Гексаграмма - Варвара Мадоши

— Потому что я хочу сама, ясно! — Мэй в ярости обернулась к Альфонсу, из глаз у нее брызнули слезы. — Сама, понял?! — голос девочки дрожал, но не от слез, а от ярости. — И не смей вести себя так же, как они все! Не смей говорить, что я ничего не смогу! Я могу! Я перешла пустыню, я дралась с гомункулами, с зомби! Если я решу, что этот брак нужен моему клану и стране — я выйду замуж за Юдэна Ликая, ясно?!

— Мэй… — Альфонс слегка отступил в сторону.

Это была совсем другая Мэй.

Прежняя, которую он помнил по Аместрис, решительно и смело кидалась навстречу опасности, не думая о себе. Эта была более нервной, более резкой. В ее гневе чудилось ему что-то темное, опасное.

Два прошедших года дались ей непросто. «А у нее ведь как раз такой возраст, когда особенно болезненно все воспринимаешь, — подумал Альфонс с преимущественной позиции своих солидных семнадцати лет. — Ну и ситуация… Еще, небось, ее бабка Юэ обрабатывает, что это, мол, ее долг…»

— Мэй, перестань!

— Альфонс положил руки на плечи девочке. — Я на твоей стороне, правда! Что ты ни решишь, все будет хорошо. Клянусь тебе! Если я иногда пытаюсь тебя защитить, это не потому, что я думаю, что ты не можешь сама за себя постоять! Просто я старше, я твой друг, ты мне нравишься, и… это нормально!

— Я тебе нравлюсь? — нерешительно спросила Мэй.

— Ты очень красивая, — ответил Альфонс, слегка погрешив против истины: сейчас, заплаканная, Мэй выглядела сущим ребенком. — Я даже думал, ты… ну, что я тоже нравился тебе. Тогда, в Аместрис…

Сяомэй попыталась обойти Альфонса и сунуться в миску с кормом, он отпустил руки Мэй и занялся кормежкой панды: Мэй говорила, что она склонна обжираться, если на ней не следить.

Мэй шмыгнула носом.

— Ты мне и сейчас нравишься. Просто… тогда было тогда, а сейчас — это сейчас. Понимаешь? Я… ну, это как сказка. Мне очень было приятно воображать, что я влюбилась в прекрасного рыцаря, и… Но ведь это не может длиться дольше, правда? Ты не обижаешься? Я понимаю, что ты, конечно, никогда в меня влюблен не был…

Она посмотрела на него с тревогой, напомнив прежнюю Мэй. У Альфонса на миг сжалось сердце. Ему и в голову не могло прийти, что всего через два года этот ребенок будет так рассуждать о своей прежней влюбленности и даже бояться, как бы он, Альфонс, не был обижен!

— Конечно, — Альфонс помедлил, затем положил руку ей на плечо. — Я все понимаю.

Но ты же не всерьез хочешь выйти замуж сейчас, правда?

Сам он с удивлением сообразил, что признание Мэй его расстроило. Оказывается, было приятно думать, что она влюблена в него — пусть даже совсем по-детски.

— Конечно, не хочу! — Мэй отвернулась и произнесла упавшим голосом. — Только не говори больше со мной об этом замужестве. Я сама придумаю… что-нибудь.

— Хорошо, — покладисто согласился Альфонс. — А ты пойдешь со мной завтра к нахарра? Я хочу у них кое-что выяснить полезное.

— Конечно, пойду! — Мэй улыбнулась, как показалось Альфонсу, через силу. — Я не меньше твоего хочу узнать их секреты!

История 6. Тэмила. Общинный дом нахарра

И вновь Альфонс оказался на Центральном рынке — на сей раз без маскировки под нахарра, а в своем собственном костюме: аместрийских рубашке и штанах, синском коротком халате и синских же шлепанцах. Не так уж на него при этом и оглядывались: в Шэнъяне уже успели привыкнуть к иноземцам.

Но Альфонс все равно чувствовал не по себе, когда спрашивал в крытых рядах Тэмилу Фан; все равно как если бы взялся всерьез разведывать место жительства героя книги. Его преследовало ощущение, что Тэмила — это персонаж полузабытого веселого сна про погони и странную, нездешнюю алхимию, а в реальности ее нет и быть не может.

Но Тэмила оказалась на месте.

Альфонс даже издалека узнал ее звонкий голос — она зазывала покупателей в свою лавку, нахваливала качество ковров.

По-сински девушка-нахарра говорила с сильным акцентом; Альфонс — без особых на то оснований — решил, что акцент этот деланный.

Тэмила встретила Альфонса и Мэй как старых друзей и немедленно перешла на свой слегка архаичный аместрийский.

— Как вы вовремя! — воскликнула она. — Сегодня мы празднуем удачное возвращение наших мужчин из-за моря, они плавали с кораблями купца Шунжуна Лао. Они будут очень рады видеть тебя, алхимик с чистой кровью, и тебя, благородная дева!

— Да мы, собственно, — Альфонс слегка смутился столь горячему приему, — просто хотели поговорить… Может быть, конечно, посмотреть какие-нибудь старые записи, если у вас есть… Мне очень интересно, как вы объясняете связь алхимии и крови.

