Слава, любовь и скандалы - Джудит Крэнц

А что касается его загробной жизни и бессмертной души, о которой так беспокоится Мэри Джейн, то с ними Перри сам как-нибудь разберется. Пока у него есть Маги, он непобедим.

Маги приехала встречать его в Шербур. Перри получал свой багаж и сразу же увидел ее по другую сторону барьера. На ее лице застыло выражение ожидания и еле сдерживаемого возбуждения. Каждый день долгого путешествия по штормовому океану он представлял себе этот момент. И вот остались считаные секунды. Сейчас тягостные недели разлуки окажутся позади. Перри не терпелось сжать Маги в объятиях, но он все-таки предпочел бы, чтобы они встретились позже, уже в Париже. За четыре часа под неторопливый перестук колес он бы нашел необходимые слова, чтобы обрисовать Маги их совместное будущее в самых ярких красках. Мэри Джейн окончательно и бесповоротно отказалась дать ему развод, и Перри пока не мог относиться к этому с оптимизмом.

И тут Маги вдруг выбежала из-за барьера, подлетела к Перри и осыпала его лицо поцелуями. Заворчавшему было на нее таможеннику она сказала на арго что-то такое, отчего он вдруг смутился, покраснел и тут же сменил гнев на милость.

— Дорогой мой, у меня такая новость! Это не может ждать! Я встала в четыре часа утра, чтобы успеть… О Перри! — Маги вдруг замолчала.

А он едва понимал смысл ее слов, потому что просто не мог на нее наглядеться, как в самую первую их встречу. Он ответил ей какой-то непритязательной шуткой, как если бы они продолжали только что прерванный разговор, а его пальцы нежно гладили щеки Маги.

— Если это не может ждать, почему же ты мне ничего не говоришь?

— Я слишком смущена, — ответила она, и ее лицо на фоне темного шелковистого меха собольей шубки казалось белоснежным.

— С каких это пор ты стала такой стыдливой? — поинтересовался Перри. Он и забыл, насколько юная, упругая у нее кожа.

— Я всегда была застенчивой. Я просто это скрывала. И люди никогда ни о чем не догадывались, потому что я слишком высокого роста, чтобы они могли заглянуть мне в лицо. — Маги говорила нервно, быстро.

— И ты встала в четыре утра, чтобы поведать мне о своей скромности? Твой рост тоже весьма интересная тема для разговора, но лишить себя сна ради этого…

— Угадай, — Маги отстранилась и приложила палец к губам.

— Ты уволила кухарку?

— Прошу тебя, будь серьезным, — попросила она.

— Дорогая, мы с тобой не виделись почти два месяца, а в твоих письмах не было и намека на тайну. Подожди минутку… Я, кажется, догадался! Вчера в ресторане Прюнье ты обнаружила жемчужину в раковине с устрицей, и теперь тебе хочется украсить ею мою булавку для галстука.

— Теплее, теплее, — прошептала Маги.

— Ты нашла уникальную модистку, о которой никто в Париже еще не знает; тебе предложили роль в фильме вместе с Рудольфом Валентино, и ты оставляешь меня, чтобы отправиться в Голливуд; ты купила замок в провинции, и мы сможем проводить там выходные; ты научилась кататься на коньках; ты выиграла соревнование среди исполнителей танго… Мне продолжать или я могу все же поцеловать тебя?

Маги глубоко вздохнула и перешла с французского на английский:

— У меня будет ребенок. Нет, не так. У нас будет ребенок.

— Это невозможно!

— Меня уже тошнит по утрам, — с робкой гордостью заявила Маги.

— Маги… Я никогда не мог иметь детей.

— Теперь ты живешь с другой женщиной, и все изменилось. — Ее губы улыбались, но глаза смотрели с тревогой.

— Я просто не могу в это поверить, — ошеломленно произнес Перри.

— Значит, ты не рад? О, я так боялась этого, Перри. Мне очень жаль…

— Нет! Господи, ты не должна ни о чем жалеть. Не говори так. Маги, моя дорогая, ты даже представить себе не можешь, как я всегда хотел ребенка. Я перестал надеяться много лет назад. Это самая замечательная новость! — Слезы радости потекли из его глаз, и, как только Маги увидела это, ее алебастровые щеки окрасил нежный румянец.

Пока Перри был в Штатах, Маги то радовалась, то впадала в отчаяние, то ликовала, то дрожала от страха. А вдруг она не станет его женой? Как только Перри уехал, она стала подозревать, что беременна, но почему-то постеснялась написать ему об этом. А вдруг она ошиблась? Теперь Маги была уже почти три месяца беременна. Это подтвердил и врач.

