Не было бы счастья - Наталия Рощина

И вот настала долгожданная суббота. Шумная компания с удовольствием уплетала пирожки и расстегаи бабы Любы. С самого начала она попросила обойтись без горячительных напитков. Никаких разочарований по этому поводу не возникло. Единственным тонизирующим напитком на столе был чай. Настоящий, ароматный, цейлонский, прибывший в последней посылке от Светиных родителей.

— Везучая ты, Светка, — прожевывая, констатировала Лена Чалая. Староста группы, рыжеволосая хохотушка с пышными для ее возраста формами. — Предки не вмешиваются ежедневно в твою жизнь. Делают свое дело и с биноклем по вечерам не высматривают. Никто не шарит у тебя по карманам в поиске припрятанных сигарет. Хоть бы месячишко так покайфовать!

— Ладно тебе, — прикрикнул кто-то из-за стола.

— Действительно, но здесь есть две стороны, как и у всего… — начала Света. Когда она все сказала, создалось впечатление, что ее пора удочерить. — Слишком много работы приходится делать по дому — раз; тоска по родительской ласке и вниманию — два; некому подсказать, посоветовать — три. Бабушка рядом, которую лучше не волновать лишними вопросами. Вот и решайте: хорошо ли, когда мама и папа за тысячи километров или нет?

Кристина Тарасова, лучшая подруга Светы, только тихонько посмеивалась да поднимала удивленно брови. Зная непреодолимую лень подружки, она-то понимала, что весь ее рассказ — сплошные враки. Весь дом на бабе Любе. Внучку она боготворит, балует, шагу лишнего ступить не дает. Светка и яичницу толком не поджарит. Так что оставалось понять: для кого наша зеленоглазая бестия разыгрывает сей спектакль? Когда начались танцы, Кристина оценила выбранный подругой объект. Борзова уже несколько раз приглашала Георгия, освобождаясь от явной опеки Степы Доценко.

Мартов казался слишком идеальным для того, чтобы вообще поверить, что он — живое существо. Тарасова же хотела найти его ахиллесову пяту, она есть у всех. Что-то должно быть с ним не так. Ответ она скоро узнала из случайно подслушанного короткого диалога. Кристина перенесла часть оставшейся посуды на кухню, чем заслужила похвалу бабы Любы. Она даже собиралась включить газовую колонку и перемыть все. Девчонке хотелось отдохнуть от танцев и громкой музыки. Взяв в руки спичечный коробок, Тарасова почувствовала чье-то присутствие в коридоре. Выглянув, увидела Степана и Жору. Они были так увлечены разговором, что не заметили ее. Ненадолго музыка стихла, и Кристина услышала:

— Она мне очень нравится. Ее зеленые глаза сводят меня с ума. Говорю банально, но искренне. Я уже три месяца пытаюсь обратить на себя ее внимание.

— Степа, я не мастер по треугольникам. Пусть все идет, как идет, — Жорка говорил медленно, вяло. — Я не напрашивался на эти танцульки.

— Я не бойцовый петух, знаешь ведь?

— К чему ты это? Бить меня пока не за что. — Мартову казался глупым весь этот разговор и откровения товарища. Хотя завелся Степан не без причины, Борзова слишком явно уделяла внимание Георгию. Он это заметил, но особого значения не придал. — Девочка своеобразная, выбор твой одобряю, но она не в моем вкусе. Выскочек не люблю. Это ты у нас джентльмен, предпочитающий блондинок. Я обращаю внимания на нечто другое, что больше пригодится в жизни.

— Она явно на тебя запала. Глаз с тебя не сводит.

— Степа, я уже жалею, что пришел. Мог бы прекрасно провести время в спортзале, а вместо этого ты долбишь мне мозги.

— Не знаю, что на меня нашло. — Доценко вытер выступившие мелкие капли пота на лбу. Его нервное напряжение было искренним. — Я без нее за воскресенье в полного идиота превращаюсь. На занятия приезжаю и сразу глазами ее белокурую головку ищу. Я однолюб.

— Доца, иди к своей мечте и овладевай. — Хлопнув друга по плечу, Мартов решил поскорее вернуться в гостиную. Разговор испортил ему настроение. — Я пока больше озабочен тем, как жить дальше, а не с кем жить. Можешь считать меня бессердечной мумией. И закончим на этом.

Кристина юркнула за дверь. Вновь заиграла музыка. Желание мыть посуду у девушки пропало. Ей не терпелось понаблюдать за дальнейшим ходом событий. Она сразу поняла, что речь шла о хозяйке дома. То, что Доценко ухаживает за нею, ни для кого не было секретом. Весь его юмор предназначался только для ее ушей. Одного взгляда ее зеленых глаз было достаточно для того, чтобы Доца чувствовал себя на седьмом небе. Другое дело, как на это реагировала Света. Откровенно говоря — никак. Она принимала все знаки внимания, но не давала повода надеяться на ответное чувство. Борзова кокетничала постоянно. Это было ее нормальным состоянием. Она словно проверяла силу своего обаяния. Но Мартову последнее время перепадало больше всех. Кристина поджала губы, ей было жаль Степана. Если Светка выбрала Георгия, значит, его шансы равны нулю. Борзовой не нужно остроумие и преданность Доценко. Эта самодовольная, ленивая девчонка не в состоянии ценить настоящее чувство, преданность. Ей нужно блистать, повелевать или покориться сильному, уверенному в себе представителю противоположного пола. Лучший вариант — урвать лакомый для всех кусок и гордиться своим достижением. Она должна получить то, чего хочется всем, чтобы потом выглядеть победительницей.

Гости разбрелись по четырем комнатам, пятая — спальня родителей была закрыта. Кто-то сидел в библиотеке, кто-то рассматривал гордость Светиной мамы — коллекцию хрустальных бокалов с вензелем Николая Второго. Роскошная посуда в сверкающем полированном буфете бросалась в глаза.

— Господи, неужели и мы в сорок лет обрастем всем этим хламом? — Лена Чалая искренно огорчилась, но подошедшая к ней Кристина успокоила ее:

— Не переживай так. Рыжик. Десять лет работы за пределами нашей необъятной Родины дают такую возможность. Нам, будущим экономистам с тарифной ставкой, такие закидоны не угрожают.

— Не надо утрировать, — вмешалась Светлана. — Каждый кузнец своего счастья, нужно только правильно оценить свои способности и уметь себя преподнести.

— Вот и я о том же: чтобы возможности совпадали с потребностями, — иронично добавила Лена, глядя на подошедших к ним ребят.

— Мне вообще кажется глупостью что-либо коллекционировать, — заметил Степан. Подстегиваемый ревностью, он решился на обострение. — Мещанство это. Как будто дорогие вещи способны увеличить собственную ценность.

— Между прочим, нетактично говорить такое, — Светлана надула губки. И без того большие, они теперь стали чуть ли не единственной чертой лица. — Доценко, ты уж лучше смеши нас. У тебя это лучше получается. А философские выводы оставь при себе или для другой компании.

— А мой отчим собирает курительные трубки, — стоя в дверном проеме, вдруг сказал Жора. Он перевел внимание на себя, за что Светлана была ему благодарна. Уничтожающе посмотрев на Степана, она взяла Мартова под руку и, улыбаясь, пропела: