Лирика - Владимир Высоцкий
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
1976
Две судьбы
Жил я славно в первой третиДвадцать лет на белом свете —по учению,
Жил безбедно и при деле,Плыл, куда глаза глядели, —по течению.
Заскрипит ли в повороте,Затрещит в водовороте —я не слушаю.
То разуюсь, то обуюсь,На себя в воде любуюсь —брагу кушаю.
И пока я наслаждался,Пал туман и оказалсяв гиблом месте я, —
И огромная старухаХохотнула прямо в ухо,злая бестия.
Я кричу, – не слышу крика,Не вяжу от страха лыка,вижу плохо я,
На ветру меня качает…«Кто здесь?» Слышу – отвечает:«Я, Нелегкая!
Брось креститься, причитая, —Не спасет тебя святаяБогородица:
Кто рули да весла бросит,Тех Нелегкая заносит —так уж водится!»
И с одышкой, ожиреньемЛомит, тварь, по пням, кореньямтяжкой поступью.
Я впотьмах ищу дорогу,Но уж брагу понемногу —только по́ сту пью.
Вдруг навстречу мне – живаяКолченогая Кривая —морда хитрая:
«Не горюй, – кричит, – болезный,Горемыка мой нетрезвый, —слезы вытру я!»
Взвыл я, ворот разрывая:«Вывози меня, Кривая, —я на привязи!
Мне плевать, что кривобока,Криворука, кровоока, —только вывези!»
Влез на горб к ней с перепугу, —Но Кривая шла по кругу —ноги разные.
Падал я и полз на брюхе —И хихикали старухибезобразные.
Не до жиру – быть бы жи́вым, —Много горя над обрывом,а в обрыве – зла.
«Слышь, Кривая, четверть ставлю —Кривизну твою исправлю,раз не вывезла!
Ты, Нелегкая, маманя!Хочешь истины в стакане —на лечение?
Тяжело же столько весить,А хлебнешь стаканов десять —облегчение!»
И припали две старухиКо бутыли медовухи —пьянь с ханыгою, —
Я пока за кочки прячусь,К бережку́ тихонько пячусь —с кручи прыгаю.
Огляделся – лодка рядом, —А за мною по корягам,дико охая,
Припустились, подвывая,Две судьбы мои – Криваяда Нелегкая.
Греб до умопомраченья,Правил против ли теченья,на стремнину ли, —
А Нелегкая с КривоюОт досады, с перепоютам и сгинули!
1976
Песня о судьбе
Куда ни втисну душу я, куда себя ни дену,За мною пес – Судьба моя, беспомощна, больна, —Я гнал ее каменьями, но жмется пес к колену —Глядит, глаза навыкате, и с языка – слюна.
Морока мне с нею —Я оком грустнею,Я ликом тускнеюИ чревом урчу,Нутром коченею,А горлом немею, —И жить не умею,И петь не хочу!
Должно быть, старею, —Пойти к палачу…Пусть вздернет на рею,А я заплачу́.
Я зарекался столько раз, что на Судьбу я плюну,Но жаль ее, голодную, – ласкается, дрожит, —Я стал тогда из жалости подкармливать Фортуну —Она, когда насытится, всегда подолгу спит.
Тогда я гуляю,Петляю, вихляю,Я ваньку валяюИ небо копчу.Но пса охраняю,Сам вою, сам лаю —О чем пожелаю,Когда захочу.
Нет, не постарею —Пойду к палачу, —Пусть вздернет скорее,А я приплачу.
Бывают дни, я голову в такое пекло всуну,Что и Судьба попятится, испуганна, бледна, —Я как-то влил стакан вина для храбрости в Фортуну —С тех пор ни дня без стакана́, еще ворчит она:
Закуски – ни корки!Мол, я бы в Нью-ЙоркеХодила бы в норке,Носила б парчу!..Я ноги – в опорки,Судьбу – на закорки, —И в гору и с горкиПьянчугу влачу.
Когда постарею,Пойду к палачу, —Пусть вздернет на рею,А я заплачу́.
Однажды пере-перелил Судьбе я ненароком —Пошла, родимая, вразнос и изменила лик, —Хамила, безобразила и обернулась Роком, —И, сзади прыгнув на меня, схватила за кадык.
Мне тяжко под нею,Гляди – я синею,Уже сатанею,Кричу на бегу:«Не надо за шею!Не надо за шею!Не надо за шею, —Я петь не смогу!»
Судьбу, коль сумею,Снесу к палачу —Пусть вздернет на рею,А я заплачу́!
<1976>
304
«Этот день будет первым всегда и везде…»
Этот день будет первым всегда и везде —Пробил час, долгожданный серебряный час:Мы ушли по весенней высокой воде,Обещанием помнить и ждать заручась.
По горячим следам мореходов живых и экранных,Что пробили нам курс через рифы, туманы и льды,Мы под парусом белым идем с океаном на равныхЛишь в упряжке ветров – не терзая винтами воды.
