Белорусский набат - Дмитрий Черкасов

Рокотов потянулся, переоделся, сунул в карман несколько крупных купюр и захлопнул за собой дверь квартиры.

В городе заодно можно будет и перекусить.

Когда российский танкер «Волга нефть 137» миновал внешний рейд порта Ормуз, над баком и ютом появились огромные двухвинтовые «Морские Рыцари» с белыми звездами на бортах. [28]

Справа и слева от танкера вынырнули из темноты, держась всего в десяти метрах от спокойной поверхности моря, три «Морских Ястреба» [29].

Открылись боковые люки «Рыцарей», вылетели длинные тросы, и на палубу танкера заскользили темные фигуры с перекинутыми за спину автоматическими винтовками.

Вахтенный на мостике нажал кнопку экстренного вызова капитана и щелкнул тумблером пожарной сигнализации. По всему судну раздался противный дребезжащий звук. Одновременно с этим танкер водоизмещением восемьдесят четыре тысячи тонн начал замедлять ход.

По металлической лестнице загрохотали подошвы армейских ботинок и в рубку вломились трое «морских котиков», наряженных в черные комбинезоны со множеством карманов и с размалеванными краской лицами.

В штурмана и вахтенного уставились два дула М16АЗ и один револьвер «Ruger Speed Six» [30], которым был вооружен старший группы.

— US Navy special forces! Stop the engines and get ready for inspection! [31]

— Вот ведь идиоты, — по русски сказал штурман. — Никак наиграться не могут. Меня, Вася, за этот год уже третий раз останавливают...

— Be silent! [32]— приказал американец, который все же разобрал в сказанной штурманом фразе слово «идиот».

Столь пренебрежительное отношение к Корпусу морской пехоты США ему не понравилось.

— We don't know english [33], — издевательским тоном заявил вахтенный, намеренно коверкая произношение. — Учите русский, козлики.

Штурман хмыкнул.

Американцы переглянулись. Общение с не говорящими по английски моряками в их планы не входило. Один из пехотинцев вышел обратно за дверь.

— Их двое и нас двое, — сообщил вахтенный, разглядывая напряженных спецназовцев. — Может, набьем морду, и за борт?

— Не, их еще на палубе как тараканов, — штурман склонил голову на плечо и критически осмотрел американцев с головы до ног.

— Stop talking! [34]— не выдержал пехотинец.

— Вася, а чо он такое говорит? — притворно удивился штурман. — Чо это такое — «стоп токинг» ?

— Сам в сумлениях, — вахтенный озадаченно почесал подбородок. — «Модерн токинг» знаю, это дуэт двух писклявых педерастов, а вот «стоп токинг»...

— Может, они название группы поменяли? — продолжил издевательство штурман.

— А эти дурики что, их почитатели? — вахтенный поддержал беседу. — Может быть, вон как на гомиков похожи. Все в черном, штаны в обтяжку...

Штурман решил усугубить низведение гордости американской армии.

— Hey, fellows, are you the faggots? Solve our dispute, please... [35]

Пехотинцы задохнулись от ярости.

— Развлекаемся? — на мостик вошел капитан в сопровождении двоих американцев.

— Так скучно же молча стоять, — нашелся вахтенный. — Эти по русски ни бум бум, вот и приходится друг с дружкой базарить.

— Машина остановлена?

— Да, — посерьезнел штурман.

— Малый назад.

— Есть малый назад, — штурман передвинул рукоять управления на себя. — Что происходит, Андрей Кузьмич?

— Подозрения на транспортировку иракской нефти. Утром будут брать пробы из танков.

— А чего не сейчас?

— Спроси чего полегче...

Американцы стояли спокойно и в разговор не вмешивались.

Напряжение постепенно спадало.

Русский капитан прекрасно говорил по английски и только пожал плечами на приказ капитана морской пехоты США остановить судно для проверки. Надо так надо. Американский флот наглухо запирал Персидский залив и высаживал досмотровые группы на каждое пятое судно.

В случае с «Волгонефтью» это был, конечно же, идиотизм. Местоположение танкера, оборудованного новейшей английской навигационной спутниковой системой, можно было определить с точностью до четверти мили и заранее получить информацию, что он ни в какой иракский порт не заходил. И даже не приближался к иракским территориальным водам. Но американцам было мало просто блокады, им требовались еще ежедневные, вернее — еженощные, демонстрации собственного превосходства. Что обходилось казне Соединенных Штатов в круглую сумму, регулярно выплачиваемую за задержки рейсов наливных судов.

