Работа на лето - Александр Мартынов

И увидел, как между ними двое ментов, матерясь, бьют мальчишку — явного беспризорного, примерно ровесника Генки. Тот не сопротивлялся, только закрывался руками. Занятые этим делом, менты не услышали шагов Генки — он застыл, поражённый увиденной картиной. Такого он ещё не видел — и, когда старший из ментов сказал: "Кончай его, нечего!" — а младший размахнулся нанести удар дубинкой по затылку мальчишки, Генка почти непроизвольно выкрикнул: "Нет, что вы делаете?!" А дальше он ничего не успел сделать — потому что не ожидал, не верил, несмотря на всю определённость происходящего, что это может быть на самом деле. Один удар пришёлся по темечку, второй — в колено…

… Голова болела несильно, но ломило колено. На очередном прыжке на ухабе Глеб попробовал пошевелить ногой — шевелится, но больно… стоп, откуда ухабы?! Изпод прикрытых век он посмотрел в заднее окно.  Темнота.  Они не в городе.  какой-то просёлок…

Так. Убивать везут, что ли, хладнокровно подумал Глеб. Вполне может быть. Он видел, как эти гады забивали насмерть пацана. А по нему видно, что он не из беспризорных. И?.. И — вывезти подальше и записать в пропавшие без вести, потому что такой пацан может и хай поднять, полез же вступаться? Тогда вылететь из ментовки можно, а где ещё найдёшь такую кормушку? Глеб не питал ни малейших иллюзий по поводу морального облика «арестовавших» их "блюстителей". Для таких жизни двух мальчишек в сравнении с тёплым местом — ноль, жизнь беззащитного — не объект для защиты, а ничто, в лучшем случае — объект для куража, для демонстрации власти, подкреплённой дубинкой, наручниками и пистолетом… И даже если бы были сомнения в том, что живыми их не отпустят — просто попадать в ментовку нельзя. Ни в коем случае. Сразу начнётся выяснение, кто он. Следующий вопрос — где он проводит лето? Следующий — что он делает за пятьсот километров от своего областного центра? А простой обыск (так, а ведь меня не обыскали… ) даст массу интересного. Деньги, например. Кстати, обыскать могут и труп — и наверняка обыщут… Тогда спалятся и ребята. Амбец.

Надо действовать. Быстро и беспощадно.

Убивать их неохота. Он никогда никого не убивал. Не хотелось бы начинать с соотечественников, пусть и такой мрази. Но тут всё зависит от того, смогут ли они его внятно описать. Нет, не смогут. Темно — и тут, и там темно было, а свет фонарика искажает лицо до неузнаваемости. В лучшем случае смогут составить фоторобот, по которому можно арестовать половину обезьянника в любом зоопарке.

Их счастье…

Только бы нога не подвела. Клир сосредоточился. Боль мне кажется. Её нет. Я не хочу её. Её не существует. Она лишь в моём сознании, а я — хозяин сознания, я управляю им, а не оно мной… Как там Юрз учил…

Хорошо, что свободна правая. И хорошо, что они такие лохи. Впрочем — скорее всего просто не стали обшаривать, решили отложить на потом. Какой бы этот «потом» не был.

Начали…

… Едва ли менты что-то успели понять. В правой руке словно взорвавшегося изнутри мальчишки, только что сидевшего без сознания, мелькнуло что-то (это была выхваченная из шва джинсов спица), и сидевший ближе сержант тонко заверещал — острая боль пронзила его правую ладонь, которой он опирался о скамью. Генка молниеносным движением загнул спицу, прошедшую насквозь через ладонь и решетчатую скамью, в кольцо — а левая его нога носком впечаталась в кадык начавшего подниматься второго сержанта. Тот задохнулся и осел на скамью, потом сполз на пол. Но прежде чем он упал, Клир выхватил из кобуры держащегося за проткнутую руку мента пистолет, оборвал ремешок крепления и, сбросив предохранитель, передёрнул затвор и взял мента на прицел.

— Молчи, — нарочито сипловато приказал Генка. Мент, для которого всё это выглядело, как секундный вихрь, родивший острую боль в его ладони и полное непонимание, тут же закивал.  В его расширенных от боли глазах стояли слёзы, сейчас стало отчётливо видно, что ему лет двадцать, не больше.  Но жалости Клир не испытывал… Вольно ему было пробовать силу на двух пацанах.  А теперь один из них оказался чемто страшным и непонятным.  Кушай на здоровье и молись, что останешься жив.  — Сними ключ, — приказал Глеб беспризорнику.  Мальчишка действовал быстро и беспрекословно — в его взгляде при слабом полусвете из кабины Генка читал почти такой же страх.  — Лежать! — тычок носком ноги за ухо пресёк попытку второго сержанта очнуться.

Наручники распались.

— Ключ от двери, — приказал Генка. Сержант дрожащим голосом ответил:

— Она… только снаружи… правда…

— Ты со мной? — коротко бросил Генка беспризорнику. Тот облизнул губы и кивнул.  Очевидно, инстинкт подсказал ему, что тут его точно ждёт смерть, а странный ровесник то ли убьёт, то ли нет.  — Приготовься прыгать и не бойся.

И Генка наотмашь выстрелил в дверь.

Мальчишки вывалились на дорогу. К счастью, УАЗ в самом деле шёл по просёлку, не очень быстро, но Генка невольно охнул — нога подломилась, и он наверняка бы переломался, но только прокатился кубарем и встал на колено.

— Бежим скорей, я знаю это место, — возбуждённо выдохнул бес

призорник. Надо же — не умотал тишком… Но додумать эту мысль Клир не успел — УАЗ резко затормозил, послышались хлопки распахивающихся дверей. Выстрелы Генки — один, другой, третий, четвёртый — слились в тарахтящую очередь. Послышались хлопки взрывающихся шин, истошный вопль боли, другой, ругань — Генка прострелил ноги выскочившим из кабины. Ударил автомат — кто-то из них стрелял веером над землёй, но Генка, увлекаемый беспризорным, уже свалился в канаву и с трудом сдержал стон.

— Ногаа… ссс… сука…  — выдавил он.  — Беги, я тут сам…

— Не, погоди, я помогу, — засуетился мальчишка и подлез под руку Генки, помогая подняться.  — Погоди, типа сейчас… ты наваливайся, я крепкий…

От пацана пахло потом, немытым телом, жвачкой, чемто сырым. И крепким он тоже не был — тощий, Генка это ощущал. Но и запах, и готовность мальчишки помочь, и то, что он был тощий — всё это неожиданно слились во что-то очень дружелюбное и своё. Генка вдруг почувствовал почти нежность к этому пацану и буркнул:

— Ну похромали… я сейчас разойдусь…

 — Как ты их! — восхищённо прошептал мальчишка, честно волоча хромающего Генку.  — Раз, раз, раз…  — и он засмеялся приглушённозвонко, словно маленький мальчишка, увидевший, как смелый, сильный, а главное — добрый взрослый расправился с его давними и грозными обидчиками.  — Тут сейчас… тут есть такое место… мы отсидимся…

"Надо бы, — подумал Генка.  — Там как минимум один вполне боеспособный, автомат, да и подкрепление уже летит — террористов ловить, конечно… Скинхедов, ваххабитов, нацболов, братковских "сынов полка" — о ком они там доложили, интересно? Фантазиято у них буйная… "