Легавые. Ружье. Загадка Глухого - Хантер Эван (Ивэн)

— Кому болтает?

— Один парень из этой группы давно балуется наркотиками. Начал, когда группы и в помине не было. Через него я и вышел на Ди Филиппи. Мой парень говорит, что на днях они вместе были в двух-трех притонах и Ди Филиппи трепался насчет дельца.

— Он сказал, в чем оно заключается?

— Нет.

— Курили марихуану?

— Да. Светская жизнь…

— Может, Ди Филиппи просто обкурился марихуаны?

— Это запросто.

— Тогда он мог все выдумать.

— Вряд ли.

— Он не говорил, когда должно состояться дельце?

— Нет.

— Невелик улов.

— Но полсотни-то стоит, а?

— Десятку, — сказал Уиллис. -

— Слушай, я же из кожи лез вон, чтобы раскопать Аля тебя этого Дома.

— Кстати, чуть не забыл, — сказал Уиллис.

— Да?

— Прогони свою дочку.

— Кого, кого?

— Я имею в виду ту самую девицу. Когда я зайду к тебе в следующий раз, чтобы духу ее не было!

— Это еще почему?

— Я тут подумал и решил, что мне это не нравится.

— Я уже дважды ее выставлял, — сообщил Доннер. — Но она оба раза возвращалась.

— Тогда, может, ты купишь ей на эту десятку билет домой в Джорджию?

— Запросто. И еще десятку пожертвую Армии спасения, — ехидно ртозвался Доннер.

— Короче, чтоб ее больше не было!

— С каких это пор ты стал моралистом?

— Минуту назад.

— Я думал, ты деловой человек.

— Правильно думал. Давай договоримся: ты прогоняешь эту девицу, а я забываю все, что знаю о тебе сейчас и что узнаю потом.

— Ты это серьезно?

— Абсолютно. Я не хочу, чтобы она жила у тебя. Гели я еще раз застану ее в твоем доме, то поступлю < тобой по закону. '

— И потеряешь ценного работника.

— Что поделаешь, — вздохнул Уиллис. — Придется тиснуть зубы и обойтись без тебя.

— Иной раз я сам себе удивляюсь: зачем я помогаю 1ким, как ты? — вздохнул Доннер.

— Когда у меня будет свободная минутка, я тебе истолкую, — пообещал Уиллис. — Ну как, договорились?

— Ладно. С тебя полтинник.

— Я сказал — десятка!

— Ну хотя бы двадцать.

— За такую ерунду?

— Но это. же след!

— И не более того.

— Ну и что? Такие сведения стоят четвертной, не меньше.

— Ладно, получишь пятнадцать, так уж и быть, — сказал Уиллис и повесил трубку.

И сейчас же зазвонил телефон.

— Восемьдесят седьмой участок, Уиллис слушает.

— Хел, это Арти, из школы. >

— Слушаю.

— Пять минут назад Ла Бреска позвонил матери.

— Они говорили по-итальянски?

— По-английски. Он сказал ей, что ждет звонка от Доминика Ди Филиппи. Похоже, это наш клиент, а?

— Похоже, — ответил Уиллис.

— Он велел передать Ди Филиппи, что встретится q ним в обеденный перерыв на углу Соборной и Седьмой.

— Ди Филиппи еще не звонил?

— Нет. Они говорили минут пять назад.

— Отлично. Когда, говоришь, они должны встретиться?

— В половине первого.

— На углу Соборной и Седьмой?

— Именно, — ответил Браун.

— Мы пошлем туда человека.

— Я еще позвоню, — сказал Браун. — У меня ведь есть второй клиент.

Он перезвонил через пять минут.

— Звонил Ди Филиппи, — сообщил он. — Миссис Ла Бреска передала ему то, что просил сын. Ну что, нашли наконец, кого искали?

— Очень может быть, — сказал Уиллис.

Мейер и Клинг сидели в «крайслере» на Соборной улице и наблюдали, как Тони Ла Бреска топчется у автобусной остановки. Часы на соборе показывали 12.20. Ла Бреска пришел раньше и явно нервничал. Он ходил взад и вперед по тротуару и поглядывал то на соборные часы, то на свои.

— Историческая встреча, — усмехнулся Клинг.

— Совещание на высшем уровне, — отозвался Мейер.

— Точно. Ла Бреска скажет Дому, что решено поделить добычу на троих. А пока Калуччи обдумает, утопить ею в реке или нет.