— Так пойдемте прямо сейчас, — обрадовалась Тэмила. — Я вам все покажу, до пира успеем. Познакомитесь с дедом.

Она быстро о чем-то переговорила с помощницей — девушкой из Сина, — накинула платок и чуть ли не потащила путников куда-то.

Альфонс с Мэй переглянулись.

— Нас не хватятся? — шепотом спросила Мэй.

— Тебя?

— Нет, меня — нет.

Тебя.

— Я Зампано предупредил, вообще-то, что могу на весь день уйти… Кроме того, Ланьфан обещала охрану. Не удивлюсь, если за нами скрытно наблюдают.

— Тогда ладно, — Мэй успокоилась. В отличие от Альфонса, ей явно не нравилась Тэмила.

Нахарра жили в самых дальних от центра районах Шэнъяна — и не самых благополучных.

Местные жители называли их «хутунами», и Альфонс сказал себе, что даже на задворках Централа — в Кономе, например — он не видел таких ободранных зданий, таких пестрых лавчонок, где одновременно торговали рыболовными снастями, украшениями, приворотными зельями (Альфонс очень надеялся, что нерабочими) и сладостями. С одной стороны, все эти кривые переулки, утонувшие в облаках причудливых запахов, гомон играющих прямо в грязи детей и выкрики взрослых, развешенная над заборами на просушку одежда, давали ни с чем не сравнимый экскурс в культуру и историю Сина; с другой стороны, вляпавшись в чью-то лепешку, Альфонс почувствовал, что все-таки предпочел бы библиотеку. Энтузиазм ученого тоже имеет свои пределы.

Очевидно, Мэй чувствовала себя так же. Держалась она храбро, но цеплялась за руку Альфонсу. «Только бы Тэмила не привела нас в какой-нибудь притон, — подумал Альфонс. — Тогда плевать на все тайны алхимии, отведу Мэй домой сразу же».

Однако Тэмила остановилась перед просторным и вполне опрятным на вид ярко-желтым двухэтажным зданием, окруженным узким, хорошо натоптанным двором.

— Это общинный дом нахарра, — с гордостью сказала Тэмила.

Войдя за ворота, посетители сразу поняли: хутуны остались снаружи, они уже в каком-то другом месте.

Снаружи ни двор, ни дом не выглядели особенно богатыми — это, конечно, привлекло бы внимание, а Альфонс уже понял, что нахарра не хотели выделяться.

Но чувствовалось здесь что-то неуловимо несинское… может быть, форма окон, может быть, крыльцо удивительно аместрийского вида…

— Входите же, — Тэмила потянула за кольцо огромной двери.

Дверь украшало изображение древа сефирот, что показалось Альфонсу плохим предзнаменованием. Он даже затормозил на пороге, раздумывая, не встретит ли его этими створками непроницаемая темнота и жадная хватка миллионов цепких рук…

— Ты что? — удивленно спросила Мэй и осторожно взяла его за руку.

— Передумал?

— Нет, — Альфонс улыбнулся. Он сам удивился тому, как напугала его обыкновенная деревянная дверь, даже рассердился на себя немного. Перешагнуть порог, только и всего…

За порогам начиналась не по-сински длинная прихожая, уходящая вглубь здания, в темноту.

— Здесь никого нет, все в задних помещениях, готовятся к пиру, — объяснила Тэмила, снимая платок и очень домашним жестом вешая его на один из крючков — целый их ряд тянулся вдоль правой стены, многие были заняты такими же платками или плащами. — Я вас сейчас проведу к деду… Я ему уже все рассказала, он был счастлив о вас слышать и будет рад видеть… Ты, Альфонс, будешь доволен, дед многое знает…

Легкой походкой она прошла по темному коридору, потом толкнула одну из дверей — они поворачивались на петлях, а не отодвигались. Здесь, внутри своего дома, Тэмила сразу стала двигаться легче и свободнее, не как торговка. Плечи расправились, даже дыхание стало другим. Голос зазвучал мягче и напевнее. Она стала еще больше похожа на принцессу Ану, чем в момент их первой встречи, и Альфонс мог лишь невольно задаться вопросом: а случайно ли было то его видение в полузанесенном песком городе? Может быть, как тут принято говорить, «красная нить судьбы» привела его к Тэмиле?..

Впрочем, тут отчаянная гонка его мыслей поневоле прервалась, потому что Тэмила вновь выглянула из комнату и сказала:

— Заходите! Дедушка вас ждет!

Перед ними предстала комната в синском стиле: огромная раздвижная дверь на всю стену вела во внутренний двор, на стенах висели изречениями на синском же… В общем, единственное, что отличало этот кабинет от типичного синского — наличие в углу высокого стола и стула, довольно неуклюже сработанных. Имелся здесь и низкий синский столик; за ним сидел старик в накидке нахарра. На вид ему можно было дать лет восемьдесят, был он смугл, совершенно лыс и одет в какие-то причудливые драпировки, которые Альфонс сперва счел традиционной синской одеждой, но потом узнал в них ксеркские одеяния: такие же встречались на барельефах среди развалин.