Проклятие Огненной Лошади - Виталий Михайлович Егоров

На второй день Мила в любимом кафе угощалась лягушками и нашла их довольно вкусными, сравнимыми с куриными окорочками. В конце этого экзотического обеда хозяин заведения вложил в руку девушки брошь в виде стрекозы и объяснил свой поступок:

– Как я уже говорил, будучи простым матросом, влюбился в русскую девушку и назначил ей свидание под Эйфелевой башней. На свидание взял с собой эту серебряную брошь, которую купил у грека-ювелира за небольшую цену, чтобы подарить ей. Но девушка не пришла, позже я узнал, что в это самое время она с родителями уже плыла на пароходе в Америку. Брошь хранилась у меня до сегодняшнего дня, напоминая о моей первой любви, а сегодня я дарю ее вам, мадемуазель, потому что вы так похожи на ту прекрасную девушку моей молодости, и я буду считать, что подарок наконец нашел владелицу.

– Спасибо, месье! – поблагодарила она старика. – Все это так трогательно, и я еле сдерживаю себя, чтобы не расплакаться. Я буду беречь эту брошь как зеницу ока и всегда вспоминать с теплотой в душе сегодняшний наш разговор.

С этими словами Мила встала из-за стола, обняла старика и поцеловала его в щетинистую щеку. Посетители кафе, видя такую картину, удивленно шептались между собой.

А вечером Милу ждала на ужин хозяйка с жареными лягушачьими лапками…

28

Настал выходной день. Адели изредка поглядывала в окно, ожидая появления сына. Когда он зашел в дом, Мила с интересом разглядела возможного суженого и облегченно вздохнула, не найдя ничего общего с Дуремаром Басова. Матис был высокого роста, крепкого телосложения, ширококост. Лицо открытое, с приветливой улыбкой. Не сказать, что красавец, но и не Квазимодо.

Увидев Милу, он немного опешил и представился:

– Меня зовут Матис. А про вас я знаю, мама рассказала.

– И про вас рассказала, – улыбнулась ему Мила. – Мы с мамой ждем вашего появления.

– Людмила, я хочу вам показать Париж, – предложил он. – Сходим в Лувр, посетим концертный зал. Сегодня выступает Тото Кутуньо.

– Ой, это же мой любимый певец! – радостно хлопнула в ладони Мила. – Неужели увижу его наяву!

– Увидите, билеты у меня в кармане. Мне Тото тоже очень нравится.

– А во сколько мне это обойдется? – поинтересовалась Мила, считая в уме стремительно убывающие сантимы и франки в кошельке.

– Не беспокойтесь, Людмила, – махнул рукой Матис. – Я вас приглашаю.

Они ходили по залам Лувра, Матис иногда осторожно брал Милу под руку, но тотчас же отпускал, пытаясь спрятать куда-то свои большие и сильные руки. Видя, что мужчина чувствует себя неуверенно, она легким движением согнула его руку в локте и стала держаться за него, что, несомненно, внесло в его душу равновесие. Она долго и завороженно стояла перед «Моной Лизой», пока Матис не шепнул ей на ушко:

– Людмила, впереди много интересного, нам надо успеть до пяти.

Встрепенувшись, она воскликнула:

– Ах да, нас ждет концерт Тото Кутуньо!

Не до конца посмотрев музей, они там же нашли кафе, перекусили и отправились в концертный зал. Насладившись прекрасными итальянскими мотивами в исполнении любимого певца, вечером они, довольные, возвратились домой.

Адели встретила их в нарядном платье. Стол был накрыт, как никогда, празднично.

После ужина Мила и Матис долго разговаривали, сидя на берегу пруда. Адели с тихой улыбкой принесла им на подносе кофе с десертом и незаметно удалилась, оставив молодых за приятной беседой.

С этого дня Матис постоянно стал приезжать к матери на ужин, так что однажды она со смехом заметила:

– Людмила, я своего сына не могла дождаться месяцами, а как ты появилась у меня в доме, я его вижу каждый день!

* * *

Вот и пролетели три недели. В день отъезда Милы Матис был уже с утра у матери. Прощаясь с хозяйкой, Мила обняла ее и расцеловала со словами:

– Мадам Адели, спасибо вам за гостеприимство. Вы были так добры ко мне, я чувствовала себя как дома. Пусть в вашем доме всегда господствует счастье и покой, а вам желаю здоровья и долгих лет жизни.

– Хотелось бы не покоя, а смеха детей, – грустно вздохнула она, на глаза навернулись слезы. – Людмила, ты нам пиши, мы будем ждать от тебя вестей.

– На всякий случай я оставлю вам свой адрес…

Мила написала на листе бумаги адрес тети Клеопатры, решив, что в скором времени она все равно будет жить у нее, покинув свой родной город.

Матис на своем пикапе доставил Милу в аэропорт. Прежде чем расстаться, она обняла и поцеловала его. Матис, спохватившись, решил сам проявить инициативу и расцеловать ее как следует, но она успела проскользнуть в зону посадки. Он так и остался стоять один, смотря через стекло на Милу, пока та не исчезла из вида.

Спустя месяц после приезда из Франции Мила подала заявление об увольнении и одновременно смогла продать одну из квартир; контейнером отправила домашний скарб и одежду в Сочи к Клеопатре и сдала вторую квартиру арендаторам. Перед отъездом она съездила на кладбище и долго стояла возле могилы мужа, оставив двадцать белых роз.

В ночь отлета позвонила Клеопатра:

– Милочка, здравствуй. Готовы?

– Да, тетя Клеопатра, сидим на чемоданах. Скоро прибудет такси.

– Мила, тут тебе какое-то письмо пришло, по-моему, из Франции.

– Из Франции?! – удивленно спросила она. – От кого?

– А я откуда знаю, написано по-иностранному.

– Это из Франции! – воскликнула она. – Держи его при себе, как прилечу – прочитаю!

Все это время Мила не забывала Матиса. Она хотела, чтобы он написал письмо, и ждала этого письма. Своим женским чутьем Мила уже догадывалась, что Матис в письме будет предлагать ей руку и сердце. Что она ему ответит? Она знала, что ответит ему согласием и поедет на чужбину, чтобы навсегда забыть про Огненную Лошадь, роковые смерти, семейную неурядицу. Любила ли она его? Этот вопрос оставался открытым. Обжегшись на любви, Мила в глубине души уже не мечтала о принце на белом коне, а стремилась найти тихую гавань. Кто его знает, может быть, узнав поближе этого доброго и немного неуклюжего француза, ее сердце всколыхнется с новой силой? Она начнет жизнь с чистого листа. Ей исполнилось двадцать семь лет, впереди была вся жизнь, полная самых радужных надежд.

Через несколько часов Мила уже читала письмо Матиса:

«Дорогая Людмила! Как Вы уехали, для меня наступили серые дни. Не проходит и часа, чтобы я не вспоминал про Вас. Сейчас