— Убежден, что старину Дома закатают в асфальт. Готов побиться об заклад.

Часы на соборе пробили половину. Площадь наполнилась звоном. Некоторые прохожие поглядывали на колокольню. Но большинство, подняв воротники, спешили дальше.

— Что-то Дом запаздывает, — сказал Мейер.

— Полюбуйся на Тони, — отозвался Клинг. — С ним сейчас случится припадок.

— Это точно, — усмехнулся Мейер.

В машине была включена печка —. тепло, уютно, хотелось подремать. Он не завидовал Ла Бреске, топтавшемуся на перекрестке, продуваемом всеми ветрами.

— Как будем действовать? — осведомился Клинг.

— Когда встреча в верхах закончится, беремся за Дома.

— А почему бы не взять обоих?

— Что же мы им предъявим?

— Нам стало известно, что Ла Бреска что-то задумал. Сговор с преступными намерениями, статья пятьсот восьмидесятая.

— Разве это повод для ареста? Я бы проследил за ними и взял тепленькими на месте преступления.

— Если он связан с Глухим, — сказал Клинг, — то уже совершил два преступления. Причем тяжких.

— Если бы да кабы…

— Думаешь, он не знает Глухого?

— Боюсь, что нет.

— Я в этом не уверен, — молвил Клинг.

— Может, Дом внесет ясность?

— Если придет.

— Который час?

— Без двадцати.

Они продолжали следить за Ла Бреской. Тот расхаживал взад и вперед, заметно нервничал, похлопывая себя но бокам, чтобы согреться. На нем была та же бежевая куртка, в которой он приходил за банкой в Гровер-парк, гот же зеленый шарф и те же ботинки.

— Смотри! — шепнул вдруг Мейер.

— Что такое?

— Машина на той стороне. Подъезжает к тротуару.

— Ну и что?

— Это тот самый черный «бьюик», Берт. А в нем блондинка.

Мейер завел мотор. Ла Бреска заметил «бьюик» и быстро зашагал к нему. Детективы отчетливо видели, как взметнулась грива блондинки, когда она наклонилась открыть дверцу Ла Бреске. Тот сел в машину. «Бьюик» тронулся с места.

— Что будем делать? — спросил Клинг.

— Едем за ними.

— А Дом?

— Может, красотка как раз везет Ла Браску к Дому?

— А если нет?

— Что мы теряем? — спросил в свою очередь Мейер.

— Мы можем потерять Дома.

— Слава Богу, они не пошли пешком, — вздохнул Мейер, и «крайслер» двинулся в путь.

Они ехали по старой части города. Узкие улицы, дома, прижавшиеся друг к другу, пешеходы, переходящие дорогу где вздумается. Не обращая внимания на красный свет, они лавировали между машинами.

— Вот бы их всех оштрафовать! — сладострастно шептал Мейер.

— Не упусти «бьюик», — отозвался Клинг.

— Я что, новичок?

— А кто упустил его на прошлой неделе?

— Но тогда я был на своих двоих.

— Они поворачивают налево!

— Вижу.

«Бьюик» повернул налево и выехал на широкую магистраль вдоль реки Дикс. Река была скована льдом от берега до берега — событие, зарегистрированное до этого в городских анналах лишь дважды. Лишенная обычной пароходной суеты, она тянулась до самого Калм-Пойнти плоская, словно канзасская прерия, ледяная лента под снежным покрывалом. По реке гулял ветер, деревья по обе стороны проспекта гнулись под напором его бешеным атак. Даже тяжелому «бьюику» приходилось несладко, Он мчался навстречу урагану, слегка виляя на заснеженной мостовой, но блондинка крепко держала руль. Наконец машина остановилась у обочины. Если не считать вок ветра, на проспекте было очень тихо. Словно гигантские безголовые птицы, в воздухе парили газеты. На середину проезжей части с грохотом выкатился мусорный бак.

Остановив машину за квартал от «бьюика», Мейер и Клинг пристально следили за черным автомобилем. Ветер выл так, что рации не было слышно. Клингу пришлось прибавить громкость.

— Что теперь делать? — спросил он.

— Ждать, — ответил Мейер.

— Когда они кончат беседовать, будем брать девицу? — спросил Клинг.

— Да.

— Думаешь, она что-нибудь знает?

— Надеюсь, да.

— А я в этом не уверен. Ведь Калуччи говорил, что делить надо пополам. Если бы она была с ними заодно…

— Может, это подруга Дома?

— И он прислал ее вместо себя?