Но престиж дороже.

— Сообщите пилотам, чтобы отвели вертолеты подальше, — капитан повернулся к старшему у американцев. — Инерция у нас большая, корпус может повести в сторону, а ваши машины висят почти вплотную к бортам.

— Roger [36], — кивнул пехотинец. — Надеюсь, осложнений не будет?

— Мне кажется, что оружие у вас, а не у меня, — проворчал капитан, не испытывающий никакого пиетета перед «морскими котиками». — И скажите вашим людям, чтобы к экипажу по пустякам не лезли. Во избежание недоразумений. Иначе я буду вынужден подать докладную записку вашему начальству.

Бюрократия в США развита еще больше, чем в России, и капитан танкера знал, что говорит. Командиру группы спецназовцев будет довольно тяжело оправдаться, если окажется, что он или его люди применили неоправданную силу к гражданскому экипажу. Особенно неприятно будет в том случае, если история попадет в газеты. А судя по злому лицу русского моряка, он свое обещание сдержит. В случае конфликта будут и официальное письмо, и интервью, и ноты протеста, и обращение в международный суд.

— Мы же не пираты, — американец попытался разрядить обстановку. — С вашим экипажем будут обращаться достойно и никак не ограничивать его свободу. Единственное, что я обязан сделать, так это запереть радиорубку.

— Когда у меня будет возможность связаться с российским посольством?

— Мы направим вашему послу извещение сегодня же утром, — пехотинец посмотрел на здоровенный хронометр, — через два с половиной часа. Сразу после забора проб мы разблокируем связь.

— Хорошо, — криво усмехнулся капитан. И мысленно задал себе вопрос: как эксперты определят точное происхождение «черного золота», если и Иран, откуда шел танкер, и Ирак качают ее из одного и того же нефтеносного пласта? Бессмыслица получается...

— Михаил Сергеевич, это не ответ! — Президент Беларуси положил тяжелые ладони на две стопки документов. — Что значит: трудно уследить? Таможенный союз с Россией — это вам не скобяная лавочка! Кто конкретно проворонил эти эшелоны с металлом?

— Александр Григорьевич! — взмолился премьер министр. — По документам то все в порядке. Платежи в бюджет прошли, у меня и сомнений то не было...

Глава Государства насупился.

— Хорошо. Допустим... Но шесть тысяч тонн меди и никеля! Три состава!

— Я думал, они идут на МАЗ...

— А зачем МАЗу столько цветного металла, вы не подумали?

Снегирь опустил голову.

В прекрасно налаженную схему контрабанды «лома» из России в страны Балтии вмешался его величество случай. На железнодорожном узле сцепщики перепутали номера вагонов и по ошибке оставили два контейнера с медью на разгрузочной платформе, где ими заинтересовалась транспортная милиция.

Подняли документы, обнаружили, что металл, заявленный для нужд республики, пошел транзитом, и возбудили уголовное дело.

К расследованию подключился КГБ, ибо речь шла о контрабанде в особо крупных размерах. И о случившемся доложили Батьке.

Премьер министр, замглавы администрации и пресс секретарь Президента, курировавшие этот нелегальный канал вывоза цветного металла, потеряли хороший источник дохода. На их счастье, все бизнесмены фигуранты проживали в других государствах и доказать причастность чиновников к афере было практически невозможно.

Литовцы просто не станут разговаривать с «подручными нелегитимного диктатора», с российской стороны тоже все достаточно прикрыто, ибо одним из контрагентов Снегиря выступал начальник хозяйственного управления Генеральной прокуратуры Харпсихоров.

— Не опускайте глаза! — разозлился Батька. — Почему вы ведете себя как нашкодивший первоклашка? Я что, из вас ответы клещами должен вытаскивать?

— Я думаю, что можно предпринять, — нашелся премьер.

— Раньше надо было думать. Теперь вот еще что: почему половина таможенных платежей проходит через «Парекс банк»?

— Он уполномочен на обмен валюты Эстонии, Литвы и Латвии.

— Вам известно, что запрещено проводить бюджетные средства через иностранные банки?

— Известно...

— А раз известно, то какого черта это происходит? — Лукашенко был в ярости.

— У нас с ними договор с девяносто третьего года. Истекает только в январе двухтысячного. В случае разрыва соглашения по нашей инициативе мы обязаны выплатить огромную неустойку, почти двенадцать миллионов долларов, — Снегирь стер со щеки выступивший от страха пот. — Я не могу взять на себя такую ответственность. Вы же сами, Александр Григорьевич, с меня за это спросите.