— Благодарение господу, что этого не случилось раньше, — сказала Пола, когда Маги поделилась с ней новостью. — Если бы ты забеременела от Мистраля, я бы посоветовала тебе избавиться от ребенка. Я знаю нескольких врачей, которые отлично справились бы с этой работой. Но Перри ты можешь доверять, он честный и хороший человек. Согласна, проблема с его разводом существует, но все можно уладить раньше или позже. Я не сомневаюсь в том, что американцы разводятся направо и налево. И ты только подумай, Маги, у тебя будет и муж, и ребенок… Я в своей жизни сожалею только о том, что у меня нет детей. Но у тебя, малышка, будет все. Признаюсь, я тебе завидую.

Маги снова и снова повторяла про себя слова Полы, искренне надеясь, что они окажутся правдой. И теперь она склонила голову на плечо Перри.

— Обними меня покрепче, ты даже не можешь себе представить, как ты мне нужен. — И Маги надолго замолчала. Только по дороге в Париж она наконец решилась спросить с напускной легкостью:

— Что же все-таки тебе сказала твоя жена?

— Все будет в полном порядке, дорогая, — немедленно ответил Перри. — Это всего лишь вопрос времени.

— Мы ведь не можем заставить Ватикан поторопиться, я полагаю?

— Ты хочешь знать, буду ли я свободен к тому времени, когда родится ребенок?

— Я на это надеялась, — призналась Маги.

Перри помолчал немного, потом заговорил негромко:

— Боюсь, что это невозможно, Маги. Но тебе не о чем тревожиться. Я клянусь тебе, что, когда наш малыш подрастет достаточно, чтобы разбираться в таких вопросах, мы будем уже обычной супружеской парой, как и многие другие. А пока ты должна как следует заботиться о себе, чтобы не случилось ничего плохого.

— Плохого?

— Я так хочу этого ребенка, Маги.

Теодора Люнель родилась в мае 1928 года. Ее имя означало «дар божий» в переводе с греческого, и родители решили, что оно очень подходит их дочери. Малышка была удивительным ребенком с первого дня жизни: редко плакала, отлично ела, спокойно спала по ночам и просыпалась с улыбкой. И она была необыкновенной красавицей. Тем, кто думает, что все маленькие дети красивы, можно посоветовать пройтись по палате с новорожденными, чтобы понять: все груднички очаровательны в своей беспомощности, но никого из них нельзя назвать красивым. Тедди, чьи черты сразу были четко обрисованы без обычной младенческой расплывчивости, а светло-рыжие волосы вились, стала принцессой в детской палате.

Перри Килкаллен почувствовал свою правоту как никогда раньше. Атавистическая потребность продолжения рода, которую он скрывал долгие годы, пробудила в нем больше эмоций, чем он ожидал. Чудо рождения ребенка, его собственного ребенка, поглотило его, и Маги, прикованная после родов на две недели к постели, ощутила приступ ревности, но немедленно устыдилась своих чувств.

Больше всего радости ей доставляли ночные кормления, когда она оставалась с малышкой одна.

— Маленький ублюдок, — шептала она дочери с нежностью и любовью, — маленький обожаемый ублюдок, откуда в тебе эта снисходительность? Ты смотришь на мир с таким достоинством, даже когда сосешь мою грудь, что тебя можно принять за наследную принцессу. Ага, ты принимаешь себя всерьез, верно? И не думаешь о своей бедной матери. Ублюдок и дочь ублюдка, маленький двойной ублюдок, тебе следовало бы уделять мне побольше внимания. Ты только подумай о тех муках, через которые мне пришлось пройти, чтобы ты появилась на свет. Я требую некоторого уважения. Но разве тебе есть до этого дело? У меня не было матери, которая кормила бы меня грудью, и все же я выжила. Ты самый счастливый ребенок на свете, и все-таки ублюдок.

Когда Перри и Маги бывали вместе, они ни разу не заговаривали о том, что дочь носит фамилию матери. Перри не уставал повторять, что все будет исправлено, как только они поженятся. И все же это беспокоило Маги больше, чем она ожидала. Она редко вспоминала о собственном незаконном рождении, но, когда появилась Тедди, в мыслях Маги снова возник школьный двор и то, как яростно она била любого, кто называл ее ублюдком. Она не пасовала даже перед теми, кто был старше и сильнее, поэтому ее очень скоро оставили в покое. Ей казалось, что, если она сама будет называть Тедди ублюдком, никто другой этого сделать не посмеет. Она отсасывала яд прежде, чем он начнет циркулировать в крови ее дочери.

Маги поделилась своими страхами и сомнениями только с Полой. Вскоре после того, как Маги и ребенок снова оказались дома, Пола, часто навещавшая их в больнице, получила приглашение к чаю. Оставшись с Маги наедине, она сурово отчитала ее: