Легавые. Ружье. Загадка Глухого - Хантер Эван (Ивэн)

— Подождите минутку! — воскликнул Ди Филиппи. — А что если те двое…

— Доминик! Я очень рекомендую вам помолчать!

— Помолчать? А сколько мне могут впаять за это самое недоносительство? .

— Это зависит от того, что они задумали, — ответил Мейер.

— Доминик!

— Если они совершат преступление, которое карается смертной казнью или пожизненным заключением, ты получишь пять лет. Если они…

— А как насчет ограбления…

— Доминик! Как ваш адвокат я еще раз решительно советую вам…

— Они задумали ограбление? — спросил Мейер.

— Вы мне не ответили.

— Если они совершат ограбление, а ты возьмешь у них деньги за недоносительство, то угодишь за решетку на три года.

— Дела! — сказал Ди Филиппи.

— Будешь отвечать на вопросы?

— А вы меня отпустите?

— Доминик, вы не обязаны…

— А вы хотите угодить в тюрягу на три года? — обернулся к Бауму его подопечный.

— У них нет оснований для…

— Черта с два! Откуда они узнали, что ограбление назначено на пятнадцатое марта? Как им это стало известно? Сорока на хвосте принесла?

— Мы с тобой играем в открытую, Доминик, — сказал Уиллис. — Ты уж поверь, мы бы не стали с тобой так откровенничать, если бы это дело было менее серьезным. Выбирай: либо ты помогаешь нам, либо мы тебя арестовываем и твою судьбу будет решать суд. Но так или иначе, факт ареста и привлечения к суду испортят тебе биографию. Впрочем, решай сам.

— Это давление! — воскликнул адвокат.

— Такова жизнь, — заметил Уиллис.

— Я расскажу вам все, что знаю, — пообещал Ди Филиппи.

Знал он немало и выложил все.

Он сообщил, что в пятницу, на восемь вечера, намечено ограбление хозяина швейного ателье на Калвер-авеню. Причина, по которой они выбрали этот день и час, заключалась в том, что по пятницам хозяин Джон Марио Виченцо забирал недельную выручку и уносил ее домой в маленьком металлическом ящике. В субботу утром его супруга Лаура относила ее в Попечительский банк. Это был единственный банк, работавший в субботу. Правда, До обеда, потому что банковские служащие тоже терпеть не могут работать по выходным.

Джон Марио Виченцо, или Джон Портной, как звали го местные жители, был семидесятилетним стариком, а значит, мог оказаться легкой добычей. По словам Ди Филиппи, улов обещал быть богатым, и всем хватило бы с лихвой, даже если поделить на троих. Ла Бреска и Калуччи собирались войти в ателье без десяти восемь — как раз перед тем, как Джон Портной обычно опускал жалюзи на витрине. Вместо него это должен был сделать Ла Бреска, а Калуччи под дулом револьвера отведет хошина в заднюю комнатку и свяжет по рукам и ногам. 1атем налетчики собирались забрать всю недельную выручку и отчалить. Жизнь Джона Портного зависела от ТОГО, как он поведет себя в этой ситуации.

Ди Филиппи объяснил, что все это он случайно услышал как-то вечером в пиццерии на Южной Третьей 'Лице. Ла Бреска и Калуччи сидели за Соседним столиком с так увлеклись беседой, что заговорили слишком громко, начала Ди Филиппи возмутился — два итальянца собираются ограбить третьего, — но затем он подумал: какого чорта! Его дело сторона, и вообще он никогда не был | стукачом. Но это произошло еще до того злополучного Юксерского поединка, на котором он проиграл деньги. Размышляя, где бы разжиться наличностью, он вспомнил о подслушанном разговоре и решил погреть на этом руки, надеясь, что ребята не станут особо упрямиться, потому, добыча ожидалась приличной и всем досталось бы по хорошему куску.

— Сколько же вы предполагали взять? — поинтересовался Уиллис.

— Страшное дело! — воскликнул Ди Филиппи, закатывая глаза. — Долларов четыреста, а то и больше!

ГЛАВА XI

Среда оказалась богатой событиями.

Во-первых, кто-то похитил из дежурной комнаты следственного отдела пишущую машинку, шесть шариковых ручек, электрический вентилятор, термос, жестянку трубочного табака и четыре куска мыла.

Никто не понимал, как это могло случиться. Даже Стив Карелла. Он выписался из больницы и теперь ходил заклеенный пластырем. Кто-то сказал, что, если Карелла еще не оправился, ему и следует заняться разгадкой таинственной кражи. Но лейтенант Бирнс рассудил иначе и поручил Карелле и Уиллису устроить засаду в ателье. Ровно в полдень сыщики отправились через весь город к Джону Портному.

Но до этого произошло много всяких событий. Среда' оказалась насыщенным днем.

В восемь утра патрульный, совершавший обход, в одном из подъездов наткнулся на покойника. Беднягу кто-то подпалил. Это означало, что «пожарники» снова взялись за свое дело и нужно было что-то срочно предпринимать, пока они не уничтожили всех городских бродяг. Клинг, который принял сообщение по телефону, велел патрульному оставаться на месте до приезда санитарной машины. Патрульный сказал, что в подъезде, да и по всей улице, страшно воняет паленым мясом, но Клинг, посочувствовав, объяснил, «гго снять его с поста может только капитан Фрик.

В 9.15 появилась Сумасшедшая Сейди и сообщила, что накануне вечером ее пытался обесчестить сексуальный маньяк. Сумасшедшей Сейда было семьдесят восемь лет, и все эти годы она ревностно оберегала свою девственность. По средам эта беззубая, сморщенная карга сообщала детективам 87-го участка лично или по телефону, что накануне в ее спальню ворвался мужчина. Он пытался сорвать с нее рубашку и изнасиловать. Впервые Сейди поведала о покушении на ее невинность четыре года назад, и полицейские решили, «гго в их родном участке появился новый Джек-Потрошитель. Делу был дан ход, и детектив Энди Паркер провел не одну ночь в ее квартире. Но в следующую среду Сейди опять пожаловала в участок, чтобы сообщить о новой выходке маньяка, хотя накануне Паркер, не смыкая глаз, всю ночь дежурил в ее кухне. Местные остряки решили, что Энди и есть неуловимый маньяк, но сам сыщик не видел в этом ничего смешного. Всем стало ясно, что Сейди рехнулась и теперь будет регулярно развлекать детективов подобными байками. Никто и не предполагал, что жалобы будут поступать аккуратно по средам и воображение Сейди окажется столь же убогим, что и мебель в дежурной комнате следственного отдела. Насильник всегда был высоким и смуглым, похожим на Рудольфа Валентино[10],— в черном плаще, накинутом на фрак, белой рубашке, черном галстуке-бабочке и лакированных туфлях. Ширинка брюк застегивалась на пять пуговиц. Маньяк медленно расстегивал брюки, предупредив Сейдй, что, если она пикнет, ей не сдобровать. Сейди же следила за ним с неизменным ужасом и, когда он извлекал свой «предмет», истошно кричала. Тогда маньяк обращался в бегство. Словно Дуглас Фербенкс, он прыгал на пожарную лестницу и спускался на задний днор.

Сегодняшний рассказ был точной копией того, что Сейди сообщала сыщикам 87-го участка каждую неделю. Уиллис заверил ее, что все будет сделано и злодей понесет шслуженную кару. Сумасшедшая Сейди покинула участок довольная, с явным нетерпением ожидая следующей среды.

В 9.45 появилась женщина и заявила о пропаже мужа. Это была симпатичная брюнетка лет тридцати пяти, в членом пальто шод стать ее ирландским глазам и с морозным румянцем на щеках. Несмотря на пропажу супруга, она излучала жизненную энергию. Расспросив красотку, Мейер установил, что пропавший супругом не являлся, к был мужем лучшей подруги, что жила рядом на Эй- нсли-авеню. Затем она рассказала, что в течение последних грех лет и четырех месяцев у нее и мужа лучшей подруги была «связь». Они нежно любили друг друга и ни разу in это время не поссорились. Но вчера вечером, когда подруга пошла в церковь, муж и зеленоглазая красотка страшно повздорили: он хотел «сделать это» (ее выражение) на диване в собственной гостиной, хотя в соседней комнате спали четверо его детей. Она наотрез отказалась («Это. же неприлично!»), а он, надев пальто и шляпу, ушел и до сих пор не вернулся. Лучшая подруга решила, что муж загулял (судя по всему, он любил хлебйуть лишнего), но зеленоглазая красотка корила себя на чем свет стоит: он ушел явно из*за неё, и знай она, что так получится, конечно, уступила бы ему («Вы ведь знаете мужчин!»). .. .