Жена-незнакомка - Эмилия Остен

Жанна остановилась у камина и повернулась к кузену.

– Итак, Кантильен. Зачем ты приехал?

– Так ты встречаешь меня? – усмехнулся он и прошелся по комнате, рассматривая вазы, картины и статуэтки на столах. – Милая Аньес! А я ведь скучал. Скучал по твоим шуткам и задору. Когда ты уехала, в нашей глуши и вовсе настала грусть, как будто всех нас зарыли живьем. Твои родители, кстати, – повернулся он к Жанне, – здравствуют и непременно прислали бы тебе привет, если бы узнали, куда я направляюсь.

– Я не приглашала тебя, – сказала она спокойно, – однако рада видеть, если ты действительно приехал… скорбеть, Кантильен. Я соболезную. Надеюсь, твой отец умер легко и сейчас его душа в раю.

– Избавь меня от этих фраз, которым учат престарелые монашки, – поморщился кузен. Он уселся в кресло, небрежно положив руку на эфес шпаги. Жанна заметила, что на рукояти в нескольких гнездах, где раньше были драгоценные камни, теперь пусто. – В раю или в аду – мне разницы нет. Отец меня не понимал, и тебе это известно, милая Аньес.

– Прошу тебя, называй меня Жанной.

– Но ведь ты не Жанна, – хитро взглянул Кантильен, – и ты об этом прекрасно знаешь. И я знаю, и твоя разлюбезная мадам де Салль, эта дьяволица в юбке. А твой муж? Он знает, ты ведь ему все рассказала, как полагается?

– Ты знаешь, что нет. – Жанна стиснула пальцы, однако, кроме этого, старалась ничем не выдать своего волнения. Кузен съест ее, почуяв малейшую слабину. Надо быть сильной. Она вспомнила отрешенное лицо Раймона и попыталась скопировать это выражение. – Послушай. Я знаю, что ты возражал против того, что решила семья. И я была против. Но теперь поздно пытаться что-то изменить.

– Тебе – возможно, – протянул Кантильен, – а вот для меня открываются чудеснейшие возможности, дорогая кузина! Видишь ли, сама идея отослать тебя сюда под видом бедняжки Жанны не показалась мне такой уж глупой. Ты гораздо лучше подходишь на роль супруги такого человека, как де Марейль, чем твоя покойная сестра. Однако выгод от твоего поступка должно быть больше. Гораздо больше! Если ты так широко согрешила, зачем же останавливаться? У тебя увяз коготок, а потому тебе не вырваться из западни, как бы ни хотелось. Почему бы не взять больше, чем оговорено?

– На что ты намекаешь, Кантильен? – воскликнула потерявшая терпение Жанна. – Ты предлагаешь мне грабить своего мужа?

– Заметь, ты это предложила, не я! Но да, именно это я и хотел сказать. Коль уж мы кладем карты на стол… Отец не позволял мне приезжать и писать тебе, угрожал лишить меня наследства, и потому я скрепя сердце терпел эту несправедливость. Только эти времена закончились, слава Господу. Сейчас я волен выбирать, как поступить, и я примчался к тебе, загоняя лошадей. Так вот, дорогая кузина… У меня есть некие затруднения, которые хорошо бы решить побыстрее. Ты же единственная богачка в нашей убогой семье. Ты просто обязана помочь мне немного.

– Кантильен, – попыталась Жанна воззвать к его разуму, – пойми, я не распоряжаюсь средствами, это деньги Раймона. Я не могу просто так взять и дать тебе сумму… кстати, какова она?

– Сущий пустяк для такого Креза, как твой муж, – всего-то пять тысяч ливров.

– Пять тысяч ливров?! – проговорила Жанна в ужасе. – Мое приданое составляло примерно столько!

– О да, потому что в наших благородных домах даже благородные мыши передохли! Но теперь это ведь не проблема? Видишь ли, милая, я немного поиздержался. Проигрался, если уж совсем честно с тобою говорить, хотя куда тебе понять увлечения настоящего мужчины. Пять тысяч ливров выручат меня… на некоторое время.

– А потом тебе потребуется еще? – догадалась Жанна.

– Верно. Однако от толстой сумы шевалье де Марейля не убудет. Ты, говорят, хорошая хозяйка, где-нибудь да найдешь деньги.

– Кантильен, это совершенно невозможно. – Она не знала, какими словами объяснить происходящее кузену, но просто обязана была его убедить! – В замке не хранится много денег. У нас нет казны или сокровищницы, куда можно зайти, загрести монеты и никто не заметит этого. Если бы ты удосужился обратить внимание на дела в своем собственном поместье, то понял бы, как они идут. Все расходы записываются, нужные суммы не задерживаются у нас. Едва ли сейчас в нашем заветном сундучке и тысяча ливров отыщется. Раймон выдает расписки, если нужно. Я не могу тебе ее выдать, потому что сейчас Раймон ведает всем этим.

– Но у тебя есть твои драгоценности, – заметил Кантильен, – уж они-то потянут на тысячу-другую ливров! Хотя бы это прелестное ожерелье на твоей шее поможет мне расплатиться с частью долгов. Ну, Жанна! Я даже готов называть тебя так. Давай мы будем добрыми, любящими родственниками, которые готовы прийти на помощь друг другу. Подари мне в утешение эту нить жемчуга, и я не стану надоедать тебе своим обществом некоторое время.

– Послушай, дорогой кузен, – в голосе Жанны прорезалась сталь. Кантильен был противен, словно таракан, внезапно выбежавший из-под кровати. – К сожалению, наш уговор остается прежним. Твоя семья получает те деньги, что Раймон обязался выплачивать после брака со мной, и не будет получать больше, если я не объясню своему мужу, зачем это требуется. А я не стану ему объяснять, так как он совершенно точно не захочет оплачивать твои долги!

– Послушай и ты меня тогда, дорогая Аньес, – прошипел кузен и, рывком поднявшись, оказался вдруг рядом с Жанной. Впервые она подумала, что Кантильен действительно страшен. – Твой разлюбезный Раймон женился не на тебе, а на твоей сестричке, и проще простого рассказать это ему. Если бы о том знал только я да ты, мое слово против твоего, возможно, и не сработало бы. Но знают твои родители, знает моя мать, да еще и слуги в вашем доме – стоит на них прикрикнуть, они все расскажут! Викарий ваш, что отпевал Жанну, на счастье тебе, отправился на тот свет, а новый ни о чем не ведает; но и без того свидетельств достаточно. Если ты не поможешь мне и не станешь помогать впредь, я расскажу твоему мужу правду. Сделаю доброе дело, разоблачу обманщицу. Кто посмеет меня упрекнуть?

– Тебе какая выгода с того? – Жанна вздернула подбородок, она не собиралась сдаваться. Отступишь на шаг – и считай, все пропало. – Если ты поведаешь Раймону обо всем, то денег точно не получишь!

– Да, это верно, – согласился Кантильен. – Потому ты знаешь, что я не стану рассказывать твоему мужу. Только вот… Я много спрашивал о нем, надо же знать, с кем породнился! И выяснил, что он не последний человек в ставке герцога. А такие люди, как герцог Энгиенский и его приспешники, всегда умеют нажить себе врагов. Как ты полагаешь, если я кому-нибудь из этих людей дам столь весомый козырь, сколько мне заплатят? Молись, чтобы твоя щедрость умилостивила меня!