на колено этого существа, устроился там и был доволен. Это был непостижимый идеальный ответ.

– Вот черт! – Сказал озадаченный бродяга, поглаживая уткнувшуюся в него голову. – Это псих. Может быть, он заблудился. Можно подумать, он никогда раньше не видел человека.

Он был прав.

А Гиссинг сидел тихо, его горло покоилось на грязном колене очень старой и пряной штанины.

– Я нашел Бога, – сказал он.

Вскоре он подумал о корабле. Не стоит оставлять его так ненадежно пришвартованным. Неохотно, много раз оборачиваясь назад, с сердцем, полным славы, он покинул бродягу. Он подбежал к краю холма, чтобы посмотреть вниз на гавань.

Перспективы были загадочно изменены. Он изумленно уставился вниз. Что это были за тополя, поднимающиеся голыми в яркий воздух? В них было что-то знакомое. И этот маленький домик за ними… он растерянно уставился на него.

Огромная сверкающая ширь океана уменьшилась до округлости крошечного пруда. А Померания? Он наклонился, потрясенный вопросами. Там, рядом с берегом, была маленькая деревянная дощечка, детская игрушка, грубо сделанная в форме корабля: две щепки для труб; красные и желтые матовые листья для флагов; увядший цветок кизила для пропеллера. Он наклонился ниже, с кружащимися мыслями. В чистой прохладной поверхности пруда он видел зеркальное небо, более глубокое, чем любой океан, прозрачное, бесконечное, голубое.

Он побежал по дорожке к дому. Измятый неровный сад лежал голый и твердый. В окнах он с удивлением увидел венки из остролиста, перевязанные широкой красной лентой. На крыльце несколько потрепанных игрушек. Он открыл дверь.

Комнату наполнил трепещущий розовый свет. У камина были щенки. Какие они были большие! Они сидели с миссис Спаниель. Радостный шум встретил его: они бросились на него. Крики “Папа! Папа!” – заполнил дом, в то время как молодые спаниели стояли в стороне более застенчиво.

Добрая миссис Спаниель была благодарно тронута. Ее влажные глаза ярко блестели в свете огня.

– Я знала, что вы приедете домой на Рождество, мистер Гиссинг, – сказала она. – Я говорила им об этом весь день. А теперь, дети, помолчите минутку и дайте мне высказаться. Я говорила вам, что ваш папа вернется домой как раз к рождественской сказке. Мне нужно пойти и приготовить сливовый пудинг.

От волнения с кончика ее языка сорвался прозрачный пузырь. Она поймала его в фартук и поспешила на кухню.

Глава 17

Дети настояли на том, чтобы провести его по всему дому, чтобы показать, как хорошо они обо всем позаботились. И в каждой комнате Гиссинг видел следы беспорядков и обломков. На всех ножках мебели виднелись шрамы от зубов; бахрома ковров была обгрызена; на занавесках, обоях и покрывалах виднелись отпечатки грязи, чернил, красок и еще чего-то. Бедная миссис Спаниель в тревоге выбегала из кухни, чтобы еще раз извиниться.

– Я пыталась держать их в порядке, – сказала она, – но они, кажется, бьют вещи, когда ты не смотришь.

Но Гиссинг был слишком счастлив, чтобы беспокоиться о таких пустяках. Когда осмотр закончился, все уселись у камина, и он навалил еще поленьев.

– Ну, – сказал он, – что вы хотите, чтобы Санта-Клаус принес вам на Рождество?

– Машинку! – Воскликнула Групп.

– Слона! – воскликнул Койки.

– Маленький поезд с молотками! – Воскликнул Визгун.

– Маленький поезд с молотками? – Спросил Гиссинг. – Что он имеет в виду?

– О, – со снисходительной жалостью произнесли Групп и Койки, – он имеет в виду пишущую машинку. Он называет это маленьким поездом, потому что он движется по рельсам, когда вы на нее нажимаете.

Мучительное предчувствие охватило его, и он поспешил в свой кабинет. Он не заметил пишущую машинку, которую миссис Спаниель, слишком поздно, убрала подальше. Половина клавиш торчала вертикально, склеенные вместе и запутанные в вихре ленты; карета была странно вывихнута. И все же даже это несчастье, которое когда-то привело бы его в ужас, оставило его невозмутимым. – Это моя вина, – подумал он, – я не должен был оставлять ее там, где они могли бы с ней поиграть. Возможно, Бог думает так же, когда Его создания путают опасные законы жизни.

– Рождественская сказка! – Кричали дети.

Неужели это действительно канун Рождества? Гиссинг задумался. В этом году Рождество, кажется, наступило очень внезапно, я еще не совсем привык к нему.

– Хорошо, – сказал он. – А теперь сидите спокойно и помалкивайте. Койки, дай Визгуну немного больше места. Если будет какая-нибудь ссора, Санта-Клаус может ее услышать.

Он сел в большое кресло у камина, и все трое выжидающе посмотрели вверх от коврика у камина.

– Давным-давно жили-были три маленьких щенка, которые жили в загородном доме в Собачьих поместьях. И их звали Групп, Койки и Визгун.

Три хвоста стучали по очереди, когда упоминались их