Впереди – чудеса неземные!А земле, чтобы ждать веселей,Будем честно мы слать позывные —Эту вечную дань кораблей.
Говорят, будто парусу реквием спет,Черный бриг за пиратство в музей заточен,Бросил якорь в историю стройный корвет,Многотрубные увальни вышли в почет.
Но весь род моряков – сколько есть —до седьмого коленаБудет помнить о тех, кто ходил на накале страстей.И текла за кормой добела раскаленная пена,И щадила судьба непутевых своих сыновей.
Впереди – чудеса неземные!А земле, чтобы ждать веселей,Будем честно мы слать позывные —Эту вечную дань кораблей.
Материк безымянный не встретим вдали,Островам не присвоим названий своих —Все открытые земли давно нареклиИменами великих людей и святых.
Расхватали открытья – мы ложных иллюзий не строим, —Но стекает вода с якорей, как живая вода.Повезет – и тогда мы в себе эти земли откроем, —И на берег сойдем – и останемся там навсегда.
Не смыкайте же век, рулевые, —Вдруг расщедрится серая мгла —На «Летучем Голландце» впервыеЗапалят ради нас факела!
Впереди – чудеса неземные!А земле, чтобы ждать веселей,Будем честно мы слать позывные —Эту вечную дань кораблей.
1976
Гимн морю и горам
Заказана погода нам Удачею самой,Довольно футов нам под киль обещано,И небо поделилось с океаном синевой —Две синевы у горизонта скрещены.
Не правда ли, морской хмельной невиданный просторСродни горам в безумье, буйстве, кротости:Седые гривы волн чисты, как снег на пиках гор,И впадины меж ними – словно пропасти!
Служение стихиям не терпит суеты,К двум полюсам ведет меридиан.Благословенны вечные хребты,Благословен Великий океан!
Нам сам Великий случай – брат, Везение – сестра,Хотя – на всякий случай – мы встревожены.На суше пожелали нам ни пуха ни пера,Созвездья к нам прекрасно расположены.
Мы все – впередсмотрящие, все начали с азов,И если у кого-то невезение —Меняем курс, идем на SOS, как там, в горах, – на зов,На помощь, прерывая восхождение.
Служение стихиям не терпит суеты,К двум полюсам ведет меридиан.Благословенны вечные хребты,Благословен Великий океан!
Потери подсчитаем мы, когда пройдет гроза, —Не сединой, а солью убеленные, —Скупая океанская огромная слезаУмоет наши лица просветленные…
Взята вершина – клотики вонзились в небеса!С небес на землю – только на мгновение:Едва закончив рейс, мы поднимаем паруса —И снова начинаем восхождение.
Служение стихиям не терпит суеты,К двум полюсам ведет меридиан.Благословенны вечные хребты,Благословен Великий океан!
1976
Про глупцов
Этот шум – не начало конца,Не повторная гибель Помпеи —Спор вели три великих глупца:Кто из них, из великих, глупее.
Первый выл: «Я физически глуп, —Руки вздел, словно вылез на клирос. —У меня даже мудрости зуб,Невзирая на возраст, не вырос!»
Но не приняли это в расчет —Даже умному эдак негоже:«Ах, подумаешь, зуб не растет!Так другое растет – ну и что же?..»
К синяку прижимая пятак,Встрял второй: «По́лно вам, загалдели!Я – способен все видеть не так,Как оно существует на деле!»
«Эх, нашел чем хвалиться, простак, —Недостатком всего поколенья!..И к тому же все видеть не так —Доказательство слабого зренья!»
Третий был непреклонен и груб,Рвал лицо на себе, лез из платья:«Я – единственный подлинно глуп, —Ни про что не имею понятья».
Долго спорили – дни, месяца, —Но у всех аргументы убоги…И пошли три великих глупцаГлупым шагом по глупой дороге.
Вот и берег – дороге конец.Откатив на обочину бочку,В ней сидел величайший мудрец, —Мудрецам хорошо в одиночку.
Молвил он подступившим к нему:Дескать, знаю – зачем, кто такие, —Одного только я не пойму —Для чего это вам, дорогие!
Или, может, вам нечего есть,Или – мало друг дружку побили?Не кажитесь глупее, чем есть, —Оставайтесь такими, как были.
Сто́ит только не спорить о том,Кто главней, – уживетесь отлично, —Покуражьтесь еще, а потом —Так и быть – приходите вторично!..
Он залез в свою бочку с торца —Жутко умный, седой и лохматый…И ушли три великих глупца —Глупый, глупенький и глуповатый.
Удаляясь, ворчали в сердцах:«Стар мудрец – никакого сомненья!Мир стоит на великих глупцах, —Зря не выказал старый почтенья!»
Потревожат вторично его —Темной ночью попросят: «Вылазьте!»Все бы это еще ничего,Но глупцы – состояли при власти…
И у сказки бывает конец:Больше нет на обочине бочки —В «одиночку» отправлен мудрец.Хорошо ли ему в «одиночке»?
1977
