Жена-незнакомка - Эмилия Остен

– Я понял.

Раймон снова посмотрел на танцующих: они выглядели запыхавшимися, но счастливыми.

О чем сейчас говорит Элоиза? О том, что птичка может выпорхнуть из рук, если вовремя не сжать ладони? О том, что у Бальдрика в самом деле есть чувства к молодой привлекательной женщине, оказавшейся в затруднительном положении? Раймон знал барона раньше: тот никогда и ни за что не нарушил бы законы чести и не покусился на то, что принадлежит другу. Это был старый Бальдрик. А что с новым, приставившим пистолет к голове и решившим жить после осечки? Каким он стал? Возможно, Раймон его совсем не знает, и чувство чести барона де Феша претерпело значительные изменения за эти годы.

Тем временем танец наконец завершился, и Бальдрик подвел к мужу раскрасневшуюся Жанну.

– О, это было великолепно, барон де Феш! – она присела в реверансе. Мрачный Раймон отделился от стены, и Жанна немедленно взяла его под руку. – Мне кажется, вечер удался.

– Скоро будет ужин, – сказала Элоиза. – Не стоит затягивать с этим, дорогая моя, если мы не хотим, чтобы гости падали в голодный обморок прямо посреди зала.

Жанна, смотревшая в этот миг куда-то за плечо Раймону, не успела ответить. Лицо ее внезапно преисполнилось ужаса и резко побледнело – так, что бледно-розовые губы сделались серыми. Шевалье де Марейль обернулся, дабы увидеть, что так испугало его супругу.

К ним направлялся молодой человек весьма приятной наружности, разряженный в пух и прах, в лучших придворных традициях. Золотистый камзол был украшен затейливой вышивкой, а краями тонких кружевных манжет, наверное, порезаться можно. Тщательно завитые белокурые волосы ниспадали на плечи незнакомца. Подобных людей Раймон не любил: этот принадлежал как раз к той пустой породе, которая лишь переводит воздух, воду и пищу, полагая, будто жизнь вращается лишь вокруг означенной персоны.

– Кто этот человек? – негромко, но резко спросил Раймон у жены. – Я не помню его среди соседей или приглашенных.

– Это… – Жанна сглотнула. – Это мой кузен Кантильен де Мюссе.

Глава 14

Кантильен почти не изменился: все та же расслабленная походка, вздернутый подбородок и ленивый взгляд человека, полагающего, будто ему все должны. Жанна мало знала людей и потому не имела особо возможности сравнивать, однако даже в толпе Кантильен выделялся своей надменностью. И глупостью. Кузен великим умом не отличался, но вот злобы в нем достаточно, чтобы утопить в ней кошку. И приехал он неспроста.

Все-таки следовало придумать план!

Элоиза лучше сдерживала свои чувства. Жанна понимала: компаньонка удивлена и озадачена не менее ее, однако растеряна явно меньше. Главное, чтобы Раймон ничего не заподозрил. Жанна взглянула на мужа: тот выглядел хмурым, однако не рассерженным.

Кантильен между тем подошел совсем близко, так что стали видны завитки вышивки на камзоле и блеск в глазах. Кузен снял шляпу и по всем правилам поклонился, подметя уже не совсем чистый пол пышными белыми перьями. А затем, выпрямившись и вновь разместив шляпу на своих великолепных волосах, произнес:

– Добрый вечер, дорогая кузина и вы, мадам де Салль! Как я рад вновь видеть своих родственников, по которым так долго и безуспешно скучал!

Только трое из присутствующих поняли истинный смысл этой маленькой речи, однако Раймону она тоже не понравилась – просто так. Он холодно произнес:

– Значит, вы наш родственник, сударь?

Кантильен, прищурившись, посмотрел на шевалье де Марейля, потом на Жанну, а потом вновь перевел взгляд.

– Мы представлены друг другу, – обратился он к Раймону, – хотя, возможно, вы и не помните меня. Я был на свадьбе моей возлюбленной кузины.

– К сожалению, не имею чести помнить вас, сударь.

– Да, все происходило столь поспешно – неудивительно! – произнес Кантильен с показным сочувствием. – Впрочем, я понимаю и уважаю – служба нашему государству и его властителям превыше всего! Да.

– Мы не ждали вашего визита, – произнесла Жанна и с удивлением обнаружила, что голос не дрожит.

– Верно, – кивнул кузен. – Однако я решил, что оплакивать моего отца лучше с родственниками. К сожалению, моя матушка, а также тетя с дядей скорбят, не принося утешения. Потому я и решил, что небольшая прогулка на юг развеет мою печаль.

– Непохоже, будто вы в трауре, – заметил Раймон. И действительно, костюм Кантильена можно было назвать каким угодно, только не похоронным.

– Но вы же понимаете, шевалье, это все условности! Тем не менее сердце мое обливается слезами, которые часто наворачиваются на глаза. И я хотел бы поговорить наедине с моей любимой кузиной, возможно она сумеет меня утешить.

– Если вы не заметили, дорогой родственник, – не сдался Раймон, – то у нас прием в самом разгаре. И моя супруга не может покидать его надолго.

Жанна снова посмотрела на него: по всей видимости, мужу не понравился внезапно заявившийся родич. Это хорошо: хуже, если бы Раймон нашел с Кантильеном общий язык, а тот возьми да и выложи правду. Жанне вновь сделалось стыдно. Стыдно обманывать, стоять рядом с человеком, в которого влюблена, и не иметь возможности рассказать ему… Но об этом можно подумать позже, сейчас следует отделаться от кузена. Ему здесь не место.

– Раймон, – произнесла она мягко, – я переговорю с Кантильеном, но обещаю отсутствовать не дольше четверти часа.

– Вы обещаете? – переспросил он. – О, хорошо. Не более этого времени. Вы сказали!

– Я пойду с тобой, – заявила Элоиза, однако Кантильен остановил мадам де Салль легким взмахом руки.

– Прошу прощения, но нет, любезная. По вас я соскучился меньше, чем по моей кузине. И новости, которые я ей привез, новости из ее родного дома, предназначены только ей, а не вам. Благодарю, шевалье, – снова поклонился он Раймону. – Я обещаю, что украду вашу… супругу совсем ненадолго.

Только Жанна заметила крохотную паузу перед одним из слов. Но Кантильен знал, что она заметит. О, в эти игры он умел играть превосходно!

Они вышли из бального зала, молча миновали коридор и прошли через распахнутые двери в столовую, а оттуда – в семейную гостиную. Уже давно наступил вечер, довольно прохладный для лета, и двери в сад были прикрыты. Жанна не стала их открывать. Кто знает, может, влюбленная парочка из приглашенных гостей прогуливается под лунным светом по дорожкам средь благоухающих роз. Не годится, чтобы кто-то услышал беседу «любимых родственников».

Жанна остановилась у камина и повернулась к кузену.

– Итак, Кантильен. Зачем ты приехал?

– Так ты встречаешь меня? – усмехнулся он и прошелся по комнате, рассматривая вазы, картины и статуэтки на столах. – Милая Аньес! А я ведь скучал. Скучал по твоим шуткам и задору. Когда ты уехала, в нашей глуши и вовсе настала грусть, как будто всех нас зарыли живьем. Твои родители, кстати, – повернулся он к Жанне, – здравствуют и непременно прислали бы тебе привет, если бы узнали, куда я направляюсь.